Николай Трублаини - «Лахтак»
— А знаете, — сказал Запаре Кар, показывая на морского зверя, — это же наш шеф.
— Как — шеф?
— А вы знаете, что значит слово «Лахтак»?
— Нет.
— Лахтак — это одно из названий морского зайца, или иначе — бородатого тюленя. Так его называют на востоке, в Беринговом море. Там давным-давно начинал свое плавание этот пароход.
— Чудесное место для охоты! И в самом деле неплохо перезимовать в этом домишке, — философствовал Вершомет. — Дичь вокруг непуганая, должны быть и песцы. Капканы у нас есть. Можно взять большую добычу. Целый трюм мехом, шкурами, салом наполнили бы.
— Ты думаешь, — спросил кок, — на этом берегу много песцов?
— Ручаюсь, что одними капканами набрал бы за зиму не меньше сотни, а то и полторы.
— А голубых песцов тут не может быть? — настойчиво допытывался Аксенюк.
— Почему же… не знаю… Наверное, есть…
— За границей мех такого песца — целое состояние, — вздохнул кок. — Белый там тоже не дешев.
— Я бы не возражал отвезти туда несколько шкурок, продать и положить деньги в карман, — с хриплым смехом сказал Шор.
Разговор о мехах прервал Лейте. Он пришел с приказом, чтобы кок вместе с ним и Павлюком шел осматривать камбузную кладовую. Кар хотел точно подсчитать запасы продовольствия на пароходе. Неизвестно, сколько времени придется им провести в вынужденном плавании. Он знал, что запас продуктов на пароходе невелик, так что, наверное, придется уменьшить порции и строго их соблюдать. Но, прежде чем определять размер порции, Кар хотел знать, сколько на пароходе продуктов и каких именно. Он поручил Лейте сделать это немедленно и, вызвав к себе Торбу с Запарой, советовался с ними, что делать дальше.
— Товарищи, — сказал он, обращаясь к механику и гидрологу, — по моему мнению, имеются три варианта нашего дальнейшего путешествия: один — стоять, где мы стоим; собственно, не на этом самом месте, а подыскать какую-нибудь бухточку в проливе Шокальского. Стоять до тех пор, пока с нашего пути не сгонит тяжелые льдины. Очень возможно, что в этом случае нам придется пробыть здесь всю зиму и выйти отсюда только на следующее лето…
— Если будут благоприятные условия… — вставил Запара.
— Совершенно верно, ответил Кар, — потому что может статься, что следующее лето будет холодное, льды не растают и мы не вылезем отсюда, а просидим между этими горами еще зиму. Конечно, если хватит продуктов, не появится цинга или еще какая-нибудь напасть. Второй вариант — немедленно повернуть назад, в Карское море. Попробовать пробиться через льды, пользуясь щелями и разводьями. Дело это необычайно трудное. Это значит возвратиться в те самые льды, от которых мы убегали. Скорее всего, в Карском море пароход затрет льдами и зимой его раздавит в ледяных тисках. А если нет, то куда-нибудь отдрейфует, и неизвестно, сколько времени будет дрейфовать. Наконец, третий вариант — идти через пролив в море Лаптевых и если там не очень толстый лед, то повернуть на юг, вдоль берегов острова Большевик, и выйти в пролив Бориса Вилькицкого. Через этот пролив нам, может быть, удастся вернуться домой. Если же возвращаться домой будет поздно, то зазимуем около Мыса Челюскин, где есть достаточно глубокие бухты.
— А самое главное, — добавил Запара, — научная база и радиостанция Арктического института.
— Совершенно верно. Ваше мнение, товарищи? — спросил Кар.
Слово взял механик Торба.
— За нашей кормой, — сказал он, — такой лед, что не только наш пароход, но и «Красин» вряд ли справится. Зимовать здесь нет смысла. Угля очень мало. Зимой нам нужно согреваться, а летом на обратный путь топлива может не хватить. Радио у нас фактически нет, и вызвать помощь мы не можем. Нужно идти в море Лаптевых.
Запара поддержал мнение механика:
— Если нас затрет льдами в море Лаптевых и мы там зазимуем, все-таки больше будет пользы, чем дрейфовать в Карском море. В Карском можно хоть приблизительно вычислить, куда нас занесет. А вот в море Лаптевых еще никто не зимовал, да и далеко от берегов, ничего не вычислишь и ничего не угадаешь. Мы сделаем очень ценные исследования.
Но доводы Запары не совсем понравились Кару и особенно Торбе.
— Да… вы наговорите, — сердился Торба, — еще действительно захотите зимовать.
Как раз в это время в каюту Кара, где проходило совещание, зашел Лейте. Его коротко проинформировали о том, что там говорилось. Он тоже считал, что нужно идти через море Лаптевых в пролив Вилькицкого.
На том и порешили.
После этого Лейте рассказал о положении с продовольствием. Продуктов, если выдавать их по прежней норме, должно было хватить на семьдесят дней. По мнению Лейте, эту норму можно было бы безболезненно уменьшить, чтобы растянуть продукты на девяносто дней.
Кар написал приказ о том, что пароход выходит в море Лаптевых, что паек уменьшается и что охотники должны обеспечить команду продовольствием. Вершомету поручалось отобрать лучших стрелков и организовать из них охотничью команду.
Г л а в а XIV
Ночью полярное небо чудесно сияло звездами. Туманы, наверное, спрятались за горами, над арктическими озерами, в ледяных расселинах. Ритмично работала паровая машина, и еле заметно дрожали палубы «Лахтака». Винт бурлил за кормой, и на воде мерцала пенистая тропка. «Лахтак» уверенно шел вперед средним ходом, иногда то отталкивая, то подминая под себя небольшие льдины. На тысячу миль вокруг над темным безлюдьем светились звезды полярного неба. Впрочем, нет: если пойти напрямую на север через горы, котловины и проливы, на острове Домашнем можно найти маленький домик. А если пройти сто двадцать миль на юг, можно встретить большой дом. Это станция на мысе Челюскин. Вот и всё.
Красота полярной ночи баюкает мечтами и фантазиями. Не мечтают только Кар, Лейте и Соломин. Они на капитанском мостике. Матрос крепко держит в руках штурвальное колесо и настороженно ждет, не будет ли приказаний от Кара, а Кар вместе с Лейте, не выпуская из рук биноклей, хоть и мало пользы от бинокля ночью, стоят, опершись на фальшборт, и всматриваются в темноту, чтобы случайно не наскочить на берег или айсберг.
— Луна взойдет позднее, — говорит Кар, обращаясь к Лейте, — а пока что крикни, чтобы дали самый малый.
Лейте переводит ручку машинного телеграфа — где-то в глубине пароходных помещений раздается звонок. Движение парохода замедляется.
Кар и Лейте всматриваются в темноту.
— Лейте, — говорит Кар, — я пойду подремлю. Когда луна взойдет, разбудите меня.
— Есть! — прогудел басом Лейте.
Кар зашел в капитанскую каюту и, не раздеваясь, повалился на диван, подложив под голову кожаную подушку.
