Эдмунд Бентли - Криминальные сюжеты. Выпуск 1
Мне хотелось вскочить на стол, приковать к себе все взгляды и кричать, кричать до хрипоты, пока не раскрою всем ту страшную тайну, которую я узнал. Слишком тяжела была эта ноша для одного! Мне хотелось растрясти эти одинаковые мозги, взорвать их, чтобы одним ударом перечеркнуть двадцатилетнюю работу Зибеля и все его безумные надежды завоевать мир. И космос. Каким несчастным я чувствовал себя в эту минуту, несчастным и беспомощным — я должен был молчать. И быть один.
Вслед за мной в аудиторию вошел Хензег, он выглядел обеспокоенным. Очевидно, Зибель пришел в себя у него на руках, конечно, если Хензег знал о существовании тайного кабинета. Они не пошли на совещание, и теперь Хензегу было известно и обо мне, и о нашем разговоре. Возможно, Зибель рассказал ему или сам Хензег… Это опасно. Хензег молчал, и его молчание не предвещало ничего хорошего. Его взгляд скользил по нашим одинаковым лицам, но это ничего не давало. И он сам это понимал. Нас сотворили такими одинаковыми, до ужаса одинаковыми, с одинаковыми телами, одинаковыми мыслями — и теперь все это обернулось против них самих. Попробуйте, отыщите меня! И все же я не совсем такой, как остальные. Со мной была допущена ошибка. Это возможно — природа иной раз проделывает подобные шутки, и из ста случаев всегда получается одно исключение. Может быть, одна из ста соматических клеток моего отца чем-то отличалась от остальных, но этого не установили даже самые точные аппараты. И я появился на свет, чтобы сыграть с вами маленькую шутку. Чтобы мешать вам.
Конечно, Зибель забил тревогу. Или Хензег сам… Нет! Зибель испугался. После обеда, до того как нас повели на осмотр к доктору Андришу, я спрятал украденную книгу в нашей библиотеке. Ничто не могло смутить меня: ни запутанные тесты, ни чувствительные спирали и молоточки, ни сложные детекторы, фиксирующие малейшее изменение пульса, ни пронизывающий насквозь, гипнотизирующий взгляд самого доктора Андриша. Ничто! Я думал о любви. Мне нужно было думать о любви или о чем бы то ни было, только не о Зибеле и не о нашем разговоре. Но мысли о любви снова приводили меня в кабинет Зибеля. И в библиотеку, где была скрыта украденная книга. Я сделал над собой усилие, чтобы направить мысли в другое русло. Наконец мне это удалось. Доктор Андриш долго осматривал меня, но так же долго он занимался и остальными, и это снова доказывало его бессилие. Я еще не успел по-настоящему испугаться, а он уже потерял ко мне интерес. Сомнения доктора вызвал другой. Я знал, что его ожидает, сочувствовал ему, но вынужден был молчать. Ради всех нас и ради тех, кого еще не успели создать. Не должны были создать! Я смотрел, как ни о чем не подозревающего клонинга ведут к центральному лифту, а оттуда — к смерти. Я до крови закусил губу.
Потом обыскали наши комнаты.
А потом взяли отпечатки пальцев.
— Зачем все это? — спросил один. — И чего только не придумают!
Мы с ним последними вышли из кабинета Андриша и задержались в маленьком вестибюле, где во время осмотров обычно ожидали своей очереди. Это помещение отличалось от всех прочих какой-то особенно напряженной атмосферой, как будто доктор Андриш заранее готовил нас к встрече с ним. Красный цвет коврового покрытия и обоев, отсутствие окон и струящийся со всех сторон красный свет возбуждали нас, нервы натягивались, как струны, а вокруг разносилось тонкое, едва уловимое жужжание. Сейчас из-за приоткрытой двери кабинета доносился голос Зибеля, и мы не спешили возвращаться к себе.
— Не знаю, дружище, — я сжал клонингу руку, вслушиваясь в знакомый голос Зибеля.
— Может быть, нам нужно больше доверять друг другу, — не унимался клонинг. — Если бы мы доверяли…
— Может быть… — Я старался выделить слова Зибеля.
И выделил их.
— Какое совершенство! — В его голосе послышалось и восхищение, и испуг. — Даже отпечатки пальцев одинаковы! Но как же мы его найдем?
— Вы не должны были его упускать! — прошипел Хензег.
Теперь понятно: Хензег контролировал не только нас, но и Зибеля. Клонинг все еще стоял рядом со мной. И вслушивался в их слова.
— Кого они упустили? — шепотом спросил он. — Скажи.
— Но ведь я обнаружил его! — самодовольно засмеялся доктор Андриш.
Как можно в случае с нами быть настолько уверенным в себе? Мы посмотрели друг на друга.
— А если это не он? — рассуждал непогрешимый Хензег. Я ненавидел его, но отдавал должное его уму. Он был наиболее опасен.
— Не попытаться ли подключить девушек? И машины. Можно придумать что-нибудь в задачах, над которыми они работают. Надо объявить особое положение. И обязательно предупредить генерала Крамера. А если придется…
Да, у Хензега большое будущее! Я с самого детства изучал его. Терпеливый и умный, Хензег не останавливался ни перед чем, рисковал и выигрывал, в нем сочетались и человек, и клонинг, и машина. В его уме рождались сложнейшие комбинации, расставлялись ловушки и капканы, куда попадала дичь. Я восхищался его умением выжидать и хладнокровием — я ненавидел его хладнокровие и умение выжидать.
— Не торопись! — Кажется, Зибель схватил его за руку, которую Хензег пытался высвободить. — Ужасно, что только ты имеешь доступ к ядерному самоликвидатору. Но ты ведь знаешь, что для этого нужно согласие генерала Крамера и вышестоящего министерства и что только в крайнем случае, если повредится герметизация во всех секторах Или вспыхнет бунт, только тогда…
— О чем они говорят? — допытывался клонинг.
— Тише!
— … конечно, в крайнем случае, но каков этот крайний случай, буду решать я. Вы забываете, доктор Зибель, что каждый человек стремится к индивидуальности, — продолжал Хензег. — Это погубило множество людей. И наций. Погубило целые народы, доктор Зибель, целые государства. Вы считали, что устранили индивидуальность. Сначала вы создали солдат. С ними нет проблем, можете создавать их, сколько угодно. Но разве Спарта уцелела благодаря своим солдатам? С солдатами все просто, потому что они не рассуждают, только слепо подчиняются. А эти здесь? Вы использовали один из величайших умов эпохи, перехитрив его. Украли его открытие, от которого он сам отказался. А теперь один из его клонингов знает правду. Вы поступили неблагоразумно, раскрыв ему…
— Но я думал сразу же ликвидировать его! — защищался Зибель. Он и не подозревал, что я, целый и невредимый, стою здесь за дверью и внимательно слушаю. — Все было в моих руках.
— Но вы упустили его, не так ли? — неумолимо продолжал Хензег. — Вам хотелось поиграть с ним, как кошке с мышкой. Вы забываете, что сейчас положение несколько иное. Нет больше ваших концентрационных лагерей с беззащитными жертвами. Чего вы добивались? Говорите! Вы будете отвечать! Возможно, нам придется уничтожить их всех. Я доложу генералу Крамеру, пусть он решает.
