Андрей Бондаренко - Седое золото
Опять тоненько пропиликал зуммер, и спокойный голос, знакомый Нику по многочисленным фильмам, которые ему довелось смотреть когда-то давно, вежливо, с лёгким грузинским акцентом, предложил:
— Говорите, вас слушают.
— Здравствуйте, товарищ Сталин! — неожиданно для себя Ник начал волноваться.
— Спасибо, товарищ Иванов. Говорите по делу, у меня через пять минут начинается заседание Политбюро.
— Я готов сообщить точные координаты золоторудного месторождения. Вы готовы записать?
— Говорите, товарищ Иванов, — по тёплым ноткам, промелькнувшим в голосе собеседника, Ник понял, что тот лукаво улыбнулся. — У товарища Сталина очень хорошая память, очень хорошая, говорите!
— Шестьдесят три градуса двадцать семь минут северной широты, сто семьдесят четыре градуса двенадцать минут восточной долготы! — отрапортовал Ник.
— Хорошо, товарищ, Иванов я запомнил. Скажите, а почему именно вы докладываете? Где у нас товарищ Курчавый?
— Товарищ Курчавый оказался американским агентом, во время задержания был убит. Извините, не удалось взять живым!
— Не извиняйтесь, — милостиво разрешил Сталин, — бывает, с каждым может случиться. А ещё говорят, что все репрессии беспочвенны, из пальца высосаны. Слушайте дальнейшие указания. Сегодня во Владивосток вылетит старший лейтенант Ливанов. Вы знакомы с ним?
— Так точно!
— Очень хорошо. Там он возьмёт военный корабль, на нём доплывёт до вас. Когда сдадите ему все дела, плывите в Магадан. Там вас будет ждать самолёт, у командира экипажа будет находиться пакет с подробными инструкциями. Всё понятно?
— Так точно, товарищ Сталин!
— Вот ещё что. До момента вашего отлёта все права и полномочия, имеющиеся у группы «Азимут», остаются в силе. Смело пользуйтесь ими, товарищ Иванов — у вас неплохо получается…
Серый эсминец — без названия и опознавательных знаков — медленно вошёл в воды Нагайской бухты. Только в прямой видимости порта на мачте судна был поднят бело-голубой флаг с красными звездой, серпом и молотом.
У сходней их встречали двое военных: толстощёкий вальяжный полковник и майор Петренко, доброжелательно подмигивающий Нику из-за спины вальяжного.
Полковник не ограничился простым рукопожатием, полез к Нику с объятиями, изобразив на лице радостную улыбку.
— Дорогой товарищ Иванов, рад вас видеть! Я вас именно таким себе и представлял, мне в Москве о вас так и докладывали! Нам с вами надо срочно на аэродром, через два часа вылетаем, пока погода не испортилась! Прощайтесь со своими товарищами и поехали! — Он махнул рукой в сторону серой эмки.
— Извините, полковник, — устало вздохнул Ник, которого немного укачало за время плавания, — но эти люди летят со мной.
— Вы что, старший лейтенант, белены объелись? — опешил полковник от такой наглости. — У меня приказ — доставить на Большую Землю только вас! Другие бойцы «Азимута», без сомнения, получат внеочередные звания, награды. А пока они поступают в распоряжение майора Петренко. Вам всё ясно? Это приказ.
Ник обернулся, посмотрел на своих друзей. Вот Гешка Банкин, изображающий из себя беззаботного весельчака-философа. Лица обнявшихся Лёхи и Айны невозмутимы, только лёгкая грустинка угадывалась в глазах. А у Зины откровенно дрожали губы, по щеке уже ползла первая слезинка.
Вот эту слезинку Ник простить полковнику уже не смог и для начала спокойно спросил:
— Полковник, вы знаете, что этот знак обозначает? — ткнул указательным пальцем в значок с профилем Сталина, закреплённый на своей груди.
Полковник пренебрежительно махнул рукой:
— Бросьте, ко мне это не относится. Я полковник НКВД, что, как минимум, соответствует армейскому званию комдива. И вообще, все полномочия группы «Азимут» распространяются только на данную территорию, а я приписан к Московскому ВО.
— А сейчас вы где находитесь? Ведь не в Москве?
— Ну и что из этого?
Ник несильно ударил полковника по лицу, даже не ударил, так — ткнул просто. Ну, надоел ему этот самодовольный сытый тип, до чёртиков — достал!
Полковник, одной рукой зажав кровоточащий нос, другой принялся судорожно расстёгивать кобуру.
— Расстреляю, мразь! Всех — расстреляю! И сучек этих подзаборных…
Тут Ник психанул уже по-настоящему: сбил полковника с ног и принялся молотить руками и ногами, безостановочно, ничего не видя перед собой.
— Никит, остановись! Остановись! — повисла у него на плечах Зина.
Ник отошёл в сторону, дрожащими руками взял уже прикуренную беломорину, любезно протянутую Лёхой, затянулся несколько раз.
— Майор Петренко! — позвал.
— Я!
— Этот красноармеец, — показал рукой на ползающего по земле и безостановочно скулящего бывшего полковника, — поступает в ваше распоряжение. Пристройте этого зажравшегося поросёнка к какому-нибудь стоящему делу…
У трапа самолёта их встретил вечно улыбающийся Маврикий Слепцов.
— Привет, ребятишки! Живы до сих пор? Удивительное дело, право! Даже девицами обрасти успели: и беленькая у них имеется, и чёрненькая! Вот же кобели…
— Ты, Мавр, поаккуратнее, — прервал его Лёха. — Не посмотрю, что ты — народный герой, дам пару раз, потом зубы по всей лётной полосе собирать придётся.
— Молчу, молчу! — замахал руками Маврикий. — Всё, проходите, любезные мои, в салон, рассаживайтесь, через десять минут взлетаем! А тебе, Никитон, пакет, — И протянул Нику плотный коричневый конверт.
Ознакомившись с содержанием инструкции, Ник встал со своего кресла и прошёл в кабину к лётчикам.
— Слышь, Мавр, говорят, что лётчики — ребята запасливые. Не найдётся выпить чего?
Маврикий с недовольным видом прошёл в хвост самолёта, вернулся с двумя бутылкой коньяка в руках, протянул Нику:
— От сердца отрываю! Две — чтобы потом по второму разу не бегать, всё сразу отдаю!
— А рюмки там, стаканы?
— Ещё чего! — внебрачный сын господа бога даже обиделся. — Не полагается на борту самолёта рюмки-стаканы держать, плохая примета. Кстати, тебя же, Никитон, когда выпьешь — всё на песенки тянет? Вон под тем сиденьем — гитара валяется…
Бутылка с коньяком пошла по кругу. Даже Айна, испуганная и дрожащая от ощущения полёта, глотнула пару раз.
— Сообщаю вам, дорогие мои товарищи, о нашей дальнейшей судьбе, — начал Ник. — Сейчас, в соответствии с полученной инструкцией, мы следуем в славный город Ленинград, для обучения в специальной Разведшколе НКВД. Наш новый куратор — Иван Георгиевич Бессонов. Всем присвоены очередные воинские звания, по прилёту даже разные награды должны будут вручить. Так что — ура, товарищи!
