Том Хилленбранд - Охота за темным эликсиром. Похитители кофе
Сидя в своей каюте, Овидайя написал несколько писем. И только он собрался писать письмо Пьеру Бейлю, как услышал шаги на лестнице. Дверь каюты распахнулась, и он увидел раздраженное лицо Янсена.
– У нас скоро будут гости.
– Корсары?
Капитан покачал головой:
– Турки.
Они бросились на палубу, где уже собралась часть гераклидов и глядела в подзорные трубы на север. Там видны были две турецкие галеры с большими красными парусами и таранами на корме. Направлялись они прямо к их судну.
– Они что, собираются атаковать нас? – удивился Овидайя.
– Они собираются остановить нас, – ответил Янсен. – Видите сине-желтый флаг?
И он протянул трубу Овидайе.
– Да. Что он означает?
– Что мы должны лечь в дрейф.
Овидайя поглядел на датчанина:
– Мы сумеем уйти от них?
– Нет. При таком ветре нам придется крейсировать. А турецким галерам – нет. Кроме того, у них требушет.
Овидайя снова поглядел в подзорную трубу. На передней палубе стоял аппарат, похожий на катапульту.
– Метает греческий огонь, – заметил Янсен. – Одно попадание – и нам конец.
К ним подбежали Жюстель и графиня.
– Что будем делать? – поинтересовался гугенот.
– Сначала нужно спрятать растения, – предложила графиня.
– Это будет сложно: наше судно не настолько велико, – отозвался Янсен.
– Можем спустить на воду аппарат Дреббеля, – предложил Жюстель.
Янсен покачал головой:
– Слишком долго. Чтобы спустить на воду подводную лодку, нам потребуется час.
– А сколько у нас есть? – поинтересовался Жюстель.
– Не более получаса, – ответил их капитан.
Графиня выругалась совсем не как аристократка.
– Как турки успели прознать о нашем деле? – спросила она. – Наверное, нас кто-то выдал.
К ним уже подошли Вермандуа и Кордоверо.
– Не обязательно, мадам, – заявил Бурбон. – Может быть, это самый обычный контроль.
Овидайя вопросительно поглядел на Жюстеля. Никто из них не разбирался в тонкостях левантийской торговли лучше, чем он. Гугенот неспешно кивнул:
– Это возможно. Турки считают Красное море своим внутренним двориком и, соответственно, патрулируют его. Если нам повезет, к нам переправится лишь парочка инспекторов таможни, осмотрят наш груз и снова уйдут.
Вермандуа наморщил нос:
– Если нам повезет? Не настолько велик рог изобилия госпожи Фортуны, чтобы его хватило еще и на это. Вы же сами видите, – и он указал на парник, – сколько места занимают эти растения. Их не спрячешь нигде.
Он обернулся к собравшимся и развел руками в жесте, который должен был выражать отчаяние и сожаление:
– Конечно, очень жаль. Но это не обязательно. Поэтому нам остается лишь спасать свою шкуру.
– О чем вы говорите? – спросил Жюстель.
Вместо того чтобы ответить гугеноту, граф Вермандуа направился к теплице, открыл одну из панелей, взял одно растение, затем другое.
– Вы что, спятили? – воскликнул Жюстель.
– Ни в коем случае, месье. Я разумен, как всегда. Мы сейчас же выбросим эти растения за борт.
И он, держа деревца под мышкой, направился к релингу, однако у самых поручней дорогу ему преградил клинок. Принадлежал он Марсильо.
– Только тронь мои цветочки, Луи, и я отрублю тебе руку, – крикнул он.
Вермандуа отпустил растения и выхватил шпагу.
– Не вынуждай меня проткнуть тебя, Паоло. Ты же знаешь, что я не остановлюсь.
– Не смей, ты…
Вермандуа отступил на несколько шагов и поднял руку, успокаивая спутника:
– Mon cher[104], успокойтесь. Да, это была бы величайшая кража с тех пор, как венецианцы украли апостола. Но, как я уже сказал, это не обязательно, и…
– Подождите! – воскликнул Овидайя. – Что вы только что сказали?
– Что мы должны выбросить растения в море.
– Нет, только что.
– Про апостола? Старая шутка. Речь идет о том, что давным-давно венецианцы…
– Да, конечно! Вот оно!
– Что вы имеете в виду, месье?
Не обращая внимания на графа, Овидайя обернулся к Янсену:
– Приведите кока!
– Что?
– Кока сюда! И корабельного плотника.
Все уставились на Овидайю, однако тот молчал. Вскоре на палубу прибежал корабельный повар, худощавый невысокий мужчина с усталыми глазами.
– Сколько вяленой ветчины у нас на борту?
– Куска четыре-пять.
– Другого мяса?
– У нас еще очень много ножек ягнят.
– Это правда, – негромко произнес Жюстель. – Мы уже много недель только это и едим. Если бы я знал, что у нас есть еще вяленая…
– Несите все на палубу, – перебил его Овидайя. – А вы, плотник, несите доски, гвозди и парусину. И еще миску с горячими угольями.
Марсильо, уже опустивший шпагу, недоуменно смотрел на Овидайю:
– Может быть, вы наконец скажете, что задумали?
Овидайя ликующе улыбнулся:
– Мы украдем апостола во второй раз.
* * *Если османский инспектор знал, что ищет, то отлично скрывал это. Сначала он просмотрел их поддельные грузовые документы, затем письмо, описывавшее Овидайю как купца Английской левантийской компании. Затем осмотрел нижнюю палубу и трюм. Инспектор, невысокий кругленький турок с весьма внушительным носом, заглядывал то в один, то в другой ящик, но действовал не слишком систематично. Казалось, он скорее полагается на собственную интуицию. Когда он осмотрел все, что хотел, Янсен и Овидайя проводили его наверх. Оказавшись там, он указал на сооруженную на передней палубе конструкцию:
– И еще вот это. Что там?
– О, это коптильня, – отозвался Овидайя, надеясь, что инспектор не заметит дрожи в его голосе. Плотнику пришлось очень спешить, ему нужно было гораздо больше времени, однако по крайней мере на первый взгляд конструкция перестала напоминать парник. Доски, прибитые к рамкам, закрывали стекло. Для надежности они еще накрыли все парусиной. Из небольшой трубы, сделанной в боковой стенке, вился дымок прямо в небо.
Турок наморщил кончик носа:
– Вы коптите рыбу? Прямо на борту?
И не успели спутники ему ничего ответить, как мужчина направился к конструкции и собрался уже было открыть переднюю дверцу. Овидайя поспешил за ним.
– Простите, благородный паша, но, если вы откроете дверцу, дым и аромат уйдут…
Инспектор раздраженно засопел.
– Тогда вам придется коптить все заново, – рявкнул он. И махнул рукой двум солдатам-туркам, стоявшим чуть поодаль. Мужчины встали по стойке смирно и опустили руки на эфесы сабель. Овидайя предположил, что жест инспектора не укрылся и от команд обеих галер. Османские суда стояли примерно в сотнях ярдов по левому и правому борту, совершая маневры на месте. Один знак, поданный инспектором, и они возьмут их на абордаж.
Инспектор хлыстом, который держал в правой руке, открыл дверцу загородки. В лицо ему повалил густой дым. Оба солдата заняли позиции у него за спиной. Когда дым немного улегся, он опустился на колени и заглянул внутрь. Там с потолка на веревочках свисали несколько окороков.
