Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта
Разговор получился живым. Скорцени охотно делился с Политовым своим опытом, объяснял, какими личными качествами должен обладать, с его точки зрения, террорист и как ему следует психологически готовить себя к совершению террористического акта. При этом Скорцени все время подчеркивал, что, если Политов хочет остаться живым, он должен действовать крайне решительно и смело и не бояться смерти, так как малейшее колебание и трусость наверняка погубят его. В подтверждение Скорцени рассказал случай из собственной практики.
Во время похищения Муссолини Скорцени перемахнул через ограду замка и очутился в двух шагах от стоявшего на посту карабинера.
— Если бы я замешкался тогда хоть на секунду, — вспоминал Скорцени, — то наверняка бы погиб, но я без колебаний прикончил карабинера, а затем выполнил задание и, как видите, остался жив.
Прервав на этом свой рассказ, Скорцени стал расспрашивать сам. Его интересовало, что знает Политов о Москве, об образе жизни советских руководителей, какие конкретно связи у него налажены с работниками, обслуживающими Ставку, как Политов собирается использовать свое оружие, какую роль отводит он в предстоящей операции Шиловой. Закончил беседу Скорцени неожиданным вопросом:
— Как вы считаете, господин Политов, возможно в СССР проведение такой операции, какую я так блестяще осуществил в Италии?
Нагловатый, самоуверенный тон, в котором вел беседу Скорцени, не понравился Политову. Рядом с этим матерым бандитом Политов выглядел щенком. Чтобы хоть как-нибудь поднять свой престиж в глазах присутствующих, Политов решился на дерзость.
— СССР — это не Италия, господин штурмбаннфюрер, — не очень громко, но достаточно твердо ответил он, — и сделать там то, что вы сделали в Италии, значительно трудней.
10 января 1944 года руководство 6-го управления решило перенести место подготовки Политова из Пскова в Ригу. В связи с этим 12 января 1944 года Политов покинул Псков. Сопровождавший Политова офицер СС устроил его в Риге в гостинице «Эксельсиор» и предложил администрации закрепить за ним лучший номер. Кроме того, Политову была предоставлена квартира в одном из дачных пригородов Риги.
Шилова еще некоторое время находилась в Берлине, где обучалась работать на рации, практиковалась в обращении с радиоаппаратурой, в зашифровке и расшифровке документов, в составлении кодовых таблиц, донесений и схем.
Окончив учебу, она переехала в Ригу и поселилась вместе с Политовым.
4Почти сразу же после прибытия в Ригу Краусс представил Политова двум новым инструкторам, которые должны были заниматься с ним ежедневно. Один из инструкторов, Палбицын, имел биографию, как две капли воды похожую на биографию Политова. В прошлом крупный уголовник, осужденный за изнасилования и убийства, он добровольно перешел на сторону немцев и, работая в органах разведки, очень быстро сделал карьеру. Палбицын получил звание капитана СД и был назначен на должность начальника отдела 6-й северной команды разведоргана «Цеппелин».
Специализировался Палбицын в основном на изготовлении фальшивых документов, печатей, штампов, а также на экипировке и снаряжении агентов, засылаемых в Советский Союз.
Второй — П. П. Делле, он же Ланге, — попал на службу к немцам несколько иным путем. Это был типичный отпрыск старого дворянского рода, изгнанного из России революцией, убежденный монархист и лютый антисоветчик. Делле имел чин оберштурмфюрера СС и руководил гатчинской группой безопасности СД.
Как Палбицын, так и Делле с первого же дня приняли самое активное участие в подготовке Политова. К этому времени был уже окончательно утвержден план заброски Политова и Шиловой в советский тыл. Было решено, что Политов будет действовать под видом майора Красной Армии, получившего отпуск после тяжелого ранения. Учитывая это, новые наставники при подготовке Политова разделили между собой обязанности таким образом: Палбицын занялся с ним стрельбой и изготовлением документов, удостоверяющих личность Политова, а Делле детально разработал легенду о пребывании Политова на фронте, его ранении и лечении в госпитале.
В конце января Политова пригласил к себе Краусс.
— В вашей подготовке не должно быть ни малейших упущений, — сказал он. — Вам придется лечь в госпиталь и сделать пластическую операцию.
Политов ответил, что он готов.
— Но не хотелось бы, чтобы кто-нибудь об этом знал, — предупредил Краусс — Даже вашу жену не стоит посвящать в эту историю. Что, если мы распространим слух о вашем срочном выезде на фронт?
— Думаю, что это ни у кого не вызовет никаких подозрений, — ответил Политов и в тот же вечер сообщил Шиловой о своей командировке в действующую армию.
Утром следующего дня к гостинице «Эксельсиор» была подана машина, которая якобы должна была отвезти Политова на вокзал. Политов попрощался с женой и отправился в путь. Но вместо вокзала очутился в немецком военном госпитале. Здесь под наркозом ему была сделана сложная операция, а спустя два дня в номер к Шиловой явился Краусс и сообщил ей о том, что Политов попал под бомбежку, получил ранения, но вовремя был доставлен в госпиталь и сейчас находится вне опасности. Об этом же были поставлены в известность и некоторые другие лица, имевшие контакт с Политовым, а спустя три недели эту версию подтвердил и сам Политов, вернувшийся из госпиталя.
Пока Политов находился в госпитале, его шефы продолжали работу. Палбицын, посоветовавшись с Крауссом, решил, что Золотая Звезда Героя Советского Союза повысит шансы новоиспеченного майора Красной Армии, и сделал соответствующий запрос в Берлин. Вскоре оттуда были получены орден Ленина и Золотая Звезда, принадлежавшие генерал-майору Красной Армии Ивану Михайловичу Шепетову, отличившемуся в боях 1941 года и замученному впоследствии в фашистских застенках.
Орден Красного Знамени, орден Александра Невского, два ордена Красной Звезды и две медали «За отвагу» Краусс и Палбицын без особого труда нашли на месте. На право ношения всех этих наград были изготовлены соответствующие документы, а сам Политов отныне превратился в Таврина.
10 февраля в Ригу из Берлина прибыл уже знакомый Политову майор технической службы. Он привез изготовленное им дьявольское оружие. С этого дня Политов начал тренироваться в стрельбе из «Панцеркнакке». Привычную стрельбу из пистолетов заменило змеиное шипение реактивных снарядов. «Панцеркнакке» действовало безотказно. Снаряды метко попадали в цель и прожигали броню в 45 миллиметров.
Обнаружив это, Политов несколько воспрянул духом, ибо, как ни храбрился он, как ни старался продемонстрировать перед своими хозяевами свое бесстрашие и свою преданность, на душе у него было неспокойно. Уж кто-кто, а он-то отлично понимал, что одно дело — работать на оккупированной территории, другое — встретиться со своими соотечественниками в советском тылу. Но если Политов боялся предстоящей операции, то в Берлине, напротив, уверовали в ее успех. На самом последнем этапе подготовки задание Политову было расширено.
