Евгений Кораблев - Созерцатель скал
– Собственно, я ищу только внучку, так как дочь его умерла в Иркутске, в городской больнице. Девочку взяла к себе на воспитание сиделка, но в годы разрухи она уехала в деревню, куда-то в Прибайкалье или Забайкалье, к себе на родину, – установить точно деревню я не мог. Я делал публикацию в газетах, но безуспешно. За это время через Восточную Сибирь перевалило столько народу, прошла гражданская война, сыпной тиф, столько деревень пожжено и народу побито, что я почти не верю в успех поисков. Тем не менее я решил, где ни буду проходить по деревням, по всему Байкалу производить поиски и расспросы. Иногда случайно можно наткнуться.
– Единственно, что осталось. А отец девочки жив?
– Он погиб во время бегства из лагеря военнопленных[12]. Он был немец. Лейтенант Артур Краузе.
– Значит, вы единственный, кто знает о существовании ребенка?
– Да. Это налагает на меня большую ответственность за ее судьбу. Тем более, что старику я обязан был всем. Он был для меня отцом. Дочери я не знал, но по рассказам отца, это было в высшей степени симпатичное существо. Меня все время угнетает мысль, что девочка попадет в беспризорные.
– Пошарим по деревням. Может статься, что и найдем!
– Значит, вы согласны? – спросил обрадованно профессор.
– Двадцать восемь лет здесь болтаюсь. Все знакомо, конечно, – ответил Попрядухин. – Но...
– Но? – повторил профессор.
– Но есть запятая. – Старик почесал в затылке. – Куды его денешь? – кивнул на вертевшегося поблизости Аполлошку. – Да-а, запятая маленькая, а к сурьезным вещам прикосновение имеет. Его не бросишь.
– Я про него и забыл! – воскликнул профессор. – Вот в чем дело! – произнес он потом, подумав. – Вы едете в Иркутск? Чтобы попасть туда, надо выбраться отсюда. Это, во всяком случае, мы будем делать вместе, общими силами. А в дальнейшем увидим. Может быть, его можно вернуть в Баргузин? На кого там оставить?
Аполлошка глухим гудением выразил, что не разделяет этого взгляда.
Старик шутливо зажал ему рот.
– Точка. Я тебя, парень, принял заместо внука. Значит, слушайся.
– Я хочу с тобой.
– Да уж одного тут не бросим.
– Ведь он у меня совсем особенный, парень-то, – ухмыльнулся старик и рассказал профессору историю Аполлошки.
Приключения мальчика сразу расположили ученого в пользу мальчугана.
– Видно, быть ему путешественником, – улыбнулся он.
– Так тебе хочется ехать с нами? – спросил он. – Жизнь путешественника трудная, тяжелая. Ты сам испытал, как это опасно.
Аполлошка исподлобья поглядел на него и недоверчиво хмыкнул: «Дескать, знаем, сказывай!»
– Все про пещеры он меня расспрашивает, – засмеялся старик. – Своих воров хочет ограбить, отыскать сокровища ихние.
– Пещеры и без воровских богатств интересны. Мы там такие найти диковины можем, что дороже всего золота и платины. Но вообще они почти не обследованы, – улыбнулся профессор. – Ну, что ж? Сделаем из него краеведа. Федя, Тоша, идите-ка сюда! – позвал он вузовцев. – Вы как-то рассказывали, – обратился он к подбежавшим ребятам, – что на Урале вам удалось перевоспитать беспризорника-вогуленка. Помните?
– Учится теперь во второй ступени, кандидат в комсомол, – ответил Тошка.
– Вот вам второй экземпляр, – погладил профессор Аполлошкины кудри. – Ваш земляк. Попытайтесь выучить.
Аполлошка, поняв, что его берут в путешествие, сияя от радости, глядел то на Тошку, то на Федьку.
Попрядухин улыбался, закладывая в волнении длинные усы за уши. Его «парень», попал, кажется, в хорошую компанию. Может, станет доктором, инженером.
Вопрос о путешествии Аполлошкн таким образом решился положительно.
Профессор и Попрядухин так были заняты беседой, что не обращали внимания на работавшего по соседству Созерцателя скал. Если бы они бросили в это время случайный взгляд в его сторону, их поразила бы происшедшая в нем перемена. Когда он услыхал имя Артура Краузе, он побледнел, топор беспомощно выпал из рук.
Заметив, что никто не был свидетелем его необыкновенного волнения, Созерцатель скал отер холодный пот, выступивший на лбу, наклонился и взял топор. Странный припадок прошел. Над баркасом работал прежний мужественный моряк.
Наконец, оснащенная лодка появилась в бухте. Аполлошка, изнывавший от нетерпения, теперь плясал в диком восторге. Настоящая лодка с парусом. Они поедут в настоящее путешествие!
Настал день отъезда. Когда начали укладываться в баркас, к профессору подошел загадочный моряк и поднял свои глаза, исполненные пронизывающей силы. На этот раз в них светилась просьба.
– Я хотел с вами поговорить, – сказал он, сильно волнуясь.
– Я вас слушаю, – удивленно ответил Булыгин, предлагая ему портсигар.
– Вчера я слышал ваш разговор со стариком, – продолжал моряк, волнуясь так, что папироса прыгала в руках, и он долго не мог ее зажечь. – Вы нуждаетесь в проводнике. Но старик знает только берега и не моряк.
Он замолчал. Потом, преодолевая волнение, продолжал:
– Артур Краузе, дочь которого вы разыскиваете, был в плену моим другом. Я не знал, что он погиб. Я считаю себя обязанным помочь в ваших поисках. Вы найдете во мне самого горячего участника. Я не буду обременительным для экспедиции, оружие у меня есть.
– С восторгом, дорогой! – воскликнул радостно Булыгин, горячо пожимая ему обе руки. – С восторгом принимаю ваше предложение. Знающий Байкал, образованный моряк, – что может быть лучше для успеха наших работ? Как раз и в лодке есть место.
На бледном, суровом лице Созерцателя скал выплыло подобие радостной улыбки, но сейчас же оно вновь сделалось непроницаемо.
Он схватил руку профессора и до боли сжал ее.
IX. Ушканьи острова
Они отплыли от полуострова Святой Нос рано утром.
Погода благоприятствовала путешествию. Дул попутный «баргузин»[13]. Созерцатель скал сидел у руля. Лодка прекрасно шла под парусом.
Через час пути ветер стих. Аполлошка и Федя взялись за весла.
Но и на веслах «Байкалец», как назвали они свое судно, хорошо показал себя.
Вместе с путешественниками ехал и баклан.
– А как же Каракалла остался один? – спросил Созерцателя скал профессор.
– О, ничего! Он отлично привык к тунгусу. Немного поскучает, конечно, но что ж делать! Каракалла, как все кошки, не любит воды, и захватив его, я не доставил бы ему удовольствия. Зато мой Фридрих – настоящий моряк, – ласково погладил он баклана, важно сидевшего возле него на борту.
– Ты бы летел, братец! Зачем везти лишний груз? – шутливо спихивал птицу в воду Аполлошка.
Но Фридрих сердито шипел, дыбил перья, огрызался и делал вид, что хочет клюнуть.
