Илья Варшавский - Искатель. 1974. Выпуск №4
— Исключено!
— Почему?
Он достал из стола коробку с сигарами. Это были мои любимые «Корона-корона», и я с удовольствием закурил.
— Видите ли, мистер Клинч, — сказал он, выпустив большой клуб дыма, — здесь, на Мези, никогда не было животной жизни, поэтому и опасных для живого организма бактерий быть не может. Они просто не смогли появиться в процессе эволюции.
— А если, попав на Землю, приспособятся вместо осмистого иридия паразитировать на живых существах?
— Не думаю. Тогда это уже не те бактерии. Кроме того, будут приняты все необходимые меры предосторожности.
Я решил переменить тему.
— Чем вы объясняете сегодняшний торжественный завтрак в полном сборе?
Он поморщился и раздавил в пепельнице сигару.
— Людям иногда надоедает валять дурака, мистер Клинч.
— И вам тоже?
— И мне тоже.
— А я уже подумывал, нет ли тут каких-нибудь бактерий, вызывающих умопомешательство.
— Таких бактерий тут быть не может, я уже объяснял почему…
Я тоже погасил сигару и встал.
— Очень благодарен вам за беседу. Если не возражаете, зайду как-нибудь еще.
— С наручниками?
— Пока без них.
Он снова занялся своим микроскопом. Я подождал, пока его мысли не переключились целиком на работу, и спросил:
— Чем вызван взрыв в шахте?
— Не знаю, — ответил он, не отрываясь от окуляров. — Это не по моей части, спросите Милна.
— Милн считает, что был взрыв газа.
— Значит, взрыв газа.
— И о смерти Майзеля вы ничего не можете мне сообщить?
— И о смерти Майзеля я вам ничего не могу сообщить, обратитесь к Долорес.
— До свидания, сеньор Лоретти!
— Прощайте, мистер Клинч!
4 ИЗ ДНЕВНИКА ДЖЕКА КЛИНЧА
4 апреля
Восемь дней ничего не записывал. Внезапно возникшая нежная дружба между обитателями базы тает, как кусок сахара в стакане чая. Некоторое время еще продолжались совместные трапезы, но уже без былого блеска. Долорес что-то готовила на скорую руку, однако созвать всех вовремя к обеду было нелегко. Уже на третий день Милн стал являться в кают-компанию под хмельком, а Лоретти часто отсутствовал, ссылаясь на срочные опыты.
Все же встречи за столом давали мне единственную возможность продолжать наблюдения. Остальное время все отсиживаются по своим комнатам. Снова дует ветер, и мы живем при искусственном свете. Приходится держать ставни закрытыми. Даже специальные стекла не выдерживают напора ветра. О том, чтобы выйти на прогулку, нечего и думать.
Все эти дни я пытался заново пересмотреть все, что мне известно о членах экспедиции. Мне кажется, что все они одна шайка и, судя по моим впечатлениям, Лоретти — главарь. Майзель им мешал, и его убили. Я даже не уверен, действительно ли взрыв в шахте предшествовал смерти Майзеля. А может быть, наоборот. К сожалению, сейчас установить это трудно.
Мне совершенно не ясна роль Долорес. Судя по ее поведению, она целиком во власти Лоретти и Милна. Она много знает, но очень искусно играет свою роль. Зачем им понадобилась эта инсценировка дружбы? Впрочем, тут не только инсценировка. Я ведь видел из укрытия, как беседовали по-приятельски Милн с Лоретти. Тогда, значит, инсценировкой была их взаимная неприязнь?
Они вполне могли меня отравить, но почему-то побоялись. Возможно, понимали, что две смерти вызовут подозрения. Может быть, если, б не проныра Дрейк с его заметкой в «Космических новостях», я бы уже давно был на том свете. Этот подонок, сам того не подозревая, оказал мне, неплохую услугу. Правда, игру приходится вести в открытую, но они-то знают, что находятся под подозрением, и вынуждены действовать очень осторожно.
О, с каким удовольствием я бы отдал их в руки правосудия! Но у меня нет никаких прямых улик. Болтовня Милна не в счет, он уже на предварительном следствии может от всего отпереться. Подобранная им гильза? Но мои показания вряд ли будут приняты во внимание, а других доказательств нет. Оболочка пули? Это, конечно, веская улика, но докажи, кто убил! Суду нужен конкретный убийца, а не трое предполагаемых. Ну что ж, значит, нужно продолжать искать убийцу.
7 апреля
Чрезвычайное происшествие! Уже несколько дней я чувствовал, как что-то назревает. Какая-то гнетущая атмосфера страха и взаимного недоверия. Все сидят в своих комнатах, снова питаются консервами. Меня просто игнорируют. При встречах отворачиваются и не отвечают на приветствия. Милн беспробудно пьянствует. Я слышу, как он натыкается на стены, когда идет в уборную. Долорес ходит с заплаканными глазами. Опять по ночам кто-то подкрадывается к моей двери и пробует, заперта ли она.
И вот вчера все разразилось.
Я задремал, и разбудил меня громкий шепот в коридоре. Разговаривали Милн с Лоретти. Слов разобрать не удавалось.
Только один раз до меня донесся обрывок фразы: «…он может услышать, и тогда…» Очевидно, речь, шла обо мне. Спустя некоторое время шепот перешел в перебранку. Голос Лоретти громко произнес: «Не думай, что тебе это удастся!» Последовал звук удара, топот ног, закричала Долорес, а затем прозвучал выстрел.
Я выскочил в коридор.
Милн стоял, привалясь к стене. Одной рукой он держался за бок, а другой сжимал длинный охотничий нож. Напротив него — Лоретти с пистолетом. Дверь в комнату Долорес была открыта.
— Что тут происходит, черт вас подери?!
— Он меня ранил! — захныкал Милн.
В дверях показалась Долорес. На ней была шелковая пижама. Видно, ее подняли с постели.
— Какой негодяй! — произнесла она дрожащим голосом. — Боже, какой негодяй!
Я не понял, к кому это относилось.
Милн шагнул вперед.
— Эй, отнимите у него нож, а то он вас пырнет! — крикнул Лоретти.
Ударом по предплечью я заставил Милна выронить нож, а затем обратился к тем двоим:
— Сдайте оружие!
Лоретти швырнул свой «хорн» мне под ноги.
— И вы, Долорес, тоже!
Она вызывающе взглянула на меня.
— Я не могу тут остаться безоружной. Не забывайте, что я женщина!
Глядя на нее, забыть это было трудно.
— Ладно, защищайте свою честь. Так что же все-таки произошло?
— Он вломился ко мне в комнату! — Долорес показала пальцем на Лоретти.
— Он стрелял в меня, ранил, хотел убить! — проскулил Милн.
— Милн пытался ударить меня ножом, мы сцепились врукопашную, я не удержался на ногах и влетел в комнату Долорес, ну а потом… пришлось стрелять.
— Это правда?
Долорес презрительно улыбнулась.
— Не верьте ему. Этот негодяй способен на что угодно!
