Юрий Гулин - Пять из шести
– Светлана, вы, давеча, говорили, что Рансьон отсюда километрах в трехстах. Полагаю, этот монстр нас часа за четыре домчит – нет?
– Нет, часов за пять с небольшим.
– Что так?
– Тут не везде асфальт. Нам треть пути по грунтовке пылить.
Чудеса, да и только! Стоило лететь на край света, чтобы наступить на те же грабли – это я про вторую российскую беду. Мысль показалась мне настолько удачной, что я неприминул поделиться ей со Светланой. Моя спутница грустно усмехнулась:
– Дороги здесь пусть и не везде асфальтированные, зато достаточно ровные. На них хоть и не разгонишься, но и колдобины пересчитывать не приходится. – Видимо заметив на моем челе тень разочарования, Светлана поспешила меня успокоить: – Зато тут первой беды с избытком.
– Дураков что ли? – догадался я.
– Их родимых…
Сказано это было с такой глубокой интонацией, что у меня невольно вырвалось:
– Эк они вас достали.
– Да меня тут все достало! – всплеск энергии едва не отбросил меня к дверке салона. – Никак не могу избавиться от ощущения, что хожу вниз головой. Постоянно юбку придержать хочется. Вы знаете, Старх, а у нас тут сейчас весна! В сентябре – весна. Господи, зачем мне в сентябре нужна весна? Мне листики опавшие поворошить хочется, тонкими льдинками с утра похрустеть. Старх, голубчик, как я соскучилась по снегу!
Наш человек! Даром что метиска, а разошлась во всю ширь русской души. Осторожно вставляю:
– А тут что, зимы совсем нет?
– В нашем понимании нет. Что-то вроде ранней осени плавно переходящей в позднюю весну.
Мы уже за городом. Слева показалась и ушла в сторону довольно широкая река. Серая нитка шоссе вытягивается вдоль равнины, изредка огибая поросшие лесом холмы. И деревья на холмах, и сами холмы, и кусты по обе стороны дороги – все не наше, непривычное взгляду. Моя спутница все еще изливает душу, а вот это как раз по-нашему.
– … Мужнина родня, аристократы хреновы, меня в упор видеть не желают. Пока был жив Фил, мне на это было наплевать. Да мне и сейчас наплевать, но без близкого человека рядом все одно погано. Одна была радость – Катюшка, да и ту вчера схоронила…
Светлана замолкла, горестно поджав губы, но за платком не полезла, видимо, плакать не собиралась. Характер у девочки твердый. Впрочем, учитывая ее прошлое, это и не удивительно.
– Света, хочу спросить о похоронах: почему все сделали так поспешно?
Светлана пожала плечами.
– Так причин затягивать не было. Люська с живой-то Катей последнее время еле-еле под одной крышей уживалась, а с мертвой-то и подавно. А о вашем приезде кроме меня никто не знает. Да я вам вчера рассказывала…
Действительно рассказывала. Мой приезд был целиком на совести Светланы. Она одна знала о замужестве Кати, и она же исполнила ее, заготовленную на такой случай, волю. Светин муж – царствие ему небесное! – долгое время занимал ответственный пост в правительстве Рагвая. Женившись на Светлане, он был вынужден подать в отставку, но нужные связи, понятно, сохранились. Ими и воспользовалась Светлана для того чтобы как можно быстрее доставить меня в Рагвай. Без особой охоты, но ей помогли. Мой приезд для здешней Катиной родни точно будет неприятным сюрпризом, на что мне было чихать с самой высокой березы – или что тут у них вместо нее растет? Те же мысли, видимо, бродили и в голове Светланы, которая, в отличие от меня, их озвучила с нескрываемым злорадством в голосе:
– Сегодняшнее зачтение завещания кому-то очень сильно икнется. Ну да я вам говорила…
– Нет, об этом вы мне не говорили, – забеспокоился я. – А мы успеем?
– Да ну? – удивилась Светлана. – Нет, не может быть… а впрочем, не важно. Успеем, конечно, успеем. И доехать успеем, и привести себя в порядок успеем, и даже пообедать успеем. А на "ты" так и вовсе перейдем прямо сейчас. Ты не против?
– На "ты" так на "ты", – согласился я. – И вот что я хочу у тебя спросить: кто есть жених Люсии?
– Ты совсем ничего не помнишь? – удивилась Светлана.
– Если ты о нашей вчерашней беседе, то я помню все. И то, что Люсия прямо в День рождения была помолвлена и, то, что свадьбу назначили на 9 октября за день до вскрытия ларца. Но кто он этот жених?
– Я ведь тебе говорила и про жениха, и про завещание, – продолжает упрямиться Светлана.
– Почему я тогда ничего этого не помню? А если даже и так? Повторить, надеюсь, язык не отвалится?
Ну вот, нагрубил девушке. Впрочем, должок она вернула быстро.
– Представь себе – нет. Повторяю для тех, кто находился в танке…
Язва.
– … Женихом Люськи является некто Серж Одоецкий, мальчик из хорошей русской семьи. Его предки эмигрировали в Рагвай в одно время с Вяземскими.
– Они его по имени подбирали? – полюбопытствовал я.
– Как? – переспросила Светлана. – Ах ты, черт. А мы с Катькой не придали этому значения. А что… очень может быть. Правда, он Николаевич, а не Сергеевич.
– Так видно Сергеевичей не сыскалось, – поделился я мыслью.
– Вполне вероятно, – Катя посмотрела на меня. – Ты считаешь, что это важно?
– Не думаю. Скорее, нет. Скорее, это просто совпадение.
– Так чего ж ты? – Светлана была само негодование.
– А я че, я ниче, я так, для разговору.
Света обижено фыркнула и отвернулась. Я воспользовался моментом и задремал.
* * *
Проснулся я сразу после съезда на грунтовку. Дорога действительно была хорошо укатана, но все одно не асфальт, и машину таки слегка потряхивало. Скорость заметно упала – скорее, чтобы не сильно пылить. Светлана сидела уже совершенно не обиженная, но задумчивая. Думаю, не будет большого греха в том, что я тоже немного поразмышляю. Смерть моей нечаянной жены трудно назвать обычной. Катя ночью упала с лестницы и свернула шею. Это мог быть как классический несчастный случай, так и столь же классическое убийство. Полицейское расследование остановилось на первом варианте, Светлана настаивала на втором. О несчастном случае размышлять было нечего – горько конечно, но c"est la vie. Версия убийства – а я согласен со Светланой – натыкается минимум на два взаимосвязанных вопроса: "зачем?" и "кто?". Вчера вечером Света выложила мне такие подробности из Катиной жизни, которые значительно расширили круг подозреваемых. Оказывается, Катя и Света были компаньонками. Дело им досталось по наследству от мужей. Когда-то давно местный аристократ и бизнесмен Хосе Гонсалес Кардосо предложил своему другу, чиновнику высокого ранга Филиппе Родригесу Фернандесу, совместное вложение капитала. Идея предприятия принадлежала еще одному их другу, Сергею Сергеевичу Вяземскому, которому эмигрантское происхождение не позволяло самостоятельно поднять проект. Приятели быстро пришли к соглашению. Чистую прибыль было решено делить поровну. Хосе и Сергей занялись воплощением идеи в жизнь, а Филиппе лоббировал интересы компаньонов в эшелонах власти. Дело оказалось выгодным и стало приносить друзьям солидный доход. Несколько лет назад на доходное предприятие положил глаз местный мафиози по прозвищу Удав. Дело дошло до вооруженной стычки, в которой Сергей убил родного брата Удава. Вскоре Сергей погиб в автомобильной катастрофе. Филиппе приложил максимум усилий для того чтобы упечь Удава за решетку. Не за убийство Сергея. Причастность Удава к его смерти доказать так и не удалось. Но и других грехов набралось на солидный срок. Полтора года назад Удав умер в тюрьме. А вскоре, в автокатастрофе, как две капли воды похожей на ту, в которой погиб муж Кати, погибает Филиппе. Виновником смерти Светиного мужа многие считают подросшего сына Удава, но, как и в первом случае, доказать ничего не удается. Сейчас Хосе в одиночку управляет предприятием, отстегивая положенную долю вдовам погибших друзей. На какую войну поехала Катя, оставив на мое попечение сына, так и остается загадкой. И если ее убили, то это мог сделать и кто-то из ее здешней родни, и кто-то из банды сына Удава и, наконец, кто-то третий мотивов которого я не знаю. Мои неутешительные размышления прервал Светин голос:
