Иван Винаров - Бойцы тихого фронта
Мы с Костой вскочили и чуть не закричали от радости. Но крики радости застряли в горле. Мост стоял целехонький и невредимый. Целым и невредимым был и паровоз, замерший, как споткнувшийся конь, у места взрыва…
Провал! Позорный провал! Мы с Костой смотрели на перила железного моста, и на глаза набегали злые слезы.
На следующий день наш товарищ — железнодорожник с плевенской станции — осведомил нас о точных результатах происшествия. Паровоз успел преодолеть место взрыва почти без повреждений, первый вагон сошел с рельс. И все. Повреждения исправили за полдня: с помощью крана подняли сошедший с рельсов вагон, и состав ушел в Варну.
Никто в городе не узнал об этом событии, власти приняли все меры, чтобы сохранить его в тайне: представители Антанты и правительство имели свои основания бояться народного гнева. После этого случая на мосту был установлен постоянный военный пост.
Мы очень тяжело пережили эту неудачу.
Примерно через неделю из Софии приехал Антон Недялков. Центральному Комитету уже было известно о нашей неудаче. Но вместо упреков Недялков начал нас утешать:
— Вы не виноваты. Представители Антанты ждали актов саботажа на наших железных дорогах и уже принимают меры предосторожности. Состав специально двигался медленно, чтобы избежать возможных неприятностей… Так же медленно ходят поезда, груженные оружием, и на южной ветке…
Никто нас не упрекал, но мы чувствовали себя виновными. Нужно было заложить побольше взрывчатки; установить взрыватели под обоими рельсами, чтобы, если один взрыватель не сработает, взорвался второй. Многое надо было сделать. Взрывчатки у нас хватало, смелости тоже было не занимать. Не хватало только опыта.
7. ТИПОГРАФИЯ ПОД ЗЕМЛЕЙ
Весной 1921 года Тодор Луканов прислал за мной человека. Я пошел к нему на дом. Он с семьей жил в нашем квартале.
Имя Тодора Луканова вписано золотыми буквами в героическую летопись нашей партии. Во время Сентябрьского восстания Тодор Луканов уже был партийным руководителем национального масштаба. Он пользовался всеобщим уважением. Что же касается Плевена, то он и его жена Коца имели признанные заслуги в создании и стабилизации плевенской партийной организации, в росте ее боевой подготовки, вооружении, в победе славной Плевенской коммуны 1921—1922 гг., в революционном воспитании нескольких поколений коммунистов края, которые и 9 июня 1923 года и в последующие годы антифашистской борьбы достойно отстаивали коммунистическую правду.
— Знаешь, Ванко, наступают тревожные времена. Обстоятельства требуют, чтобы мы готовились к работе в глубоком подполье. Возникла необходимость создания военной организации. Но для социалистической революции одного оружия мало… По решению Центрального Комитета все окружные партийные организации должны были создать подпольные типографии, которым предстояло вступить в действие, когда обстановка усложнится. Пока у власти находятся земледельцы, нам не грозит опасность, — продолжал Тодор Луканов. — Но реальная обстановка дает основания опасаться переворота. Реакция и военные поднимают голову. Царь тоже ненавидит Стамболийского, а представители Антанты относятся к правительству земледельческого союза с нескрываемой антипатией.
Короче говоря, партийное руководство округа по приказу Центрального Комитета требовало организовать подпольную типографию. Решить, где и как это сделать, — поручалось мне. Я должен был внести предложение.
После обстоятельной беседы с Каравасилевым и Халачевым было решено: типографию нужно устроить под землей. Выбор пал на подвал старого дома отца Халачева.
Теперь этого дома уже не существует. Стихия современного строительства изменила облик старого Плевена. Дом Халачевых был небольшой — комната, кухня и передняя, как во всех плевенских домах, в нем был погреб (где же иначе выдерживать вино?). Погреб оказался достаточно просторным и глубоким.
У старого дома Халачевых имелись и другие преимущества, заставившие нас остановить свой выбор именно на нем. Его окружал большой двор, весь заросший цветами, виноградной лозой, фруктовыми деревьями. Дом, расположенный в глубине двора, был едва заметен с улицы. Это давало гарантию спокойствия и безопасности.
Я доложил об этом Тодору Луканову и Каравасилеву. Начертил план дома, объяснил все подробно.
Моя идея сводилась к следующему: по соседству с домом Халачевых находился старый, почти пересохший колодец глубиной около десяти метров, с прогнившим журавлем. После того как в городе провели водопровод, никто не пил воду из этого колодца. Я предложил устроить в двух метрах от поверхности тайник.
Луканов и Каравасилев полностью согласились со мной. Мы обдумали, кого позвать на помощь, и решили: Асена Иванова Нанова, — с которым мы уже выкопали несколько тайников для оружия.
Тодор Луканов позаботился о типографской машине. В этом помогла партийная кооперация «Освобождение», которая доставила ее из Софии в разобранном виде в числе прочих товаров. Это была немецкая ножная типографская машина типа так называемой «американки» — со всеми приспособлениями, с несколькими кассами типографского набора, красками, валиками и пр. На ней стояло клеймо: «Кобальт», Дрезден.
Как мы позже узнали, Центральный Комитет партии выписал из Вены и доставил через кооперацию «Освобождение» примерно двадцать таких «американок», которые были установлены в подпольных типографиях Софии и других городов на случай перехода на нелегальное положение.
Однажды вечером, когда все было готово, мы решили пригласить Васила Каравасилева и Асена Халачева «на инспекцию».
Они вслед за мной прошли через туннель и оказались в тайнике в полном мраке. Я хотел устроить им небольшой сюрприз, поэтому не сразу зажег электрический свет.
— Да это не тайник, а настоящий адвокатский кабинет, уютнее моего! — воскликнул Халачев. Полное удовлетворение выражало и лицо Каравасилева, человека, более сдержанного по характеру, чем Халачев, и скупого на похвалы.
Тайник оказался просторным. Нас было трое, но места хватало. Воздуха тоже. Мы только приступили к монтажу типографской машины, закончить его предстояло нашему товарищу — печатнику из Плевена.
— Еще немного и сможем печатать. Только дайте знак…
— Пока нам есть где печатать свои газеты, прокламации и брошюры, когда на свет божий, — и он указал пальцем на потолок тайника, — вылезут темные силы, тайник ваш понадобится… Он станет отличным укрытием для наших людей.
Кто мог предполагать, что уже через несколько месяцев в нем пришлось искать убежище именно ему, Каравасилеву… В апреле 1921 года, вскоре после неудачной попытки взорвать железнодорожный мост, контрольная комиссия Антанты и власти попытались убить Каравасилева: очевидно, шпионы донесли, кто стоит во главе «настоящей» работы в Плевенской партийной организации, кто руководит ее вооружением, вдохновляет операции по добыче оружия, кто послал людей взорвать железнодорожный мост… Власти попытались устроить облаву и арестовать Каравасилева во время одного из партийных собраний; арестовать и по дороге в тюрьму убить «при попытке к бегству»… Но Васил сумел перехитрить конвоировавших его солдат и бежал. Несколько дней он скрывался у товарищей из сельских партийных организаций, потом добрался до Плевена и укрылся в старом доме Халачевых. Немного позже Центральный Комитет партии помог ему бежать из страны. Через Згалево и Пордим Васил тайно выехал поездом в Варну, а из Варны — под чужим именем — в Советскую Россию.
