Владимир Неволин - Иметь королеву
Адъютант посчитал в уме, не поверил и взял бумагу.
— Вот это да! — прошептал он, разглядывая результат вычислений. — Это же пятая часть того, что я хотел срубить с этих жмотов из Москвы! Да там еще надо было делиться, а здесь все мое!
Все же при мысли, что эта сумма могла быть больше в двадцать с лишним раз, заскребло внутри, но он постарался избавиться от нее. Теперь — уходить.
Удача — коварная дама, это для себя Мещеряков уяснил давно и накрепко. Еще на заре его коммерческой деятельности сорвались несколько вернейших сделок из-за таких пустяков! Казалось, чем ближе финиш, тем сильнее становится противодействие каких-то неведомых, потусторонних сил. Попадают в аварию партнеры, дура-секретарша проливает кофе на договор, а на следующий день его перехватывает соперник, шишка из администрации попадается с девочками в баньке — и все за день, за часы до свершения важнейшей сделки. Ударившись пару раз лбом, адъютант научился быть осторожным и бдительным — лучше перестраховаться десять раз, чем один раз умереть. Казалось бы — не понравился взгляд, которым его одарил сегодня командир летной части. Ну и что? Глупости какие. Но!..
Мещеряков посмотрел на часы. Скоро вечер. Пусть он будет последним на этой подзабытой Богом земле — Камчатке. Он обошел кабинет. С собой — самое важное: деньги, галлий, оружие и документы на новую фамилию. Вполне симпатичная рожа — бородатенький круглолицый мужичок неопределенного возраста. Ищите, господа! Материк большой.
Ближе к вечеру адъютант выглянул из кабинета.
— Меня сегодня не тревожьте, — сказал он охраннику, — все встречи отменяются. Я сплю. Когда появятся командиры ПО и летной части, скажите, чтобы прибыли к семи утра. У меня есть для них важное сообщение. Все.
Когда стемнело, свет в кабинете погас. Через несколько минут ставни на одном из окон беззвучно распахнулись. Адъютант всмотрелся в темноту и, не обнаружив ничего подозрительного, мягко спрыгнул на заросшую травой землю приусадебного участка. Снова замер на минуту, прислушиваясь к матеркам охранников с другой стороны коттеджа и, пристроив на плече простенький солдатский рюкзачок, направился к реке.
Путь вдоль Камчатки к в/ч 17256, где рядом с взлетно-посадочной полосой в «загончиках» пристроились «Миг» и два «АН-24», а на бетонированных площадках сонно свесили лопасти «КА-50» и «МИ-8», хоть и недолог, но неприятен. Просачиваясь сквозь берега в низины, речная вода, удерживаемая вечной мерзлотой, образует болотистую кашу из земли и травы, и брести по холодной хлюпающей шерсти болот неприятно и мерзко. Тем более ночью. Но Мещеряков упрямо месил грязь хромовыми сапогами, справедливо полагая, что в эту Баскервилию мало кто сунется даже днем. Деревья, выбирая места посуше, набегали кучками — то густо, то пусто. Часа через полтора тайга загустела, гнилые поля заканчивались. Мещеряков приготовился свернуть к антенному полю, чтобы потом, пройдя самый опасный участок — открытое пятисотметровое пространство — просочиться на аэродром и там в кустиках дождаться рассвета. Утром вертолеты по очереди снова будут взлетать на бессмысленное уже патрулирование, и тогда, в отсутствие командира летной части, он спокойно сядет в одну из вертушек и уберется восвояси. Охранник и вертолетчики не откажутся, узнав про солидное вознаграждение и увидев направленный на них ствол «стечкина».
Внезапно за спиной громыхнуло. Мещеряков обернулся и увидел, как в темное небо стремительно взлетает яркая крупная звезда. Достигнув верхней точки траектории, она замерла, взорвалась снопом искр и засияла ослепительно белым светом. Отгородившись от ночного неба небольшим парашютом, осветительная ракета неторопливо поплыла к земле. Тотчас раздалась приглушенная расстоянием частная автоматная стрельба. Мещеряков понял, что из коттеджа он ушел как нельзя более своевременно. Обложив командирское гнездышко кто-то — ясно, кто! — начал брать власть в свои руки.
— Дерьмо! — зло выругался он. — Вояки хреновы. Решились все-таки. Что вы сможете без меня? Обсеретесь при первом же окрике из Москвы. Так вам и надо. В отсутствие главного виновника пойдете паровозом вместе со своим брюханом. Если он еще не сдох в своей могиле.
Мещеряков сплюнул и задумался. Бегство во время патрулирования становилось проблематичным. Не обнаружив его в коттедже, бывшие сообщники, несомненно, предпримут поиски. Прочешут Калчи, окрестности, усилят охрану аэродрома. Напоют солдатне, что главный виновник всего — адъютант, и те, надеясь на отпущение грехов, жопу будут рвать, чтобы разыскать беглеца. Неприятно-с! Но на аэродром надо идти в любом случае. Без транспорта в его положении — хана.
Ракета догорала. Мещеряков проследил ее неторопливое падение и в свете последних отблесков заметил среди деревьев невдалеке от себя нечто странное — какой-то темный мешок, висящий на ветвях. Он осторожно двинулся к предмету и остановившись в шаге, протянул руку. Предмет, холодный и тяжелый, напоминал освежеванную тушу оленя. Местные камчадалы, изгнанные из Калчей, добыли себе на пропитание?
Снова вдали грохнуло, и новая ракета взмыла в небо. Темнота испуганно отпрянула от деревьев, и Мещеряков еле сдержал крик. Перед ним, подвешенное за ноги, покачивалось обезображенное человеческое тело. Кожа, надрезанная по талии и вокруг шеи, была чулком снята с его торса, и внутренности, свисая из вскрытого живота, кольцами расползлись по траве. Адъютант наклонился к лицу человека, и ему стало по-настоящему жутко.
— Шурахмет, — прошептал он. — За что тебя так?!
Остекленелые, вылезшие из орбит глаза слепо глядели на него, и, отражаясь в них, адъютант увидел… что?
Мещеряков невольно оглянулся. Где те, кто отправил Шурахмета на тот свет таким ужасным способом? А если они рядом?
Усилием воли справившись с мандражом, Мещеряков быстро пошел на аэродром. Скорее отсюда, как можно скорее!
Спать военному человеку хочется всегда, а часовому после полубессонной ночи особенно. Мордатый ПОшник с тоской посмотрел на взошедшее солнце и протяжно зевнул. После прокола, когда сбежал во время вылета в тайгу этот пердун из каптерки, фортуна повернулась к нему вонючим задом — из теплой казармы его на следующий же день перевели в караульную роту. ПОшник вяло потрогал колючие щеки и отметил, что недели через две его можно будет принять за аборигена.
В казарме летунов скрипнула входная дверь, и на пороге появились две фигуры. Помаячив немного на крыльце, они неторопливо направились к часовому.
«Этим-то что не спится? — с раздражением подумал морда. — Херней занимаются. Вверх — вниз, вниз — вверх. Голова болит от их трескотни. Все что-то высматривают».
