Жозеф Кессель - Всадники
— Закрой за собой дверь! И скажи Рахиму, что он должен ждать меня снаружи, как обычно!
Халлал
Праздничный банкет в честь Осман бея и победителя Шахского бузкаши был перенесен на неделю позже. Сотни приглашенных должны были приехать на этот праздник, и многие из них совсем издалека. Кроме того, необходимо было время, чтобы для такой оравы гостей приготовить целые горы еды, овощей, сладких осенних фруктов, забить стадо баранов. Мясники, повара, пекари, и прислуга необходимая на кухне — все должны были быть здесь и работать, не покладая рук. А ковры, матрасы, богато расшитые подушки и праздничная посуда? Все нужно было подготовить.
Наконец этот великий день настал и утром Турсен, после своего обычного обхода конюшен, поскакал туда, где должен был состояться праздник.
В имении это место называли — «Озеро высокочтимых». Вероятно, это название шло еще со времен деда Осман бея. Во всяком случае, это именно он приказал построить там большой четырехугольный бассейн, наполняемый водой из бесчисленного множества каналов и ручьев текущих поблизости. И тогда же он приказал посадить вокруг него длинные ряды буков, чинар и тополей, которые теперь превратились в высокую, шелестящую стену. Здесь, между водой и деревьями, на густой, зеленой траве, в течение уже трех поколений справляли самые важные праздники этого имения, да и всей провинции Маймана.
По прибытии на место, Турсен нашел там целую армию прислуги, которая была занята последними приготовлениями перед праздником. Кругом суетились люди, одни приносили букеты цветов, другие наполняли кувшины водой, третьи еще раз проверяли, насколько верно расставлена посуда и расстелены ткани. Нужно было еще выудить из воды бассейна опавшие листья и ветки, которые плавали на его поверхности. Работой были заняты все. Вокруг бассейна, на небольшом отдалении, были разложены самые красивые и дорогие ковры провинции Маймана, а на них шелковые матрасы, покрывала и подушки, квадратные и круглые, сияющие яркими красками и искусной золотой вышивкой.
Под деревьями тоже расстелили ковры и покрывала, чтобы гости, во время полуденного зноя, могли прохлаждаться в тени, потягивая дым из серебряных наконечников кальянов, пробуя изысканные сладости из молока и фрукты.
«Да-а… Вот это праздник! — восхитился Турсен, — Какая роскошь!»
Но тут он спросил сам себя, преисполнившись горького отчаянья: «Почему не в честь Уроса устраивают этот праздник? Как несправедлива судьба!»
И какой-то голос, который был и чужим, и в то же время очень знакомым, тихонько сказал: «О, если бы Урос победил, то ты сам давно бы уже умер от зависти и злобы»
А Турсен неуверенно запротестовал: «Нет, это неправда. Неправда! Я стал совсем другим человеком! Аллах свидетель, он видит мое сердце насквозь».
А странный голос рассмеялся, как колокольчик, и возразил: «О, не пытайся обмануть меня, великий Турсен. Аллах действительно знает правду. И она в том, что ты стал другим человеком именно потому, что Урос проиграл, а проиграл он из-за того, что ты так сильно желал ему этого!»
Главный смотритель Осман бея, седой, полный и добродушный человек, подъехал к Турсену. Они были старыми, хорошими друзьями, и потому тот закричал Турсену еще издали:
— Мир тебе, напарник моей юности!
— И тебе! — ответил Турсен, — Я как раз восхищался твоей работой. Ты и правда превратил «Озеро высокочтимых» в то, чем оно должно быть согласно своему имени.
— Ах, ты слишком великодушен! — заскромничал старый смотритель, чуть розовея от гордости, — Я недостоин такой похвалы.
Их лошади пошли бок о бок вдоль длинного борта бассейна.
— Ну, теперь тебе хотя бы не о чем больше беспокоиться, — сказал смотрителю Турсен.
— Да что ты! Самое важное еще и не сделано. Самое сложное только впереди.
— А что такое?
Смотритель вытащил из складок тюрбана длинный и узкий, исписанный чернилами листок, помахал им в воздухе, тяжело вздохнул и сказал:
— Вот, список гостей. Я должен рассадить их согласно их рангу.
— А-а… — протянул Турсен и решил тут же ретироваться, — Да пребудет с тобою мир!
Но смотритель вовремя предугадал его маневр и успел схватить лошадь Турсена за поводья:
— О, друг мой! Прошу тебя, не отказывай мне в помощи и совете!
— Я ничего не понимаю в таких вещах, — стал отнекиваться Турсен.
— Да это и не обязательно! — воскликнул смотритель, — Тут просто нужно рассадить гостей так, чтобы это соответствовало их рангу, заслугам и уважению в обществе.
— Ладно. Дай-ка сюда. — согласился Турсен.
Он прочитал список один раз сверху вниз и задумчиво почесал затылок. Прочитал еще раз снизу вверх и почесал бороду. Действительно, сложная задача!
Нет, в том, как сядут самые важные гости, проблемы не было: по законам и обычаям праздников Осман бей должен сидеть в середине, с одной из длинных сторон бассейна. Напротив него, на другой стороне — губернатор провинции Маймана. Слева от Осман бея три управителя шахского бузкаши, один за другим. Справа — Солех, затем Турсен и Урос. Слева от губернатора самый старший сын Осман бея, который уже сам глава большого рода, а затем два самых богатых, — конечно же, после Осман бея, — человека в Маймане.
Справа от губернатора сядет генерал, командующий войсками провинции, потом начальник конной полиции, а затем вождь пуштунов, который, после завоевания этим горным племенем северных степей, часто бывал здесь.
Не сложно было разместить и тех, кто согласно своему положению, должен был тесниться на более узких сторонах бассейна: дальние родственники, слуги слуг Осман бея, племянники и зятья его дяди, сыновья от третьей жены его дедушки по материнской линии, а так же «не родственники», которые, из-за своих заслуг или знатности, могли претендовать на эти места. А с ними так же и главные конюхи, старшие пастухи, лучшие и уважаемые писари, главный садовник, а еще музыканты и певцы, которые должны будут петь и играть на празднике.
Но вот правильно разместить остальных действительно было трудно: люди среднего достатка, невысокого положения, но все уважаемые и достойные. Владельцы небольших поместий, мелкие чиновники, купцы из Даулад Абаза, и их близкие родственники, — тут необходимо было основательно подумать и все тщательно взвесить…
Турсен и главный смотритель сделали уже несколько кругов вокруг бассейна, и список путешествовал из одних рук в другие и обратно. Иногда, вперив взгляд в список Турсен, казалось, думал о чем-то другом, а не о расположении гостей. Урос… Чем дольше он перетасовывал и мысленно рассаживал гостей по своим местам, и уже видел их ряды полностью заполненными, тем сильнее становилась его тревога. Каждый раз, когда он представлял ряды гостей, то одно из мест он все время видел пустым — место Уроса справа от себя. «Что за дурное предчувствие?» — сжималось тогда сердце Турсена. И все настойчивей ему вспоминалось, что с того дня как Урос перекупил у Мокки Джехола, его почти не видели в имении. Каждый день, на рассвете, вскочив на коня, он уезжал в степь и возвращался лишь с наступлением ночи. Уставший и потный он ставил Джехола в стойло и спал рядом с ним на соломе. Так продолжалось уже много дней. И сегодня утром он опять куда-то исчез.
