Уилбур Смит - Охота за слоновой костью
Чэнгун знал, что фонари висят ради него.
Предупрежденные охранники и не пытались его остановить. Чэнгун проехал в ворота и остановился на выступе скалы.
Закрыл «порше» и немного постоял, вдыхая острый запах моря. У частного причала стоял быстроходный катер.
Катер понадобится позже. Чэнгун знал, что часа через два катер окажется над тысячефутовыми глубинами Восточно-Китайского моря. Мешок с грузом, содержащий человеческое тело, уйдет в первобытный ил на морском дне, и его никогда не найдут. Чэнгун улыбнулся. Эрекция чуть спала, но совсем незначительно.
Он прошел в павильон, тоже традиционной постройки. Чэнгуну он напоминал дом под ивами, нарисованный на синей фарфоровой тарелке. У входа его встретил слуга, провел внутрь и принес чай.
Она вошла в комнату из-за занавеси из бусин ровно в десять часов.
Стройная, как мальчик, в плотно облегающем бархатном платье и шелковых штанах. Чэнгун никогда не мог определить ее возраст, потому что на ней всегда была маска грима, как у актрисы пекинской оперы. Миндалевидные глаза очерчены черными линиями, веки и щеки выкрашены кармином, который китайцы находят таким привлекательным. Лоб и переносица пепельно-белые, губы поразительно алого цвета.
— Добро пожаловать в мой дом, Зеленая Гора, — сказала она, и Чэнгун поклонился.
— Мне оказана честь, госпожа Цветок Мирта.
Она села рядом с ним, и они стали вежливо разговаривать. Потом Чэнгун показал на дешевый чемоданчик из поддельной кожи, который положил на стол перед собой.
Она сделала вид, что в первый раз заметила чемоданчик, но не снизошла до прикосновения. Склонила голову, и в комнату неслышно вошла ее помощница. Должно быть, она наблюдала за ними из-за декоративной занавеси. Ушла она так же неслышно, как вошла, прихватив с собой чемоданчик.
Ей потребовалось несколько минут, чтобы в задней комнате пересчитать деньги и поместить их в сейф. Потом она вернулась и склонилась возле хозяйки.
Они обменялись взглядом. Деньги на месте.
— Вы сказали, что есть выбор из двух? — спросил Чэнгун.
— Да, — подтвердила хозяйка. — Не угодно ли убедиться, что комната вам по вкусу и оборудование в порядке?
Она провела Чэнгуна в особое помещение в глубине павильона.
В центре комнаты стояло гинекологическое кресло, снабженное привязными ремнями. Пластиковое покрытие кресла можно снимать и уничтожать после употребления. На полу лежал пластиковый мешок. Стены и потолок покрыты плиткой, которая легко моется. Как в анатомическом театре, их можно отскрести до стерильного состояния.
Чэнгун подошел к столу, где были разложены инструменты.
На подносе аккуратными свертками лежали шелковые шнуры разной длины и толщины. Он взял один из них и пропустил сквозь пальцы. Эрекция, которая начала было спадать, снова усилилась.
Тогда он обратил внимание на другие предметы на столе — полный набор гинекологических инструментов из нержавеющей стали.
— Очень хорошо, — сказал он.
— Идемте, — сказала она. — Теперь можете выбрать.
Хозяйка подвела его к небольшому окну в ближайшей стене. Они стояли рядом и смотрели через зеркальное с одной стороны стекло в комнату за ним.
Через несколько мгновений помощница ввела в комнату двух девочек. Обе были в белом. В китайской традиции белый — цвет смерти. У обеих девочек длинные черные волосы и привлекательные смуглые лица с приплюснутым носом.
Камбоджийки или вьетнамки, предположил Чэнгун.
— Откуда они? — спросил он.
— С лодок, — ответила она. — Их лодку захватили в Южно-Китайском море пираты. Всех взрослых убили. Это сироты, без имен, без положения. Никто не знает об их существовании, никто их не хватится. Помощница начала раздевать девочек. Она делала это искусно, приятно возбуждая невидимого зрителя, словно на стриптизе.
Одной девочке было лет четырнадцать. Когда ее обнажили, Чэнгун увидел полные, развитые груди и темный комок лобковых волос. Вторая же едва достигла половой зрелости. Груди ее напоминали цветочные бутоны, легкий пушок на лобке не скрывал вагины.
— Младшую! — хрипло произнес Чэнгун. — Хочу младшую.
— Да, — ответила хозяйка. — Я не сомневалась в вашем выборе. Через несколько минут ее приведут к вам. Можете заниматься ею, сколько хотите. Торопиться некуда.
Она вышла из комнаты, и вдруг из скрытых громкоговорителей грянула музыка, громкая китайская музыка с гонгами и барабанами; эта музыка заглушит крики маленькой девочки.
Колониальные правители викторианских времен разместили здание правительства Убомо над озером, высоко на холме, откуда открывался вид на озерные воды, и окружили постриженными лужайками и экзотическими деревьями, привезенными из Европы как напоминание о доме. По вечерам с запада, с Лунных гор, долетал ветер, помнящий ледники и вечные снега, и смягчал жару.
Правительственное здание было таким же, как в колониальные времена: всего-навсего комфортабельный кирпичный дом, какие строят на ранчо, с высоким потолком, окруженный решеткой с крупными ячейками, забранной проволочной сеткой. Виктор Омеру не стал здесь ничего менять, не желая тратить деньги на грандиозные общественные здания, пока его народ прозябает в нищете. Помощь, которую он получал из Европы и Америки, целиком шла на развитие сельского хозяйства, образования и медицины, а не на личные удобства.
Когда Дэниэл Армстронг и Бонни подъехали в «лендровере», предоставленном в их распоряжение, лужайки и веранда были запружены людьми. Капрал-хита в пятнистом комбинезоне, с автоматом через плечо, жестом указал им место на стоянке между двумя машинами с дипломатическими номерами.
— Как я выгляжу? — беспокойно спросила Бонни, разглядывая накрашенные губы в зеркале заднего обзора.
— Сексуально, — правдиво ответил Дэниэл.
Она взбила свою рыжую гриву; зеленое платье туго обтягивало ее ягодицы и бедра.
Для такой рослой девушки ноги у нее очень красивые и изящные.
— Помоги мне. Проклятая юбка!
Выходить из «лендровера» нелегко; юбка высоко задралась, когда Бонни спускалась на землю. Мелькнули розовые трусы, и капрала-хита даже качнуло.
Деревья жакаранды увешаны фонариками, армейский оркестр играет джаз с отчетливым африканским ритмом; это развеселило Дэниэла и придало упругость его походке.
— И все это в твою честь, — усмехнулась Бонни.
— Ручаюсь, то же самое Таффари говорит всем своим гостям, — улыбнулся в ответ Дэниэл.
Едва они вступили на лужайку, к ним торопливо направился капитан Каджо, тот самый, что встречал их в аэропорту. Последние двадцать шагов он не отрывал взгляда от ног Бонни, но обращался к Дэниэлу:
