Анна Стриковская - Кольцо княгини Амондиран (СИ)
— Один раз тебе придется поприсутствовать. Передача прав будет оформлена торжественным актом и твоя личная подпись под ним…
— Знаю, знаю, — отмахнулся Ромуальд, — Один раз уж так и быть.
Весь этот разговор прошёл мимо внимания остальных, потому что девушки как раз уговаривали Маркуса продать великолепные, но совершенно ему не подходящие наряды Кавериско, а деньги потратить на нечто более подходящее и практичное. Стефан же предлагал сдать в лавку ненужные артефакты здесь, в Гремоне, где они дороже, чем в Элидиане, и пополнить банковский счёт. Быть студентом хорошо тогда, когда ты не должен подсчитывать последние гасты и думать, как дожить до стипендии.
Парень же стоял, молчал и таращил глаза, не в силах принять никакого решения. Эти люди столько для него сделали и готовы были совершенно бескорыстно помогать ему и дальше. Для него настолько непривычна была искренняя забота, что он, вместо того чтобы думать и выбирать, с трудом сдерживал слёзы.
Успокоил его Ромуальд, который сказал, что принимать решение прямо сейчас не обязательно. Одежду‑то ему уже купили. Но вообще‑то и Стефан, и девушки дело говорят. Мнение князя по своему удельному весу в глазах ведьмака приравнивалось к божественному гласу, поэтому он поспешил согласиться с предложениями, отложив осуществление на завтра.
Дамиан вернулся в гостиницу поздно ночью и, прежде чем пойти к Лине, заглянул к Ромуальду. Сообщил тому, что дело на мази. Правда, уехать сразу в Элидиану князю не удастся, сначала придётся посетить родной Амондиран чтобы подписать все необходимые бумаги и запечатать их родовой печаткой. А месяца через три всё будет готово для подписания акта отречения и передачи Амондирана под руку гремонского короля.
Отъезд на родину он назначил через три дня.
* * *Лина сидела на кухне своего дома на Садовой улице и чистила овощи. На ужин собирались заглянуть Тина со Стефаном.
Рядом на стуле лежала кипа газет, в верхнюю из которых Лина между делом заглядывала. На глаза ей попался заголовок: „Скандал в Империи“. Ниже сообщалось, что юный маркиз Валер Даригон, наследник герцога Даригона, по приказу императора должен жениться на обесчещенной им девице, сальвинской графине Азильде Гермине Регианор. Лина усмехнулась: вот и Азильда пристроена, причём за того, за кого она желала. То, что у бывшей княгини открылись глаза на ее нового суженого, большой роли не играет.
С тех пор как все они вернулись из империи прошло уже больше полугода и многое в их жизни изменилось.
Уехал в Элидиану Ромуальд, не пробыв на родине и двух декад. Сказал, что отрекается от престола, собрал свои вещи, попрощался и отбыл. Перед отъездом подарил и Тине, и Лине по портрету. Лине тот, давнишний, а Тину написал уже по возвращении и вложил в картину всю горечь отвергнутого поклонника. Так что Лина свой портрет повесила в гостиной, а Тина свой завернула в тряпки и спрятала в нижний ящик комода.
Вместе с Ромуальдом в Элидиану поехал и Маркус с рекомендательными письмами к ректору университета и декану факультета ведовства.
Про их жизнь можно было узнать двух источников: в газетах регулярно писали про Ромуальда, а то, что в газеты не попадало, излагал в своих письмах Маркус. Юный ведьмак проникся к своим спасителям теплыми чувствами, а его новая наставница требовала, чтобы он упражнялся в изложении мыслей на письме. Вот он и строчил по три послания за декаду: одно Лине, одно Тине и одно Стефану, и все разные.
У него, впрочем, как и у Ромуальда, всё было хорошо. В университет его взяли на подготовительный факультет, но дали общежитие и назначили стипендию: дар ведьмака и впрямь был очень редким и разбрасываться им не приходилось. Конечно, он был старше многих своих соучеников, но в университете на это не смотрели и скоро Маркус привык. Теперь он уже не жаловался на трудности, а описывал прелести столичной жизни, к которым приобщился через Ромуальда.
Прекрасный князь — художник произвел в Элидиане фурор одним своим появлением, а когда стало известно, что скоро на столичной сцене будет поставлена опера, в которой князь якобы описал свои собственные приключения, от поклонниц не стало отбоя.
Премьера ожидалась в начале весны и Тина уговаривала подругу съездить послушать, благо денег у них теперь достаточно.
Сама Валентина два месяца назад вышла замуж за Стефана, причём сделала это внезапно. Вот только вчера ничто не предвещало, а сегодня она уже зовет подругу стать свидетельницей их клятв. Всё произошло так, как это принято у ведьм: быстро и без помпы. Зато брак магический: на всю жизнь.
Удивлённой Лине она пояснила своё решение так:
— Мы с ним уже четыре месяца вместе, а он до сих пор не начал меня раздражать. И потом, мне с ним легко. Знаю — знаю, ты думаешь, что я легкомысленная.
— Нет, — пожала плечами Лина, — я знаю, что Стефан отличный парень. Но…
— Ты думаешь, что мне нравился Дамиан? — ткнула Тина в больное место, — Нет, я быстро в нём разочаровалась. Это было бы второе издание Этьена, только без магии. Зачем мне такое счастье? Тебе он лучше подходит.
Лина тогда промолчала. Молчала она и сейчас, хотя каждая весточка о бывшем советнике до сих пор заставляла сжиматься сердце.
Они приехали в Амондиран все вместе, Дамиан проводил ее домой и даже остался на одну ночь, но утром ушёл в замок и больше она его с тех пор не видела. Меньше чем через декаду он уехал обратно в Гремон и даже не попрощался. Писем тоже не писал, так что о том, что с ним происходит, Лина узнавала из газет.
В своё время он так и не сказал ей, что князь собирается отречься и передать свою вотчину Гремону. Об этом ей сообщил сам Ромуальд перед отъездом.
Сейчас о том, как идут переговоры между королём Губертом и представляющим Амондиран Дамианом газеты писали в каждом выпуске. Ещё бы, не каждый день независимое княжество по своей воле входит в состав королевства. Наконец был назначен день торжественного акта передачи прав, а пока она ещё не произошла, в замок прибыли аудиторы гремонского короля. Поговаривали, что от результатов их работы зависит, что будет с Амондираном и какого наместника сюда назначат.
Затем пошли разговоры о том, что король Губерт хочет сделать Дамиана наместником. Он готов дать ему графский титул, но требует, чтобы он выбрал себе жену из высшей знати Гремона. В качестве невесты новоявленного графа называли разных придворных красавиц, из номера в номер печатались их портреты. Появлялись и изображения самого Дамиана. Когда ему не приходилось больше служить фоном для выдающейся красоты Ромуальда, то стало заметно, что он тоже весьма хорош собой. Газетчики один перед другим старались расхвалить будущего наместника, употребляя эпитеты „величественный“, „статный“, „классический“ при описании его внешности и „достойный“, „мудрый“, „дальновидный“ при описании его человеческих качеств. Но самым частым эпитетом к имени Дамиана стало слово „благородный“. Это заставляло Лину кривиться и закусывать губу. То, как он поступил с ней, благородным не назовешь.
