Николай Асанов - Янтарное море
Вилкс неожиданно пришел в настоящее бешенство. Никогда еще Лидумс не видал своего подшефного в таком состоянии. Вилкс затопал ногами, схватился за ручку двери, намереваясь выскочить из машины, но больше всего Лидумса поразила его речь.
— Молокососы! — кричал Вилкс. — Если бы вы с вашими порядками попробовали поработать в Латвии вместо группы Будриса, вас на другой день забрали бы в Чека! Чем вы тут думаете? О чем? В собственной армии не можете навести порядок, а собираетесь командовать миром! Разиньте рот шире, так вам и удастся покомандовать!
Лидумс ждал, что будет дальше. Однако Джон виновато отступил от машины, повторив лишь, чтобы никто не выходил, и снова исчез. Перебесившийся Вилкс, тяжело дыша, уткнулся лицом в угол машины и замер. И трудно было понять, что же так разозлило его, воспоминание ли о трудных днях в Латвии или эта нераспорядительность англичан, смахивавшая на непочтение.
Больше он не заговаривал. В полном молчании они просидели в машинах еще часа два и только в сумерках снова появился Малый Джон и сказал, что можно выходить к самолету.
Этот утомительный путь кончился поздним вечером на военном аэродроме Англии. Но и там не дали ни отдохнуть и поесть, ни даже осмотреться, посадили в машины и повезли дальше, теперь уже в Лондон. Еще в Западной Германии Силайс и Малый Джон спрашивали у Лидумса, где бы он хотел поселиться по прибытии в Англию, в гостинице, или на конспиративной квартире? Тогда Лидумс предложил решить это им самим, с одним лишь условием: где бы он ни находился, пребывание его будут держать в полной тайне. И теперь он ехал по громадному городу, пытаясь по изученному на память плану Лондона определить хоть район, куда их везут. Они миновали окраины, затем центр и снова выехали в какой-то старинный район. Там, наконец, машины остановились, и порядком измученные пассажиры вышли. Лидумс прочитал таблицу на старинном двухэтажном домике: «III, Олд черч стрит, Лондон». Так как его привезли сюда вместе с гребцами весельной шлюпки и Вилксом, он понял, что англичане решили поселить его в одной из своих разведывательных школ.
6
Здание, в котором размещалась Балтийская разведывательная школа английской разведки, ничем не отличалось от соседних домов. Район Челси всегда считался обиталищем людей «среднего класса», а в последние годы сюда проникли и иностранцы — всевозможные эмигранты, начиная от итальянцев и кончая шведами. Поэтому прибалты, проживавшие в здании школы, не вызывали особого любопытства соседей, что, по-видимому, вполне устраивало Маккибина и другое начальство разведки.
Первые дни Лидумс посвятил знакомству с домом и его обитателями.
Вероятно, дом этот когда-то принадлежал небогатому помещику, проводившему в нем тягостные английские зимы, а с наступлением весны отбывавшему в свое имение куда-нибудь в Гемпшир или Йоркшир. Дом был трехэтажный, с подвальными помещениями для кухонной прислуги и с чердачными — для лакеев, с одним большим залом в бельэтаже, где когда-то устраивались, возможно, небольшие балы, на которых провинциальные девицы пытались ловить женихов из породы лондонских клерков, — так это должно было выглядеть во времена Диккенса.
Ныне в подвальном помещении жил преподаватель радиодела англичанин Джордж с женой, человек фанатически влюбленный в свою профессию и еще более — в жену, красивую брюнетку, которая, как видно, была равнодушна к своему мужу и постоянно флиртовала с «романтичными» жильцами школы. В результате Джордж злился и на уроках радиодела гонял очередного «избранника» своей любвеобильной супруги до седьмого пота, норовя при этом доказать, что ученик неспособен и заслуживает отчисления из школы. Эта тактика оказалась правильной, ученики опасались выражать свое восхищение миссис Джордж и в силу мужской солидарности тотчас же предупредили Лидумса, что эта дама — «стерва».
Первый этаж был занят кухней и столовой, в которой «ученики» школы встречались три-четыре раза в день за табльдотом в том самом зальце, в котором во времена Диккенса провинциальные леди и лондонские клерки отплясывали свои гавоты и менуэты.
На втором этаже проживали комендант школы мистер Флауэр и его супруга. От этих людей зависел весь распорядок жизни, а также и кондуит учеников, так как Флауэр, несмотря на кажущуюся доброту и широту натуры, позволявшую ему присоединиться к любому ученику, задумавшему «проветриться», как видно, неуклонно докладывал о каждом таком «проветривании» по начальству. Об этом Лидумса так же предупредили новые товарищи.
Миссис Флауэр блюла традиции школы, заботилась о пище и питье, ревновала супруга к его ночным похождениям, печалилась о том, что бог не дал ей детей, много молилась, а кроме того, работала продавщицей в соседней зеленной лавке, правда, не полный рабочий день, так как школа отнимала много времени. Она была очень худа, нетерпелива и зла, и ученики побаивались ее.
Впрочем, взятые на себя обязанности она выполняла довольно добросовестно, разве что экономила на еде, которую готовила с помощью трех пожилых женщин типа приходящей прислуги.
Эди Флауэр, помимо забот о нравственном и моральном облике учеников и наблюдения за порядком в школе, работал еще шофером в польском отделе английской разведки. Это позволяло ему иметь какие-то любовные связи на стороне, что не могло не влиять на характер миссис Флауэр.
Но по субботам и воскресеньям Эди Флауэр становился покорным мужем. В эти дни ученики питались в городе, в школе пища не готовилась, и миссис Флауэр большую часть дня проводила в постели. Утром ученики слышали, как она начинала командовать мужем, и Эди безропотно бежал в соседний ресторанчик за жареной рыбой и картофелем, ставил чай, а жена выговаривала ему за все провинности недели.
Кроме всего прочего, миссис Флауэр оказалась весьма фанатичной сторонницей королевского дома. Едва по телевизору или по радио раздавались звуки государственного гимна «Боже, храни королеву!», как она вскакивала, похожая на солдата в юбке, и приказывала встать всем присутствующим, а если кто мешкал, тут же награждала язвительным выговором по поводу того, что все ее подопечные живут тут лишь из милости ее величества… А так как пища в школе становилась все хуже и хуже, а туалеты миссис Флауэр все дороже и дороже, то между нею и учениками все усиливалась «холодная война», впрочем, с постоянными победами миссис Флауэр.
Как полагается настоящей роялистке, миссис Флауэр ненавидела простой народ, утверждая, что он весь заражен духом социализма. В качестве единственного средства борьбы с этим духом миссис Флауэр признавала только тюрьму. Читая отчеты о парламентских дебатах, она то и дело восклицала свое излюбленное:
