Брэм Стокер - Леди в саване
Признаюсь, такой взгляд на карту был делом нервозным, потому что я не мог не видеть, что за наступлением Австрии кроется жажда Германии расширить свои границы. Как и прежде, три великие державы Центральной Европы одержимы идеей экспансии. Россия устремилась на восток в надежде присоединить к своей территории богатые северо-западные провинции Китая, и тогда бы она господствовала в Северной Европе и Азии — от Финского залива до Желтого моря. Германии же хотелось связать Северное и Средиземное моря посредством своей территории и, таким образом, перегородить неприступной стеной Европу с севера на юг. А тогда бы Природа подкрепила господство королевской Империи[130], которая, как властелин по естественному праву, двинулась бы через немецкоязычные области все южнее и южнее. Австрия, пребывая, конечно, в неведении относительно конечных целей своей соседки, была бы вынуждена расширять свою территорию в южном направлении. На западном направлении ее продвижение было остановлено партией ирредентистов Италии, и, следовательно, Австрии пришлось вернуться к границам Каринтии, Каринолы и Истрии.[131]
Моя мечта создать новую карту замыкалась на «Балке» — Балканской федерации, которая бы включала в себя земли южнее черты, проведенной от острова Змеиный[132] до Аквилеи.[133] Будут, неизбежно будут трудности в осуществлении этого плана. Конечно же, Австрия должна будет отказаться от Далмации, Истрии и Славонии[134], а также частью от Кроации[135] и венгерского Баната.[136] Но взамен Балка сможет рассчитывать на целые столетия мира на юге. Впрочем, сохранение мира потребует значительных жертв от тех государств, которые станут его сторонниками. Своим же субъектам федерация обеспечит длительное удовлетворение их интересов и участие в политике новой мировой державы. Каждый из этих субъектов будет осуществлять полное самоуправление и будет пользоваться независимостью, предполагающей объединение в целях взаимовыгоды. Я не теряю надежды, что даже Турция и Греция, признав пользу и безопасность такого объединения, не устраняющего и даже не ущемляющего национальные особенности, рано или поздно вступят в федерацию. Идея уже вызвала такой отклик, что в течение месяца правители различных заинтересованных государств должны собраться на тайную неофициальную встречу. Несомненно, за ней последует разработка масштабных планов и дальнейшие инициативы. Пока идея не получит своего воплощения, для всех тех, кто входит в означенную зону — и кто вне ее, — это будет напряженное время. Во всяком случае, военное производство так или иначе будет существовать до момента решения поставленной задачи.
Дневник Руперта. Продолжение
марта 6-го, 1908
Я могу вздохнуть с облегчением. Встреча проходила здесь, в Виссарионе. Формальный предлог встречи — охота в Синегории. Не какое-то официальное обсуждение. Среди присутствовавших не было ни канцлеров, ни госсекретарей, ни дипломатических представителей. Только высшее командование. Это, между прочим, была настоящая встреча охотников. Отличные спортсмены, вдоволь дичи, много загонщиков, прекрасная организация во всем и впечатляющие результаты. Думаю, мы все были довольны как спортсмены, и поскольку политическим итогом встречи стало полное единодушие в отношении наших целей и намерений, то не могло быть никаких поводов для недовольства.
Итак, все решено в пользу мира. Не возникло даже намека на возможность войны, мятежа или какого-нибудь конфликта. Мы продолжаем проводить свою линию еще в течение года, стремимся к достижению своих целей, как и в настоящее время. Но мы должны следить за тем, чтобы у каждого в его стране был порядок. Все, что приносит успех, следует всемерно поддерживать, а над тем, что пока не удается, следует работать. Речь идет только о защите и обороне, и мы хорошо понимаем друг друга. Но если какая-нибудь громадина попытается вмешаться в наши внутренние дела, мы сразу же объединимся, чтобы сохранить подходящий нам порядок вещей. Будем начеку. Альфредова максима о мире неизбежно вновь подтвердится. Тем временем заводы в наших горах будут работать безостановочно, а их продукция покроет нужды нашего сообщества (торговый контракт будет заключен позже — на взаимовыгодных условиях). По этому вопросу вряд ли можно было ожидать разногласий, так как все станут потребителями наших избыточных продуктов. Мы производим прежде всего нужное нам, а затем уже — продукцию для ограниченного рынка нашей зоны. Поскольку мы охраняем наши границы — на море и на суше — и в состоянии делать это, то наша продукция будет храниться в Синегории до момента, когда будет востребована на мировом рынке, и особенно на европейском. Если все пойдет хорошо и спроса на этих рынках не обнаружится, продукция будет доставлена покупателям согласно договоренности.
Вот итоги встречи, что касается чисто торговой стороны взаимодействия.
Записки Джанет Макелпи
мая 21-го, 1908
Руперт забросил свой дневник, став королем, вот и я заметила, что тоже предпочитаю другие занятия ведению записей. Но заниматься маленьким Рупертом — нет, это я не уступлю никому. Дитя Руперта и Тьюты — такое сокровище, что о нем следует говорить только с любовью, даже оставляя в стороне тот факт, что в свое время он будет королем! Поэтому я пообещала Тьюте, что если о первом короле из династии Сент-Леджер, о его высочестве наследном принце будут вестись записи, так единственно ее рукой. Или моей. И Тьюта доверила это мне.
Наш дорогой маленький Руперт появился на свет в срок и совершенно здоровеньким. Ангелы, которые принесли его, очевидно, заботились о нем неустанно и, прежде чем оставить его, одарили дитя сполна. Он так мил! Как его отец и мать. А этим все сказано. Лично я считаю, что он прирожденный король! Не знает страха и думает о других больше, чем о себе, маленьком. И если это не свидетельство королевской натуры, то что же тогда…
Тьюта прочла эти строки, предостерегающе подняла палец и сказала:
— Тетя Джанет, дорогая, все верно. Он мил, он король и ангел! Но пока нам не следует много писать о нем. Это должна быть книга о Руперте. Поэтому наш маленький мужчина может появляться на ее страницах как следствие.
Да, конечно. Замечу здесь, что создание книги — идея Тьюты. До рождения маленького Руперта она прекрасно заботилась о себе и делала все, что было на пользу ей в ее положении. Я, стараясь помочь и подыскать ей спокойное занятие, которое было бы ей интересным и при этом не утомляло, обратила ее внимание (конечно же, с разрешения Руперта) на его старые письма, дневники, записки — на все то, что я хранила для него во время его путешествий. Сначала я немного опасалась, как бы ей не повредило такое чтение, потому что порой она обнаруживала сильное волнение, узнавая некоторые вещи, и мне приходилось остерегать ее. Но она умела прекрасно управлять собой. А мой самый главный аргумент, который успокаивал ее, был таков: наш дорогой мальчик с успехом преодолел все опасности, он с нами — сильный и великодушный еще более, чем прежде.
