Коллектив авторов - Приключения 1972-1973
– А потом?
– А потом жизнь малость пообломала ему рога. Был у него товарищ. Айвар. Они вместе уехали в Сибирь. Работали шоферами где‑то на стройке. Очевидно, жизнь там у ребят была не райская. А может, что натворили. Не знаю. Только три года назад Вольдемар вернулся на родину.
– Вольдемар? Теперь проясняется, кто второй наследник. Но на всякий случай надо проверить.
– Но ведь после возвращения из Сибири Вольдемар Лапинь все же наведался к своей матери.
Зиткаурис вытаращил глаза.
– Вам известна его фамилия?
– Мне многое известно, Зиткаурис. Гораздо больше, чем вы полагаете. Могу проверить каждое ваше слово. Так что не будем забывать про уговор.
– Я говорю правду.
– Вы не ответили на мой последний вопрос.
Лесник нахмурился. Да, этот прокурор стреляный воробей. Поди знай, что еще ему удалось пронюхать.
– После возвращения Вольдемар пришел к Алиде. Только они не ужились. Признать, конечно, признали друг друга. Алида больше всего боялась, что он будет просить помощи. И потому прикидывалась последней нищенкой.
– И тем не менее переписала завещание на его имя?
– И это знаете? Да, переписала. Но не из‑за материнской любви. Только ради того, чтобы мне насолить.
– И сообщила об этом сыну?
– Мало того. Потребовала выкуп. Двадцать рублей в месяц.
– А почему же первое завещание было на ваше имя? Вы ведь не ладили между собой. Возможно, вам тоже надо было платить выкуп за завещание? Или она была перед вами в долгу? Не стесняйтесь, Зиткаурис, рассказывайте все о ваших с ней делах.
Зиткаурис заерзал на стуле.
– У меня было хорошее пианино. Еще с мирного времени. Алида нашла покупателя и помогла продать инструмент. Но отдала мне только половину денег. Сказала, что остальные у нее украли. А я требовал, даже угрожал ей. Тогда в уплату долга она написала завещание на мое имя.
Дзенис отнесся скептически к этому рассказу. Несомненно, какие‑то сделки между ними имели место. Не эта, так другая. На сей раз Зиткаурис использовал затасканный, но неглупый прием: держаться как можно ближе к правде и тем самым притуплять бдительность следователя, а в нужный момент подмешать в показания ложь. Ничего, проглотим эту пилюлю. Покамест противопоставить нечего. Надо притвориться, что во все веришь.
– А вас разве устраивал такой вариант? – поинтересовался помощник прокурора.
– Да что я, спятил, что ли? Ругался с Алидой на чем свет стоит. И пригрозил. Но она была не робкого десятка. Понимала, стерва, что я ничего не смогу доказать. Я ей говорю: «На кой черт мне твое наследство, ты дольше меня будешь небо коптить». А она: «Заткнись, старый хрыч, не то завещание отзову».
– И отозвала? – сочувственным тоном спросил Дзенис.
– Да. Как только появился Вольдемар. Назло мне переписала завещание на него.
Зиткаурис достал носовой платок и вытер влажный лоб. В кабинете было душно. Июльский зной густо лился в раскрытое окно. Но Дзенис его не чувствовал. Разговор оказался интересней, чем он предполагал. Один за другим всплывали новые факты, новые обстоятельства. Было необходимо их проанализировать немедленно, в ходе допроса. В то же время надо было слушать Зиткауриса и обдумывать следующие вопросы, не давая ему передышки.
– Драгоценности в завещании не упоминаются, – продолжал Дзенис. – Вольдемару было что‑нибудь известно об их существовании?
Старик усмехнулся.
– Я ему рассказал.
С какой целью?
– Думал, он малость тряхнет свою ненаглядную мамочку. Как трясут осенью осыпную яблоню. Отплатил ей – око за око, зуб за зуб.
– А он?
– Сделал вид, паршивец, будто ему начхать. Притворился. Не может того быть, чтобы человек был равнодушен к золоту и брильянтам.
Дзенис подумал: «Вот когда ты у меня весь как на ладони».
– Когда произошел этот разговор?
– С Вольдемаром насчет драгоценностей? Дайте припомнить. Мы тогда встретились в городе. Так получилось. Я поехал теплые ботинки покупать. Да, это было в сентябре прошлого года.
– И приблизительно через месяц…
– Алиду убили.
Старик посмотрел на прокурора глазами невинного ягненка и продолжал:
– А Вольдемар вскоре купил себе мотоцикл.
– Вы хотите сказать, что…
– Ничего я не хочу сказать. Это могло быть чистое совпадение.
– Будем надеяться. В противном случае, Зиткаурис, вас можно будет считать лицом, осведомленным о преступлении. Так сказать, подстрекателем,
– Ну нет уж. На убийство я никого не подбивал. Только сказал Вольдемару, что он богатый наследник. А это не преступление.
– После смерти Лоренц в квартире не обнаружено ни золота, ни брильянтов. Возможно, их взял преступник. Но что, если драгоценности по сей день лежат где‑ нибудь в тайнике?
Дзенис внимательно следил за выражением лица допрашиваемого. Однако оно было непроницаемо. Глаза опять вытянулись в узкие щелочки, и щеки дрябло отвисли.
– Да, тут вам есть над чем подумать, – согласился Зиткаурис.
– И вам тоже.
– Мне‑то что? Я не наследник. У меня нет никаких прав на имущество Алиды.
– А Вольдемару?
– Тому да. Но, может, он что‑нибудь и знает. Ручаться я ни за что не могу. После смерти Алиды мы не виделись.
– Кто еще проявлял интерес к драгоценностям?
Зиткаурис долго молчал. Затем все‑таки сказал:
– Меня хоть и предупреждали – об этом никому, ни полслова. Я обещал молчать…
– Мне вы расскажете!
– Она приезжала ко мне. В Ляундобели. Недавно это было. Расспрашивала про Алиду. Вот так же, как вы сегодня.
– И вы рассказали?
– Кое‑что рассказал. Про Алиду, про фон Гауча. Про Вольдемара и драгоценности… больно уж она ласково упрашивала.
«Эндшпиль, – подумалось Дзенису. – Зиткаурис жертвует ферзем ради того, чтобы укрепить позиции моим доверием к нему. Он мне предлагает ничью. Нет, старче, ничего не выйдет».
– Вы хотите стравить ее… скажем, с Вольдемаром. Так же, как и в прошлом году пытались натравить Вольдемара на мать. Когда двое дерутся, третьему может перепасть то, из‑за чего они сцепились.
– Эк вы куда хватили! Чересчур тонко и хитро. Я хоть и стар, но все же мужчина. Представьте себе, что к вам в лесную глушь приезжает молодая симпатичная бабенка. Улыбается как святая мадонна. Хотел бы поглядеть, хватило бы у вас духу противиться ей? Возможно, конечно. Но я не смог.
На лице Дзениса промелькнула саркастическая улыбочка.
– Кто она такая?
– Не назвалась.
– Как выглядела?
– Красивая женщина. Волосы светлые. Одета по‑ городскому.
– Какие еще приметы?
– Не помню.
– Могли бы узнать, если бы встретили?
– Да уж и не знаю.
– Ладно, на сегодня хватит. Дома хорошенько обо всем подумайте. Мы еще увидимся.
Зиткаурис был разочарован. Как видно, от этого настырного прокурора будет не так легко отделаться.
