Александр Косарев - Знаменитые клады России
Сын священника Васильева доносил на своих братьев их жён и даже на мать: «Допускаю, что и моя мать была участницей… в Омске она сбывала в Торгсине (государственная скупка изделий из драгметаллов) золотые изделия».
Монашка Елшина писала: «В 23-м году псаломщица Паршукова ночью уносила из монастыря корзину…, там были мешочки чем-то наполненные. Она до 1932 года жила в Тобольске».
Бывшая монашка могла знать многое, поскольку после смерти игуменьи заняла её место в монастыре.
Вот о чём она поведала на допросе. «Примерно в 27–28 году на имя Паршуковой пришло письмо из Эстонии. Я письмо то вскрыла. В нём Волков (бывший камердинер) извещал её… Я это письмо, через знакомую коммунистку, передала в ГПУ с условием, чтобы после прочтения вернулось ко мне… Я здесь имела цель завязать с Волковым связь…, а ГПУ бы за этим следило».
Кирпичников, который по его словам «при живности Николая Романова в Тобольске был в близких отношениях с ними, пилил с ними дрова во время из прогулок», оказался мелким жуликом – В Екатеринбурге успел присвоить 15 мельхиоровых ложек, часть посуды с гербами и салфеток. Топил на допросах горничных, лакеев и фрейлин, среди которых чекисты при всём старании укрывателей шпаги и «ожерельев» не установили.
От семейства Васильевых проку тоже было немного, предусмотрел батюшка, что попадья болтлива, ввёл в курс событий приблизительно. А вот сокровища, вверенные полковнику Кобылицину были почти найдены, но и здесь произошла осечка. Здесь произошли поистине драматические события. Вот выписка из его дела.
«Гвардейский полковник Кобылицин, дворянин, фронтовик, был человек чести и долга. После февральской революции был назначен начальником гарнизона Царского Села… принимал активное участие в сокрытии интимностей в семье Романовых… прятании концов при обнаружении трупа Распутина… продолжал служить государю и императору верой и правдой, терпя грубости и нахальство охраны, он сделал для царской семьи всё, что мог, и не его вина в том, что недальновидные монархисты не обратились к нему, единственному человеку, который имел возможность организовать освобождение царской семьи…»
В 19 году Кобылинским предлагали уехать за границу. Отказался. Расстрелян в 27-м. В 34-м вместо полковника пришлось отвечать его жене. О чём она могла свидетельствовать через столько лет?
«В шкатулке увидела «сплошную светящуюся массу» весом «не меньше двух килограммов». Нет, не заметила ни диадем, ни царской звезды.
От неё добивались выдачи списка драгоценностей. Отпускали из следственного изолятора и вновь забирали, стараясь вытрясти из неё хоть какие-то сведения, пригодные для продвижения поисков. Ведь от действительных держателей тайны уже трудно было что-то вытянуть. Константин Иванович Печкос лежал в больнице после попытки самоубийства, его жена покончила с собой более «успешно». Поляка откачали и, дав время очухаться, вновь повели на допрос. Тот не стал запираться и вскоре признался в том, что действительно получил от полковника пакет, шпагу и кинжалы. Сказал, что замуровал всё в стене дома собственного брата на шестом этаже. Мол, там и царское и братово имущество спрятано. Четыре дня следователи ломали стены дома на Надеждинской улице. Печкос же, присутствовавший при этом действе в качестве свидетеля, улучил момент и выпрыгнул в окно. Разбился, но остался жив. После всех мытарств его всё же выпустили под подписку о невыезде. Следили за ним до конца 60-х годов. Ведь должен же был бывший предприниматель сделать попытку баснословно обогатиться! Не обогатился, не нарушил слова, так и унёс тайну в могилу!
Всех прочих фигурантов по делу также освободили, но свободу передвижений их ограничили. Само дело о поисках царских сокровищ сдали в архив, поскольку «представляет оперативную ценность», но «в настоящее время использовано быть не может». Фактически, кроме части ценностей отобранных у Корнилова ничего больше не было найдено.
Может быть кто-то из тех, кто уехал в эммиграцию, и знает что-то о личных вещах царской семьи, но сообщать об этом не торопится.
Список изъятых у императора ценностей просмотрел директор Алмазного фонда Роскомдрагмета Виктор Васильевич Никитин. Он, прежде всего, усомнился в квалификации оценщиков, назвав цены куда как более высокие. А каковы же они сейчас? Никитин засмеялся: «Надо прибавить длинный ряд нулей».
Реквизированные вещи и драгоценности свозились в Гохран. Там их сортировали по «счетам» – золото без драгоценностей, с драгоценностями, платина, серебро… очень много золота переплавлялось, бриллианты отправили на нужды промышленности. Плюс голод, индустриализация, содержание братских компартий, Коминтерна, прочие тёмные государственные дела. 1933 год – пик всей этой безудержной вакханалии. На Запад, на аукционы текла, в буквальном смысле слова, «золотая река». Предложение настолько превышало спрос, что даже низкие первоначально цены вскоре превращались просто в бросовые. Диадема, проданная тогда за 240 фунтов стерлингов, была продана на аукционе в 78 году за 36 тысяч.
Но то, что реквизировали чекисты в Тобольске, было только малой долей того, чем владела царская семья. Пусть часть ценностей так и не была ими найдена, зато они поживились тогда, когда расстреляли всех Романовых в доме Ипатьева в Екатеринбурге. Тут-то им досталось всё до копейки. Но впоследствии выяснилось, что весьма значительная часть ценностей, принадлежащих расстрелянному царю исчезла неизвестно куда. И ценности те были немалыми. Порядка 1.400 кг. золота в монете и слитках, а так же ящичек с бриллиантами. Откуда же они взялись и куда впоследствии делись?
Везли ящики с золотом в Екатеринбург. Везли по железной дороге, соблюдая определённые меры предосторожности. Наверняка ценности предназначались для бывшего императора, у которого в стране ещё было немало искренних сторонников. Ведь в то время речь шла о высылке царской семьи через Владивосток с отправкой последних в Великобританию, к родственникам. Вот и везли монархисты заранее припрятанное золото своему кумиру «на дорожку». И почти совсем было довезли. И тут распространилась страшная весть – царь убит.
Что было делать с «ничейным» золотом? Везти обратно в Москву? Куда, к кому? Сопровождающих было всего двое, а золота, напомню, было более тонны. Таскаться с ним по охваченной волнениями стране было небезопасно. Ладно бы можно было потерять ценности, это не так страшно. Гораздо страшнее было отвечать за неизвестно откуда взявшееся золото, ведь в те времена особо не церемонились – чуть, что и к «стенке». Сопровождающие поступили попросту. Пока поезд стоял на подъездах к Екатеринбургу, они сгрузили ящики и затем переправили их… на ближайшее стихийно возникшее кладбище.
