Том Шервуд - Люди Солнца
Три или четыре минуты я стоял с поднятой рукой, успокаивая хмельных работников синей пашни. Наконец, добыв достаточную тишину, сказал двум наёмникам:
– Есть возможность оставить ваше нищее и грязное ремесло и попробовать жить нетяжёлым и уважаемым всеми трудом.
– А каким? – разом спросили несостоявшиеся ищейки рыжего Чарли.
– Этот вот, – я кивнул на детину, – завтра уйдёт в матросы. А вы берите его трактир в управление и продолжайте кормить всех, кто к этому месту привык. Пройдёт год, бывший хозяин вернётся из плавания, вы за этот год покажете, на что способны, мы снова соберёмся – и что делать дальше решим.
Наёмники с нескрываемой радостью переглянулись и разом, сдёрнув шляпы с косматых голов, поклонились.
– Да-ты-кто-та-кой?! – прохрипел трактирщик, побагровев.
– А ты, друг, сам подумай. Давай, давай. Наморщь череп.
И вышел, провожаемый вновь разрастающимся хохотом.
Глава 10
Для меня было бы великим счастьем спасти ещё хотя бы одного ребёнка из тех, кто, потеряв дом или родителей, добывают средства к жизни воровством или разбоем. Потому и пригласил несостоявшихся врагов Дэйла в замок. Они и явились, но, к моему изумлению, не в воскресенье, с каретой, через неделю, а утром на следующий день.
Словно какой-то невидимый огонёк вспыхнул в моём замке, огонёк, на который из невидимого же мрака стали приходить люди.
Призрак льва
Да, было раннее утро понедельника. Наскоро умывшись, я спустился вниз.
Во дворике за галереей стояли Дэйл и Барт. Они, поливая друг другу, по очереди умывались.
– Доброе утро! – подходя, поприветствовал их я.
Торопливо вытираясь двумя краями одного полотенца, они, широко улыбаясь, подошли и пожали мне руку.
– Как спалось? – спросил я Барта. – Признаюсь – всегда переживаю, как новые люди чувствуют себя в моём замке. Дом для вас вчера успели устроить?
– Это изумительный дом! – воскликнул Барт. – Рядом с Дэйлом! Первый этаж такой просторный, мы с Милишкой вчера от стены до стены бегали! Целых четыре комнаты наверху, а главное – чердак! Он почти точно такой же, как тот, на котором мы познакомились!…
И в эту минуту на втором этаже раскрылась, негромко скрипнув, балконная дверь и на маленький округлый балкончик вышла невесомая, прозрачная фея. Тонюсенький стан подхвачен широкой розовой лентой, навёрнутой на шёлковую белую ночную рубашку, подаренную вчера принцессе Анной-Луизой. Крупные локоны светло-русых волос подчёркивали фарфорово-белую кожу полудетского личика, а большие голубые глаза были ещё тёплыми после сна. Тонкие руки прижимали к груди сладко прижмурившего глазки котёнка. Фея подошла к краю балкончика, склонилась над балюстрадой и домашним таким, безмятежным голосочком сказала:
– А мне сегодня шестнадцать лет.
Барт, выпучив на нас глаза, испуганно сообщил:
– А я-то забыл!!
– Праздник! – быстро сказал я ему. – Ты не знаешь ещё, какой сегодня будет в «Шервуде» праздник!
– Я проскачу на ферму, – кивнул мне Дэйл, – позову оттуда всех наших!
– Давай, – кивнул я в ответ. – Пока не вернёшься – мы завтракать не сядем.
Дэйл побежал к конюшне. Барт подхватил полотенце, кувшин и поспешил в дом, каменный, старый, пыльный, гулкий, так внезапно очнувшийся после многолетнего сна. А я устремился в каминный зал. И вдруг утратил напрочь и счастье на лице, и улыбку: над «Шервудом» пронёсся удар невидимого, замурованного где-то в каменной кладке колокола. «Тай сигналит. Что-то случилось».
Мы столкнулись в галерейном переходе из хозяйственного двора на плац.
– Опасность, – сказал Тай, и я мгновенно ощутил колкий озноб.
Слово, которое он произнёс, в его устах значило именно то, без метафор. Тай круто повернулся и зашагал к каминному залу. Последовав за ним, я увидел стоящих на верхней ступеньки большой лестницы Готлиба и Робертсона. Оба – в полном боевом оснащении. Теперь мы уже трое топали за деловитым японцем, а он вёл нас в сторону цейхгауза с лабиринтом. И вот, в одном из переходов нам преградила путь синяя, свежекованная решётка. И за ней, в пяти ярдах, тоже виднелась решётка, а между ними сидели у стены на корточках люди.
– Нет нужды беспокоиться, – усталым голосом сказал один из них и встал. – Я пришёл не как враг. Я о прощенье пришёл просить. Здравствуй, Том.
– Не узнаю, – ответил ему я, пристально вглядываясь в высокую, чуть согнутую фигуру, землистое лицо, седые длинные волосы.
– Ну да, – грустно ухмыльнулся он. – Даже метки, по которой меня можно было узнать, не осталось.
И он поднял руку. Я увидел на его кисти давно заживший бурый квадрат голого мяса, и ещё не догадавшись, но невероятным образом чувствуя, что догадка будет ужасной, оцепенел.
– Хумим-паша срезал, – сказал человек. – Сделал из моего льва что-то вроде настольного медальона.
– Подними-подними-подними! – прошептал я Таю.
И, едва только он поднял решётку, бросился и обнял вздрогнувшего от моих объятий пришельца.
– Стив! – проговорил я, отстранившись. – Выжил! Ах, молодец!
И он, вдруг мучительно оскалив зубы, резко отвернулся к стене и беззвучно, тряся седой головой, зарыдал.
Я поднял руку и стал мерно, кулаком, постукивать его в плечо.
– Всё хорошо, Стив, – говорил я, стараясь не дрогнуть голосом. – Всё хорошо. Сейчас пойдём завтракать. Потом покажу тебе замок. Увидишь, что мы с Эвелин успели сделать…
Тем временем Тай, быстро шагая, миновал ещё двоих, сидящих у стены мужчин, прошёл и приблизился к худенькому мальчишке.
– Смерть, – громко сказал он, указывая на него пальцем и обернувшись к Готлибу с Робертсоном. – Опасность!
Стив, торопливо отерев лицо, судорожно вздохнул, полуобернулся и отрицательно проговорил:
– Нет, конечно. Это Хасан, его Ашотик послал с нами. Он ребёнок совсем. Какая опасность.
Готлиб подошёл, внимательно посмотрел на мальчишку. Наклонился. Выпрямился. А Стив добавил:
– Ни у него, ни у нас никакого оружия нет.
– Тай никогда не ошибается, – возразил я ему. – Он – тень.
И, повернувшись к Робертсону, приказал:
– Если Дэйл ещё не уехал, передай ему, чтобы Ламюэль с фермы мчался сюда.
Робертсон выбежал из перехода. Готлиб отошёл к поднятой решётке и встал там, коротким движением поправив пистолеты на левом боку.
– Это – Бык Оливер, – сказал Стив.
Оливер тяжело встал и протянул мне каменную от мозолей руку матроса.
– Это – Матиуш Тонна.
