Юлия Фирсанова - Убить демиурга!
Официант восхитился так бурно, словно лично с пеленок воспитывал у альраханца вкус к элитному спиртному. Он рассыпался в обещаниях о скорейшем исполнении заказа и исчез с горизонта, чтобы буквально спустя пять минут возникнуть с закусками. Принес даже греческий салат, из-за которого едва не разгорелся конфликт. Ровно полпорции, как и заказывали. Вино, вопреки этикетным традициям тоже принесли сразу, вместе с соком для девушки. Но Эльсор взмахом руки отослал ретивого мальчика прочь. Сам наполнил бокалы. Альраханские застольные традиции отличались от русских, и сделать несколько глотков вина в начале трапезы считалось приемлемым.
— Ты не хотела сюда заходить, — поигрывая бокалом, не спросил, констатировал Пепел, начиная беседу, ради которой, собственно и пригласил девушку в тихий ресторан. — Почему? Не нравится обслуживание?
— Не в этом дело, прежде такого не случалось. Неприятные воспоминания иного рода, — обтекаемо пояснила Ника, вороша вилочкой поданный салат, чтобы наколоть кусочек феты.
— Нет аппетита, или ты на диете? — подкинул еще один вопрос Эльсор и получил в ответ исполненную недоумения мордашку.
— Какая диета? Здесь хорошо готовят, и я заказала достаточно, — обронила девушка и отпила глоточек вина. Сухое белое не числилось в любимых, но к сыру и рыбе подходило неплохо.
— Теперь понятно, почему ты такая тощая, — резюмировал «тактичный» сотрапезник. — Кошка и то больше съедает.
— Это смотря какая кошка, они только ночью все серы, — пошутила Ника, не обидевшись на резковатое замечание Сандера, и постаралась объяснить: — Я люблю не есть, а чувствовать вкус разной еды. Как-то само собой выходит, пока наслаждаешься ощущениями, наедаешься очень быстро. А пихать в себя пищу только для того, чтобы не оставлять на тарелке, не хочется. Аллергия на принудиловку еще с детского сада.
— Вас заставляли есть? — почему-то развеселился мужчина.
— Насильно ложку в рот, конечно, не запихивали, но были очень настойчивы в моральном давлении, — невольно улыбнулась Ника, смакуя вкус салата, не навязанного, а скорее напротив, отвоеванного в борьбе с официантом.
— Не любишь, когда на тебя давят?
— Ненавижу. Сразу встаю на дыбы, а так я белая и пушистая, просто сейчас болею, — рассмеялась брюнетка Ника. Эльсор невольно приподнял уголки губ — такая уморительная мордашка была у девушки и смех приятный.
— Недуг, похоже, серьезный, — глазами указал на темные волосы собеседницы Пепел.
— Клиника, — поймав одну из прядок и рассмотрев ее сосредоточенно, будто в самом деле ставила диагноз, с шутливой скорбью согласилась Ника.
— Верочка, привет, ты ли? — с середины зала к столику вальяжно шел Шурик Есиноманов, ведя в поводу очередное блондинистое длинноногое сокровище, пожирающее его восхищенным взглядом.
— Привет, — с застывшим выражением на лице приветствовала бывшего парня Ника.
— А я сразу и не узнал, ты что-то похудела, лапа моя, болела? — с фальшивой заботой принялся расспрашивать Шурик.
— Не твоя. И вполне здорова. Ты что-то хотел?
— О, всего лишь поинтересоваться творческими успехами. Я уж и сбился, какая по счету книга в печать выходит? — наигранный энтузиазм буквально бил у бывшего парня через край.
— Готишно! Чо, без прикола, настоящий аффтар? — очнулась от зачарованного созерцания кавалера блонди и перевела взор с чуть пониженным уровнем восхищения на Нику.
— Без базара, пешу исчо как умею, йаду не предлагать, — постаралась ответить на олбанском, как помнила, Ника и сказала Шурику:
— Через месяц выходит шестая книга. Третья в серии «Альраханские хроники», но ты же не читал ни одной, зачем спрашиваешь?
— О, возможно, своей девушке захочу подарить, ты же автограф по старой дружбе начертаешь?
— Автограф? Охотно! Так и напишу: «с наилучшими пожеланиями для девушки Александра». Чтобы, случись чего, не пришлось заново переписывать, — любезно согласилась Ника, пряча язвительную улыбку в бокале с белым вином.
«Тупо-обожающий» взгляд блонди стал неожиданно колким и острым. Похоже, в этой партии рыбка и рыбак в любой момент могли поменяться местами. Шурик понял, что пора заканчивать беседу, пока она не свернула в нежелательное русло.
— Договорились, — сделав вид, что не понял намека, энергично кивнул парень и, глянув на модные часы, отягощающие запястье, щелкнул языком: — Бывай, Верусик.
— А Вы, — Шурик нарисовал на физиономии максимально сочувствующее выражение, обращаясь к Сандеру, — ее берегите! Творческие люди такие ранимые. Их капризы и жестокие выходки — ширма, за которой скрывается своенравная душа! Не каждому дано к такому приноровиться.
Нагадив напоследок, как кошак в тапки, пакостник метнул взгляд на Сандера, пытаясь угадать произведенное своим пылким спичем впечатление.
— Люблю непредсказуемых и ярких, — заверил Шурика альсор, завладел рукой Ники и поцеловал ее с такой изысканно-томной чувственностью, что девушка против воли зарумянилась до кончиков ушек.
Бывший парень аж передернулся от завистливой неприязни и чего-то похожего на чувство неожиданно ощутимой потери. Бубня под нос, так, чтобы можно было расслышать, но нельзя истолковать как прямо оскорбление в лицо: «Ярких любит, ха! Потому что сам серый!», Шурик торопливо потянул спутницу прочь от ниши. Блонди почти бежала на высоких каблучках-стилетах полусапожек, непрестанно оглядываясь на мужчину, который умеет ТАК целовать руки.
— Давно ты бросила этого завистливого засранца? — с усмешкой поинтересовался Эльсор.
— Мы расстались с полгода назад, — сделав несколько глотков из бокала, ответила Ника и, чуточку помолчав, прибавила: — Раньше он не был таким, или я не замечала… Спасибо!
— За что? — потребовал конкретики альсор.
— За то, как изящно ты опустил его.
— Возможно, я еще больший мерзавец, чем твой бывший? — приподнял бровь Эльсор.
— Возможно, — согласилась девушка. — Но мне почему-то кажется, ты скорее убьешь, чем заставишь страдать.
— Я же серый, заурядность предпочитает простейший способ, — одними глазами улыбнулся Пепел, думая о том, что Ника не так уж неправа в своих суждениях.
А вот теперь девушка рассмеялась искренне:
— Ты, Сандер, какой угодно, только не серый. Скорей уж серебристый. Знаешь, интересный эффект у вина, вроде бы и выпила чуть-чуть, а уже перед глазами дымка стоит. Странная такая! Я смотрю на тебя и вижу одно лицо, а за ним другое, от которого взгляда не оторвать. У тебя такие волосы, почти белые, мягкие, как пепел погасшего костра, и глаза цвета старого серебра.
