Иван Винаров - Бойцы тихого фронта
С товарищами, которые нам рассказали все это, мы смогли увидеться только после победы. Среди них не было Цивинского. Марек задержал его в Москве и вместе с ним полетел в Калиновку. Цивинский погиб в том же самолете, под Брянском.
6. ПОБЕДА. С МИССИЕЙ К ТОЛБУХИНУ
8 сентября 1944 года 1-я Софийская партизанская дивизия перешла югославско-болгарскую границу и вечером того же дня вышла в район города Трын.
Дивизия насчитывала около тысячи партизан. В нее влились Трынский, Радомирский, Брезницкий и Босилеградский отряды, солдатский партизанский батальон и дезертировавшие из своих корпусов солдаты-антифашисты. В селе Кална было решено назначить командиром дивизии Славчо Трынского, а комиссаром — представителя Главного штаба НОВА Здравко Георгиева. В связи с тем, что Славчо Трынский был ранен, и его не было в районе Кална, временным командиром стал Димо Дичев. (Должен уточнить, что назначение командиром дивизии Славчо Трынского произошло в соответствии о рекомендацией Георгия Димитрова, он считал: крупное партизанское соединение, которому предстояло решать важные задачи, должен возглавлять популярный среди народа партизанский руководитель.) Дивизия состояла из трех бригад. Она была превосходно вооружена советскими автоматами, ручными пулеметами, имела достаточное количество боеприпасов, гранат. Это партизанское соединение, созданное по указанию ЦК партии и Главного штаба НОВА, должно было обезвредить воинские подразделения, расположенные на вершине Тумба, а затем немедленно направиться к Трыну и Софии, чтобы принять участие в предстоящем всенародном вооруженном восстании. Рассчитывая на мощь Первой партизанской дивизии, а также на удары с флангов партизанской бригады «Чавдар», Ихтиманского и Шопского отрядов, и в первую очередь, Софийской партийной и боевой организации, ЦК партии уверенно разрабатывал свой оперативный план. Был намечен день восстания. В помощь восставшему народу и партизанам партии удалось подключить, как известно, и небольшие воинские части, находившиеся в столице и ее окрестностях, во главе с перешедшими на сторону Отечественного фронта офицерами.
Вечером 7 сентября подразделения были обезврежены. Многие солдаты с радостью влились в наши ряды, а запятнанные кровью офицеры получили по заслугам. На вершине Тумба состоялся митинг партизан и побратавшихся с ними солдат воинской части. На митинге выступили Димо Дичев, Здравко Георгиев и я.
На рассвете следующего дня, 8 сентября, мы достигли Трынской котловины, в которой приютилась небольшая деревенька Милославцы. Жители деревни встретили нас с восторгом. Здесь мы узнали, что вся администрация города Трын и окрестных сел, полицейские и военные чины бесследно исчезли. Почувствовали крысы, что их корабль идет ко дну, и побежали, спасаясь от народного гнева…
Мы вошли в село и на следующий день созвали митинг. Площадь едва вместила невиданное множество людей — партизан дивизии и население окрестных сел. Митинг в Милославцах состоялся по решению штаба. Здесь Первую софийскую партизанскую дивизию официально должен был принять ее командир Славчо Трынский.
Все произошло так, как было предусмотрено. Славчо выступил перед дивизией. Народ встретил его с восторгом. Пробыв в селе не более двух часов, он уехал, так как еще не полностью поправился после ранения. Через некоторое время после его отъезда дивизия в походном порядке отправилась к городу Трын. На всем протяжении пути народ с огромным воодушевлением встречал партизан, внимательно слушал речи ораторов…
В Трыне повторилась та же картина. Ликование было поистине всеобщим. Да и было чему радоваться. Была перевернута страница тяжелого прошлого, полного муки, несправедливости. Впервые в многовековой истории народ стал хозяином своей собственной судьбы…
А дивизия? По приказу Главного штаба НОВА она двинулась к Софии.
События развивались с молниеносной быстротой — менялись обстановка и задачи. Центральный Комитет партии и Главный штаб НОВА, реально оценив создавшуюся обстановку, решили поднять вооруженное восстание в ночь на 9 сентября 1944 года. По этой причине 1-я Софийская дивизия не участвовала в ликвидации монархо-фашистской власти в самой Софии. Там и без нее оказалось вполне достаточно сил, власть в столице перешла в руки народа. Дивизия получила задание установить власть Отечественного фронта во всей Западной Болгарии. Очистить район от вражеских лиц и группировок, которые пытались найти спасение в горах или перейти в расположение своих вчерашних союзников — гитлеровцев; а также остановить возможное наступление немецких частей, которые с боем отступали из Греции и Эгейской Фракии на северо-запад по направлению Скопле — Ниш — Белград.
День победы революции мы отпраздновали в освобожденном Трыне. Рано утром на следующий день мы с Димо Дичевым, Штерю Атанасовым и Радилом Ивановым отправились в Софию, чтобы связаться с Центральным Комитетом партии.
София в первые дни после победы переживала неописуемое опьянение свободой. Ее улицы и площади были заполнены ликующим народом. Вблизи дворца, на сбитом на скорую руку большом дощатом помосте, с утра до вечера выступали ораторы, пели хоры, играли оркестры. Временно остановились фабрики и заводы, нарушился обычный трудовой ритм города. Народ сознавал, что наступил великий, счастливейший миг в его истории, достигнута новая отправная точка в судьбах Болгарии, перед которой раскрывались перспективы социалистического строительства. Пришла долгожданная свобода, за которую пролили кровь тысячи людей, а тысячи других томились и тюрьмах и концлагерях, годами жили в изгнании. И опять, как семь десятилетий назад, свободу принесли северные братья, великая Советская Армия — Армия-освободительница…
Центральный Комитет партии в первые дни после 9 сентября помещался на улице Врабча, 10 (ныне улица Янко Забунова). Наша группа, запыленная в походе по горам и долам, была братски принята ответственными партийными деятелями: Антоном Юговым, Цолой Драгойчевой, Георгием Чанковым, Добри Терпешевым, Раденко Видинским, Димитром Ганевым, Кириллом Драмалиевым, Тодором Павловым, бывшим в то время одним из трех регентов малолетнего царя. С нетерпением ожидался приезд Трайчо Костова, освобожденного 8 сентября из Плевенской тюрьмы, где он отбывал пожизненное заключение. Он должен был встать во главе секретариата Центрального Комитета партии.
Первой ко мне бросилась Цола Драгойчева, привлеченная тем, что на мне была форма офицера Красной Армии. Но она тут же меня узнала. С ней мы встречались в Москве, куда она приезжала в самом конце 1940 года по поручению Центрального Комитета партии, чтобы поставить перед Георгием Димитровым и Заграничным бюро вопрос о присылке в Болгарию подготовленных партийных кадров. Тогда болел ее сын Чавдар, который жил в Москве у Стеллы и Наташи Благоевых, которые его любили, как сына.
