Андрей Салов - Семь смертей Лешего
Спустя десять минут участковый вернется, с внимательным выражением лица выслушает все, о чем поведает глазастая старушенция, мысленно чертыхаясь и матерясь. Когда поток старческого красноречия на мгновение иссякнет, торопливо вклинится в ее монолог, опасаясь, что промедли он, не воспользуйся возникшей на секунду паузой, то следующего подходящего момента, придется ждать, еще как минимум минут 15. Это было расточительно по времени, и понапрасну тратились запасы нервной энергии, чтобы выслушивать уже в который раз вариации на тему возможных злоумышленников, или просто подозрительных типов. В подозрительные личности, по мнению болтливой старушенции, подпадало практически все население деревни, за ее исключением.
На мгновение возникшая пауза, оказалась как нельзя кстати, чтобы поблагодарить старушенцию от лица власти за бдительность и рвение проявленное при охране общенародного достояния от возможных посягательств зловредных личностей.
Поблагодарив старуху, участковый вскочил на мотоцикл и дал газу, уносясь от магазина, прочь, вздымая тучи пыли, дабы до конца исполнить служебные обязанности. С болтливой старухой пускай теперь общается продавщица разгромленного магазина. Ей уже никак не отвертеться от старческого трепа, в сотый раз, выслушивая ее рассказ, с различными вариациями на тему. Остановить поток ее красноречия бесполезно даже пытаться. У старухи наступил звездный час, которого она ждала долгие годы, и ничто не могло лишить ее заслуженного триумфа. Оставалось лишь одно. Сделать вид, что слушаешь, и заниматься уборкой заоконного пространства, выметая и выгребая оттуда осколки стекла, которых не мало, учитывая размеры разбитой витрины.
Стоит подобное творение стекольщиков недешево, в чем очень скоро убедятся родители нашкодивших ребят. Новую витрину придется заказывать в городе, на стекольном заводе. А это дополнительные затраты, что также будут включены в выставленный для оплаты, счет. Сколько это будет приблизительно в рублях, и высчитывала мысленно продавщица, она же и директор магазина, занимаясь уборкой. Занятая подсчетами, она не обращала внимания на старушечью трескотню, уже в неизвестно какой раз пересказывающую события минувшего дня, с каждым разом вплетая в повествование все больше красочных подробностей.
Ее историю в ближайшие дни предстоит выслушать половине села. И она старалась на совесть обсказать увиденное так, чтобы даже у самого недоверчивого и сомневающегося слушателя не осталось и тени сомнения в том, что именно благодаря ее, бабки Пелагеи заслугам, было разоблачено кошмарное преступление, и предотвращено еще как минимум с пол дюжины возможных зловредных деяний.
Спустя полчаса после появления продавщицы, она успела не только подмести и прибрать разбившееся витринное стекло, но и навести порядок во всем магазине, лишь бы в сотый раз не выслушивать старушечий рассказ. Не видеть ее назойливого мельтешения рядом. А затем появились сельские плотники, вызванные участковым. Продавщица смогла вздохнуть с облегчением и тихо смыться с глаз назойливой старухи, чье внимание переключилось на вновь прибывших. Новые уши, которые не знали историю спасения мира с ее, бабки Пелагеи, непосредственным участием.
Не успели плотники приступить к работе, готовя временную раму витрины, как на них обрушился поток бабкиного красноречия. Но когда престарелый оратор в третий раз принялся живописать о сегодняшнем эпохальном событии с ее участием, терпение мужиков, успевших принять на грудь по случаю недавно случившегося обеда, иссякло. В течение нескольких минут обалдевшая старуха, выслушивала кучу нелестных слов в свой адрес, подобных которым ей слышать, никогда не доводилось. Даже дед, когда был жив, находясь в изрядном подпитии, желая пропесочить ее, подбирал слова и выражения, куда приличнее тех, на которые были столь щедры ремонтирующие магазинную витрину, плотники.
Обиженно крякнув, уязвленная в самое сердце, ошалевшая от подобной отповеди старушенция, не нашла слов, чтобы достойно ответить обидчикам. Слишком неожиданным оказался их выпад. И ей не оставалось ничего другого, как, круто развернувшись, засеменить от магазина прочь, к калитке своего дома. В магазине ей делать больше нечего. Продавщица куда-то исчезла, растворясь в магазинных недрах, а матершинники плотники, недвусмысленно высказались и об ее рассказе, и о ней самой. Там ей больше слушателей не найти. Остается одно, примоститься на лавочке у дома, зорко поглядывая по сторонам, не появится ли кто-нибудь, кого можно будет окликнуть, и заставить выслушать новый вариант эпохального события, с ней в главной роли.
Прогнав надоедливую старуху, плотники споро принялись за работу и спустя пару часов, благополучно ее завершили. Вместо витринного стекла, на месте оконного проема красовалась деревянная конструкция, собранная из нескольких прямоугольников. Все вышло в самом лучшем виде. Осталось застеклить получившуюся конструкцию, да не забыть вписать стоимость работ, дерева и стекла, в счет, который будет предъявлен родителям местных шалопаев, сокрушивших магазинную витрину.
К тому времени, как накупавшиеся, надурачившиеся на речке пацаны вернулись домой, с ремонтом магазина было покончено. Блистал он новыми стеклами и весь сверкал. Правда, вид его был несколько странноват, из-за временной витрины. Пройдет пара дней, и она в сознании сельчан перестанет бросаться в глаза, став привычной вещью.
…Пацаны, шутя и смеясь, разбегались по домам, уставшие и оголодавшие, напрочь позабывшие о случившемся после обеда происшествии, в котором им отводилась наиглавнейшая роль. Радостно забегали домой в предвкушении вкусного и сытного ужина. И тем более непередаваемым было удивление, когда вместо приготовленного для припозднившегося чада ужина, поджидал на кухне отец с ремнем. Улыбка исчезала с мальчишеского лица. Глаза вперивались и смотрели неотрывно на ремень, подрагивающий от нетерпения в отцовской руке.
Спустя несколько минут пришло понимание. Услужливая память по полочкам разложила события дня в хронологической последовательности. И тревожно загудела внутренняя сигнализация, дойдя до того момента, как кем-то запущенный мяч, угодил в магазинную витрину, и она осыпалась стеклянным дождем.
Как они неслись тогда оттуда, подгоняемые воем сигнализации! Как она засвистела, заверещала, прямо как сейчас. Вот только сейчас свистел ремень, раз за разом взмывающий ввысь и падающий вниз на оголенную, вздрагивающую от ударов, округлую плоть. А верещал сам неудачливый футболист, настолько сильны и хлестки были, обрушившиеся на задницу удары.
