Михаил Шалаев. - Сокровище Джунаида.
В литературе многоточие означает, что фраза или не нуждается в завершении, или не может быть завершена в силу объективных причин. В данном случае имела место вторая причина, потому что Леха, привстав, взял Башлыка за горло — очень осторожно, чтобы ненароком не задушить и не оторвать голову — и приподнял его над столом. Не обращая внимания, что Сапар пузом сметает со стола салаты и закуски, подтащил его к себе и в упор проговорил:
— Тебе никакого леса не понадобится, помойная рожа. Ты у меня в городе будешь иметь только один бизнес — пустые бутылки собирать…
Его ребята были наготове — заметили, как нервный полез во внутренний карман за пистолетом, и своевременно выдали ему хорошего пинка. Теперь он лежал в углу и шипел от бессильной злобы, однако вреда уже никому причинить не мог. Второй подручный Башлыка — шкаф — благоразумно сидел, не двигаясь.
— Как ты меня понял, помойка? — продолжал между тем разговор Леха. — У тебя теперь есть интерес насчет кто я такой?
Честно говоря, все эти вопросы были уже чисто риторическими, потому что ответов на них быть не могло: полузадушенный Сапар только слабо хрипел и таращил налитые кровью глаза, намекая тем самым, что жить ему осталось недолго. Вот тут Упырь и проявил неуместный гуманизм: людей такого типа можно остановить только одним способом. Способом, который наверняка решает все проблемы… Вместо этого он отпустил Башлыка, уронив среди оставшихся на столе блюд, и спросил:
— Ты теперь знаешь, кто я?
— Знаю… — едва продышавшись, отвечал Башлык.
— Претензии по земле еще есть? — продолжал допрос Леха.
— Нет… — прекратил прения Сапар.
— Значит, на этом и закончим.
Лехина «бригада» удалилась, высоко подняв головы, а зря: если бы задержались у выхода на секунду, то услышали бы, как прошипел младший брат Сапара:
— Если ты их не сделаешь — я сам сделаю…
И ответ старшего брата:
— Ничего, недолго им гулять.
Что он зря проявил гуманизм, Алексей понял через три дня, когда один из его помощников взорвался в своей машине. Потом Упырев поехал на дачу, а там сосед пригласил его на рыбалку. С берега пруда Леха услыхал вой пожарных машин, увидел поднявшийся над поселком столб дыма — и понял все, еще до того, как прибыл на место: его дача сгорела дотла. А еще через день он узнал, что второго его сотрудника расстреляли прямо в подъезде.
Вот тогда-то Упырев горько пожалел, что проявил милосердие. Нельзя забывать, что животные жалость воспринимают как слабость. А слабого можно не бояться. Поэтому днем позже Лехину «тойоту», когда он вышел в киоск за водичкой, прямо на обочине дороги как пустую яичную скорлупку растоптал КамАЗ. Тогда Леха понял, что компромиссов не будет: война шла на полное уничтожение. Лишенный помощников, Упырь оказался в крайне тяжелом положении: туркменская группировка была хорошо вооружена и дисциплинированна. Противостоять ей в одиночку было невозможно. Пришлось скрываться.
Единственное, в чем повезло Упыреву, — что как раз накануне той разборки Алексей, как всегда, отправил мать на все лето к сестре — в Геленджик, на море. Хоть за нее можно было не бояться.
А вот за себя — самое время. Не сумев достать Алексея своими силами, Сапар привлек к сотрудничеству местную милицию, где у него работал какой-то родственник. Менты организовали на Упырева настоящую охоту. Человеку с комплекцией и известностью Упыря трудно было оставаться незамеченным — вот уже несколько дней он выходил в город только по ночам, скитался по знакомым, по бывшим и нынешним своим подругам, не оставаясь нигде подолгу, чтобы не навлечь беды. На своем джипе поменял номера и загнал на маленькую крытую стоянку, где работали знакомые ребята, надеясь воспользоваться им в крайнем случае. Но кольцо вокруг него — он это чувствовал — постепенно сжималось. Упырев дал себе самому клятву, что воздаст Сапару за все самой страшной казнью. Но для этого надо было как минимум остаться в живых.
И вот однажды вечером, когда особенно сильна стала тревога, лихорадочно перебирая в голове всех знакомых, о которых не знали бы ни менты, ни туркмены, Алексей вспомнил неожиданно тот самый адрес: улица Ленина, 93 «а», квартира 7. Об услуге, оказанной сослуживцу, известно было только его сотрудникам да управдому… Интересно, Дерево здесь уже, или нет?
Оставаться там, где он находился, становилось опасно, и Упырь, прихватив сумку с барахлишком, пробираясь дворами и темными переулками, отправился по последнему адресу, о котором не знали его враги. Подойдя к дому, он вычислил окна нужной квартиры: в них горел свет. Упырь поднялся на второй этаж и дал длинный звонок. Последовала долгая пауза, а потом Деревянко каким-то сиплым голосом спросил:
— Кто там?
— Это я, Вован! Открывай! — ответил Упырь, почувствовав вдруг огромное облегчение: удача, кажется, еще не совсем изменила ему.
— Щас… щас… — Владимир торопливо защелкал замками, потом загремел цепочкой. — Входи, — распахнул он наконец дверь.
Еще с порога Алексей увидел испуг в глазах бывшего сослуживца, и усмехнулся про себя: ясно, никаких автоматов Вован не привез. Но это не проблема. В случае чего Упырь и сам имел неплохой схрон за городом. Надо будет до него, кстати, как-нибудь добраться… Ситуация, похоже, в любой момент может стать критической.
Однако на лице у него ни одна из этих мыслей не отразилась. Упырь не торопясь разулся, поставил сумку в угол и спросил, где можно посидеть.
— Да вот, прямо проходи… На кухню…
Алексей прошел, сел на табурет, тяжело нависнув над кухонным столиком. Подождал, пока бывший сослуживец присоединится к нему, достал из кармана куртки бутылку водки. Деревянко полез в холодильник за закусью, нашел кусок колбасы и пару помидор. Заглянула в кухню испуганная Валентина, и тут же спряталась. Налили, выпили.
— Ну как дела, Дерево? — начал разговор Упырев. — Добыл «калаши»?
— Да как, Лех? Я же говорил, переправить можно только в контейнере… А он еще не пришел.
— Когда придет?
— Н-ну… не знаю… Может быть, через месяц.
— Через месяц? — Упырь помолчал, катая бугры желваков. — Ладно. Подожду. А пока вот что… Ты не против, если я у тебя пару ночей перекантуюсь?
Если бы Упырь сказал Деревянко, что записался в отряд космонавтов, он бы не так удивился.
— А как же… У тебя же… — начал было прапорщик, но Алексей не дал ему договорить.
— Да. Есть у меня квартира. И дача есть. То есть была. Но есть еще и некоторые проблемы. Поэтому я спрашиваю: можно у тебя переночевать?
— Да конечно, Леха, какие вопросы… — у Деревянко отлегло от сердца. Он понял, что все его дела, связанные с Упырем, отныне будут решаться не так, как раньше. На другом уровне. Действительно, нельзя же спокойно прибить человека, который пустил тебя переночевать. Хотя в этом вопросе проявилась чисто деревенская наивность прапорщика: мыто как раз знаем, что можно. Ну ладно…
