Андрей Салов - Семь смертей Лешего
Охрана попятилась, ощетинившись автоматами на зэков, готовых в любой момент взбунтоваться. Охрана была готова по приказу начальника залить поляну кровью, дабы подавить бунт в зародыше. А заключенные шумели и матерились все громче, завидя направленные на них автоматные стволы, не имея возможности, кинуться в лес за более везучим товарищем. Раз нет возможности бежать, нужно помочь тому, кому удалось это сделать. И они помогали ему, как могли. Охране потребовалось несколько часов, чтобы разогнать шумящую уголовную толпу по камерам, пересчитать всех поголовно, чтобы не дай бог, кому-нибудь удалось остаться незамеченным в этой неразберихе. Один беглец это ЧП, два беглеца, ЧП в квадрате.
К счастью для Шалмина, воспользоваться возникшим переполохом и неразберихой, никому не удалось. Слаженными действиями, охрана оттеснила зэков сначала из леса в зону, а затем выдавила их и из тюремного дворика, разогнав бурлящую человеческую массу по камерам. И хотя все сделано было эффектно, на должном профессиональном уровне, чем мог с полным правом гордиться любой тюремный начальник, капитану Шалмину, было не до восторгов.
Тем самым местом, через которое привык получать удовольствие, он чувствовал, что наступила в его жизни черная полоса. И все благодаря грубой, неотесанной деревенщине, с которой ему вздумалось поиграть как кошке с мышью вместо того, чтобы сразу же прихлопнуть, как назойливую муху.
Пассивный бунт задержал погоню на несколько часов. Еще полчаса понадобилось команде, чтобы вооружиться и экипироваться должным образом. У сбежавшего зэка оказалось несколько часов форы, прежде чем устремились за ним в погоню десяток вооруженных автоматами людей, пара розыскных собак, и капитан Шалмин, собственной персоной.
Тюремный начальник не сомневался в благоприятном для себя и соответственно неблагоприятном для беглеца, исходе погони. Он был уверен в этом. Его мысли занимало другое. Спеша в составе возглавляемой им группы по следам беглеца, он мысленно перебирал в уме тысячу способов мучительной смерти, которой он предаст сбежавшего преступника. Заставит его заплатить сполна за то, что он, выпускник военного училища с красным дипломом, вынужден сейчас, бросив уютный кабинет, ломиться сквозь лесной бурелом, в поисках бежавшего зэка. Его он обязательно поймает. Всего несколько часов и беглец будет в его руках. Он наверняка, заблудившись в лесу, плутает где-нибудь неподалеку.
Подобными мыслями успокаивал себя капитан Шалмин, ломясь сквозь бурелом дремучего и нехоженого человеком, леса. Но не проходило чувство тревоги, более того, оно нарастало с каждой минутой. И этому была причина, благодаря которой лицо капитана становилось все более сумрачным с каждой пройденной милей. Причина эта заключалась в тонкой стопке бумаг, подшитой в пронумерованную папку. За то время, что потребовалось поисковой группе, чтобы собраться и экипироваться должным образом, он успел прогуляться в оперативную часть и ознакомиться с личным делом строптивого зэка.
Его никогда не интересовала судьба конкретного зэка, кто он, откуда, за что сидит. Ему было достаточно того, что перед ним нарушитель советских законов, с которым он должен бороться самым решительным образом, чтобы годы, назначенные зэку для исправления, не показались раем. И он делал все для того, чтобы превратить жизнь вверенного контингента в ад, многолетний срок в бесконечную, мучительную вечность. И нужно признать, что он весьма в этом преуспел. Это во многом благодаря именно его стараниям, гремела по стране слава об этой тюрьме, как одном из самых строгих учреждений исправительной системы, попасть в пределы которой, страшились даже закоренелые рецидивисты.
До сих пор, все у него получалось. Даже самые отъявленные мерзавцы и негодяи, ломались как спички, под его чутким руководством. Не было у него серьезных ошибок и осечек вплоть до этого дня. Хотя он и раньше допускал ошибки, но они сходили ему с рук. Главной ошибкой было то, что он ненавидел и презирал вверенных на исправление, людей в арестантских робах. Считал их ни на что не годным быдлом. И в этом жестоко просчитался. Понимание роковой ошибки пришло сегодня, за несколько минут до начала погони, когда он листал личное дело беглого заключенного Халявина, уроженца села Шишигино.
Мужичок то оказался не так прост, как он думал. И что хуже всего, настоящий лес он видел не на картинке в книжке, как большинство осужденных. Самое поганое в том, что он родился, и прожил всю жизнь в лесу, знал все лесные тропки-дорожки, зверье, обитающее там, опасности могущие поджидать в лесу одинокого путника. И поэтому надеяться на то, что он заплутает в лесу, и будет ходить кругами, не стоило. Беглец прекрасно ориентируется в лесу, и будет придерживаться выбранного направления. Не грозит его здоровью и встреча с диким зверем. Исходя из данных досье на данного субъекта, тот в бытностью свою на свободе, был отличным охотником и следопытом, лучшим в районе. Сложно было ожидать от человека, прекрасно знающего лес и населяющее его зверье, что он совершит какую-нибудь глупость, что позволит лесу убить его.
А это значит, что погоня не обещает стать легкой прогулкой, на которую, судя по выражению на лицах, настроились возглавляемые им люди. Поэтому с каждым пройденным километром, все сумрачнее и неприветливее становилась рожа тюремного начальника, на фоне довольных физиономий подчиненных.
Собаки резво взяли след и уверенно шли по нему, не петляя и не отклоняясь в сторону. В этом были, как положительные, так и отрицательные моменты. Положительный был в том, что беглец оставляет четкий, уверенный след, по которому они рано, или поздно, но обязательно на него выйдут. Отрицательный в том, что беглый заключенный прекрасно ориентируется в лесу. Поимка беглеца, если таковая случится, не станет легкой и увеселительной прогулкой, на которую настроились его люди. И что даже при благоприятном для них исходе, идти придется по следам не час, и не два, а гораздо больше. Не стоит забывать и о том, что в запасе у беглеца четыре часа, которые он явно не намерен тратить на разные глупости, вроде бесцельного блуждания по лесу. Человек он привычный и многокилометровые переходы по таежному бурелому, для него не в диковинку.
Сориентировавшись по компасу и карте, капитан Шалмин пришел к выводу, что путь заключенного пролегает в направлении Шишигино, до которого по прямой, немногим более 300 миль. От мысли о том, сколько предстоит ломиться сквозь бурелом, сводило скулы, а ноги начинало ломить в предчувствии изнурительного марша.
По прошествии нескольких часов, они уже не мчались по лесу, подобно своре гончих псов, взявших след красного зверя. Сперва их бег перешел на быстрый шаг, затем уменьшился до уровня нормального, а к вечеру они плелись, с трудом переставляя ноги, проклиная проклятый бурелом, и беглого зэка. Теперь уже не только капитан Шалмин, но и вся команда, поминала беглеца последними словами, и каждый придумывал пытку, достойную бежавшего зэка. Объяви сейчас капитан Шалмин конкурс на самую изощренную и мучительную для беглеца смерть, он был бы приятно удивлен многообразию фантазии подчиненных ему людей.
