В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том второй
Арман де Роже был адъютантом короля. Он происходил из древнего французского рода, изгнанного во время религиозных войн из Франции и нашедшего убежище в Пруссии во времена Великого Курфюрста. Как известно, король Фридрих всегда любил все французское и очень симпатизировал французам. Он приблизил к своей особе несколько молодых людей из эмигрировавших семей именитых французских дворян и доверил им высокие военные должности. Среди этих любимцев короля наиболее видное положение занимал Арман де Роже.
Ему еще не было двадцати четырех лет, а он уже состоял личным адъютантом короля и был недавно произведен в майоры. Но Арман де Роже выдвинулся вперед не только благодаря милости короля. Красавец собой, белокурый, стройный, он был очень неглуп, обладал живым темпераментом, отличался умением фехтовать и стрелять, был неутомим и крайне добросовестен во всем, что касалось службы: словом, Арман де Роже был очень талантливый и порядочный молодой человек. Одного только ему недоставало, именно того, что больше всего могло бы обеспечить ему успех: сильной воли и твердого характера. Он был большой добряк и способен отдать последнее, чтобы помочь нуждающемуся товарищу; но вместе с тем он был так легкомыслен, что стоило его сердцу воспламениться, как он был уже способен забыть все, до чести включительно.
Пока, однако, он вел себя во всех отношениях безупречно и считался безукоризненно честным человеком и примерным офицером. Но не всегда он умел обуздывать свои чувства, и когда кровь его приходила в волнение и он влюблялся, то был способен забыть и долг, и честь, и накуролесить как никто. Всякий беспристрастный наблюдатель мог отлично заметить, что Арман де Роже был безумно влюблен в Аделину, с которой он вел оживленную беседу…
— Вы жестоки, синьора, — шептал он ей, — сегодня вы явились сюда во всей красе, чтобы заставить нас, мужчин, вдвойне сожалеть о необходимости покинуть столицу. Завтра мы уходим в поход, а вы как будто нарочно хотите нас удержать и показать нам ясно, чего мы лишаемся, быть может, на много лет.
— Нет, — ответила Аделина с чарующей улыбкой, — я слишком хорошо знаю честолюбие мужчин и знаю, что нас, бедных женщин, они слишком скоро забывают. Когда развеваются знамена и раздаются выстрелы, вы, господа мужчины, заняты уже не мыслями о женщинах. Честолюбие — заклятый враг любви, так как оно всегда пересиливает всякое чувство. Еще хорошо, если у вас тогда остаются хотя бы мимолетные воспоминания.
— Синьора, — возразил майор, — быть может, вы правы по отношению к другим мужчинам, но я не принадлежу к их числу. Я клянусь вам, что даже под грохот пушек, во время сражения, я не забуду о вас, и ваш образ будет передо мною даже тогда, когда я буду находиться в пылу сражения. Вы будете со мной подобно богине победы и поведете меня в бой за короля и родину.
— Какой ужас — война! — вздохнула Аделина, кокетливо обмахиваясь веером из страусовых перьев. — Неужели нельзя существовать без борьбы, без убийств? Я никак не пойму, отчего наш великий король, столь преданный искусствам и науке, так рвется на войну.
— Его величество король не может поступить иначе, — быстро ответил Арман де Роже, — ему бросили вызов. Три великие державы ополчились на него, завидуя славе, которую он завоевал своей маленькой Пруссии. Его хотят унизить, низвести до прежней степени маркграфа. Но вы сами поймете, синьора, и поймете лучше других, гордый Фридрих не в состоянии примириться с этим.
— Вы правы, майор, — ответила Аделина, — но скажите: неужели король до сих пор все еще не явился? Все ожидают его, все хотят его видеть и проститься с ним. Его величество злоупотребляет терпением своих подданных.
Арман де Роже только улыбнулся, но ничего не ответил. Но Аделина успела заметить эту мимолетную улыбку.
— Вот как, — шепнула она молодому офицеру, — я вижу, вы знаете что-то такое, о чем не желаете говорить. Очевидно, король под какой-нибудь маской уже давно находится здесь. Мне известно, что его величество любит оставаться неузнанным, находясь среди своих гостей, чтобы незаметно прислушиваться к их разговорам и взглядам. Откровенно говоря, мне хотелось бы поскорей уйти, но предварительно я хочу еще раз увидеть обожаемого монарха. Очень и очень прошу вас, скажите мне, какой костюм на короле?
— Слишком много вы требуете от меня, — возразил Арман де Роже, — откровенно скажу вам, что король уж целых два часа находится на балу. Скажу вам даже, что мне известно, какой на нем костюм, но открыть вам его наряд я не имею права.
Аделина на минуту закрыла свое лицо веером. Когда она снова подняла голову, глаза ее были устремлены с каким-то особым выражением на молодого офицера.
— Послушайте, Арман, — прошептала она, наклоняясь к своему собеседнику, — вы как-то говорили мне, что хотели бы побеседовать со мной с глазу на глаз, что вы собираетесь открыть мне какую-то тайну. Это было на последнем придворном балу, помните? Я тогда ничего не ответила на вашу просьбу, точно так же, как и вы теперь отказываетесь отвечать по поводу наряда короля. Я предложу вам компромисс. Я готова выслушать вас, но после этого вы должны открыть мне, под какой маской явился сюда король. Долг платежом красен, майор. Вы видите, я готова на уступки.
Молодой офицер пришел в сильное волнение, когда Аделина напомнила ему его просьбу о беседе с глазу на глаз. Он тяжело дышал, черты лица его выражали сомнение и внутреннюю борьбу. Но потом он взял унизанную кольцами руку Аделины, прикоснулся к ней губами и прошептал:
— Извольте, синьора. Через пять минут ожидаю вас в зеленой гостиной. Услуга за услугу.
Затем он низко поклонился и ушел.
Аделина посидела еще минуту, а затем обратилась к своим пажам:
— Можете идти, дети. Отправьтесь в буфетную и выпейте там чего-нибудь прохладительного. Когда вы мне будете нужны, я позову вас.
Пажи, по-видимому, давно уже ждали этого разрешения. Они быстро разошлись и скрылись в толпе. Трое из них, действительно, тотчас же направились к буфету и начали есть конфеты и пирожные. Но один паж не последовал их примеру. Это был хорошенький, кудрявый мальчик, лет четырнадцати. Он отказался от искушения поесть и попить, хотя был не менее голоден, чем и его товарищи, а быстро направился через залу, оглядываясь по сторонам, как бы разыскивая кого-то в пестрой толпе гостей.
— Вот она! — вдруг пробормотал он, увидев хорошенькую девушку, которая стояла у одной из колонн в углу залы.
Он, как можно быстрее, пробрался туда. Молодая девушка, стоявшая у колонны, была в костюме средневековой крестьянки, в белом платье с голубой отделкой. Пышные волосы ее были заплетены в две длинные косы и ниспадали почти до самых пят. Верхняя часть лица была закрыта шелковой полумаской, но тонкий носик, хорошенький маленький ротик и половина подбородка были открыты; по ним сразу было видно, что молодая девушка очень хороша собою. Когда она увидела пажа, то тотчас же пошла ему навстречу. Они встретились недалеко от колонны, у которой до этого стояла молодая девушка.
