Елена Сантьяго - Летящая по волнам
– Для милорда у меня на плите есть рагу из ягненка, – ответила Селия.
Молодая мулатка в ожидании застыла у дерева. На ней было обычное серое хлопчатобумажное платье без рукавов, подвязанное на талии веревкой. Темные кудрявые волосы она заплела в тугую косу на затылке. Носить чепчик Селия отказывалась из-за зноя, к тому же на кухне было еще жарче, чем снаружи. У мулатки было пропорциональное лицо, кожа цвета корицы и дикого меда и слегка раскосые глаза светло-янтарного оттенка. Она всегда ходила босиком, и вид ее изящных лодыжек и худых рук немного возбуждал Уильяма.
Он не мог бы сказать, когда именно стал воспринимать Селию как женщину. Возможно, после той ночи, когда она убила Гарольда Данмора – своего родного отца. С тех пор эта мулатка иногда казалась Уильяму совершенно чужой, словно он никогда не был с ней знаком. Было в ее лице и осанке нечто такое, от чего девушка казалась одновременно дикой и благородной, словно богиня мести из языческих мифов. Уильям давно замечал в ней нечто эдакое. Иногда в глазах Селии вспыхивали искорки, словно отблески далеких зарниц, и в эти моменты он спрашивал себя: может, так было всегда?
Уильям не разговаривал с ней о событиях той кровавой ночи. Ему казалось, что Селия, как и его сестра, хочет запереть прошлое внутри себя и больше никогда к нему не возвращаться. Однако, в отличие от Анны, мулатка вела привычную повседневную жизнь. Селия вставала с первыми петухами, готовила еду для работников, а также для Уильяма и Анны, прибирала в хижине и лечила больных собственноручно приготовленными лекарствами. В солнечные дни она сопровождала хозяина и его сестру в Сент-Джеймс на мессу. Тогда Селия надевала свое лучшее платье из голубого набивного ситца и подаренные Анной поношенные туфли, которые после возвращения домой сразу же снимала. По традиции во время посещения церкви мулатка прятала волосы под чепчик, который прикрывал и часть ее лица. Она держалась позади, чтобы как можно меньше привлекать к себе внимание. Любопытство и страсть к сенсациям со временем сошли на нет. Хотя кое-какие слухи все еще ходили: все знали, что Селия была дочерью сумасшедшего Гарольда Данмора и чернокожей рабыни и что она собственноручно вонзила кинжал ему в грудь, чтобы спасти Анну – свою хозяйку.
Но, к счастью, и эта сенсационная новость отошла на второй план и наскучила людям. Они перестали бросать на Селию любопытные взгляды, и шумиха постепенно улеглась. Девушку снова оставили в покое, и Уильям облегченно вздохнул. Прежде всего потому, что теперь едва ли кто-нибудь смог бы выведать еще более опасную тайну, которая могла бы привести Селию на виселицу: она была любовницей Акина – вожака восставших рабов. Те в прошлом году сеяли на острове смерть и разрушение, пока их не одолели в кровопролитных боях и не согнали в кучу, как разбежавшийся скот. Некоторых в наказание повесили прямо на месте. Акина, громадного негра из племени йоруба, постигла ужасная судьба: Гарольд Данмор посадил его в клетку и сжег живьем. Селии пришлось беспомощно наблюдать за этим.
Ей и Уильяму не повезло: их любимые люди погибли от руки одного и того же убийцы. Возможно, именно этот факт связал их сильнее, чем воспоминания о раннем детстве, которое они оба провели в Саммер-хилл.
– Положить вам, милорд? – нетерпеливо спросила Селия.
– Что? – растерянно произнес Уильям, отвлекшись от своих воспоминаний.
– Немного рагу.
– Ох, нет, я не голоден. Поем позже. Но от лимонада я бы не отказался.
Служанка развернулась, чтобы отправиться на кухню, но, пройдя несколько шагов, остановилась.
– Хозяин, недавно приезжал Пенн, – бросила она через плечо.
– Джордж? Что ему было нужно?
– Как обычно. Он навестил леди Анну и снова уехал.
На ее лице появилась гримаса отвращения. Селия отвернулась и ушла. Она терпеть не могла Джорджа Пенна.
Уильям тяжело вздохнул. Казалось, Анна позабыла о том, что была помолвлена с Джорджем, впрочем, как и о своей прежней нормальной жизни. Пенн беспомощно намекал ей на их общие планы, но Анна отвечала на это, как и на многое другое, лишь вежливой безучастностью.
Уильяма удивляло то, что Джордж вообще к ним приходит. Хоть он и стал навещать их реже, но пока что не предпринимал попыток расторгнуть помолвку, чего Уильяму в сложившихся обстоятельствах хотелось бы больше всего. Хотя бы потому, что он знал: его сестре Пенн не слишком симпатичен. В прошлом году его предложение было принято исключительно потому, что на Барбадосе не хватало достойных мужчин.
К тому же Анне скоро исполнится тридцать, что резко уменьшало ее шансы на счастливый брак. Джордж был вдовцом и уважаемым плантатором в расцвете лет. Он считался одним из немногих завидных женихов. Конечно, если забыть о том, что Джордж нажил двух детей с одной чернокожей рабыней. Он тут же продал ее с приплодом, когда решил сделать предложение Анне. Этим он сильно разозлил негритянку. Женщина не могла поверить, что кто-то способен продать собственных детей.
И все же Уильяму было немного жаль Джорджа Пенна. Он был честным малым, старательным и умелым плантатором, который хорошо обращался со своими работниками, в том числе и с неграми. Он просто хотел угодить всем, и прежде всего Анне. К тому же тот факт, что он не переставал ездить в Саммер-хилл, хотя Анна не проявляла к нему ни малейшего интереса, говорил в его пользу. Может, когда-нибудь эта пара все же будет вместе…
Услышав топот копыт, Уильям очнулся от размышлений. На повороте за хижинами он увидел белую лошадь, и его сердце замерло.
Элизабет приехала, чтобы попрощаться. Несмотря на то что ее мучили собственные заботы, у нее заболела душа, когда она увидела Уильяма под старой смоковницей. В его осанке было что-то унылое, и причина была совсем рядом: наполовину скрытая выступающими корнями, в своем любимом кресле сидела Анна и меланхолично ковыряла вилкой обед. При виде Норингэмов у Элизабет заныло сердце. Каждое движение Анны свидетельствовало о том, что она все еще сильно переживает последствия несчастья. Элизабет очень хотелось сделать что-нибудь для них, и прежде всего для Анны, но, как ни старалась, она не могла найти к подруге правильного подхода.
Фелисити считала, что Анне просто нужно время, и Элизабет не оставалось ничего иного, как поверить своей кузине. Фелисити знала, о чем говорила. До того как она приехала в Рейли-Манор, вся ее семья погибла во время резни, а саму девушку изнасиловали. Потребовались годы, чтобы оправиться от потрясения, но Фелисити пережила это.
– После такого некоторое время ощущаешь себя мертвой, – описывала она свои чувства. – Не хочется ни говорить, ни думать, ни выносить присутствие других людей рядом с собой. Постепенно становится лучше. Дай Анне еще несколько месяцев, и она придет в себя.
