Сергей Беляев - Коварное оружие
Петров с волнением сел на табурет и положил шприц на перевернутую влажную крышку стерилизатора. А Орлов умоляюще слабым голосом продолжат:
— Подумай, какой случай… Наблюдение над больным чумой… Коли меня иглой, смотри, наблюдай. Потом впрысни сыворотку в увидишь, как будет истребляться во мне проклятая чума. Ну, Вася…
Петров молчал. В нем боролись чувство друга и чувство исследователя. Он вдруг ощутил страшную слабость, но это было лишь мгновение. Он понял Костю. В этот момент смертельной опасности Костя Орлов думал не о себе, а о науке…
Петров быстро встал, подошел к столу и придвинул микроскоп-иглу ближе к койке, потом включил от аккумулятора осветитель.
— Я войду в твою вену на левой руке, Костя, — сказал он, берясь за штангу с иглой, — Но если…
— Знаю, — прервал его Орлов. — Хочешь сказать: если упустим время? Думается, не упустим. Сыворотка на базе была уже испытана с успехом, ты знаешь… Только вот что… Одну секунду… Теперь я скажу мое «если». Если, ты понимаешь? То передай на базе Наташе, что она самый замечательный человек на белом свете и что я… Ну, ладно, вкалывай иглу…
Орлов закрыл глаза и не поморщился, когда Петров быстро вошел иглой в его вену.
Глава VI
НАТАША, КЕРИМ И ДРУГИЕ
Флажок на палатке был замечен в бинокль начальником пограничного поста.
В ту же минуту весь участок был поднят на ноги. Пограничники оцепили район палатки. Радио дало сигнал на противочумную станцию. Оттуда через песчаные холмы мчался медицинский противочумный отряд в полной боевой готовности.
На лошади скакал охотник Керим рядом с маленькой женщиной и все повторял:
— Спасать надо… Ах, какой человек… Большой голова, большой сердце имеет. Кровь мою надо для Василия Ивановича? Всю бери…
— Там два человека, Керим, — сказа та женщина.
— Два человека, две крови бери, Наталья Сергеевна. Сколько надо, бери… Наши охотники кровь отдадут, бери, пожалуйста. Кто кровь отлает, сам здоровей потом бывает. И Костя — большой сердце. Ах, какой человек…
Наташа давала шпоры лошади.
— Эх, Керим…
— Спасай, Наталья Сергеевна, — умолял Керим.
Он был верным спутником и товарищем молодых ученых и видал в своих путешествиях по пустыням «черную смерть». Он проклинал себя, что оставил там в палатке двух друзей одних. Ох, не надо было ездить на базу!..
Солнце склонялось к западу. Среди волн песчаного океана виднелась парусиновая палатка, как беспомощная шлюпка, терпящая бедствие.
— Поздно, — сказал лейтенант спрыгнувшей с лошади Наташе. — Они не подают признаков жизни.
— Санитары, приготовиться, — подала команду Наташа. Весь отряд надел защитные халаты с капюшонами и масками.
Наташа натянула перчатки и первая подошла к палате. Керим приоткрыл вход в нее. Наташа зажгла электрический фонарь, потому что солнце село и она не сразу в полумраке разглядела, что было внутри.
На койке неподвижно лежал Орлов. За столом, опустив голову на сложенные руки, у микроскопа-иглы сидел Петров.
Керим наступил на валявшуюся ампулу. Она хрустнула под его грузной ногой. Петров повернулся, и яркий свет заставил его зажмуриться.
— Хорошо, что приехали, Наташа, — сказал он. — А Костя спит. Выйдем на минутку, я вам все расскажу.
Но он не мог рассказать всего. Ни он, ни Костя так не когда и не могли сообразить, что же было причиной заражения, На самом же деле Костя Орлов был укушен в среду блохой около норы суслика. Мертвый суслик уже высыхал глубоко в песчаной норе. И блохи покидали ненужный им труп, потому что все паразита питаются исключительно кровью и соками живого организма. В желудке каждой сусликовой блохи было по полсотне тысяч чумных палочек. Прокусывая кожу Кости, блоха отрыгнула эту чумную пробку и заразила его. Этот механизм заражения блохами изучен и установлен. Вот и все.
Прошла ночь тревоги и отчаяния.
— Ну как? — спросила Наташа.
Утреннее солнце просвечивало ее капюшон насквозь, и Костя угадывал под ним очертания знакомой гладкой прически с тремя обручиками, которые носила Наташа.
— Хорошо, — ответил Костя.
Ему улыбался весь мир. Через дверцу палатки ему был виден кусочек песчаной степи с холмами. Силуэт пограничника с винтовкой в руках рисовался на фоне синеватого неба. Легкий ветер осторожно колыхал края занавески, и слышно было, как песок шуршал об упругие стенки палатки, словно кто шутя бросался в них мелкими камушками. И все это Косте стало новым и милым, как будто он никогда раньше не видел этого неба и песчаных барханов.
Ему захотелось пить и обязательно чего-нибудь кисленького, похолоднее. Он взглянул на кусочек неба и песчаную даль пристально-пристально. Перед ним на мгновение развернулась картина широких полей, лесов и рек его прекрасной родины. Остро и хорошо почувствовалось, что он любит свою родину с ее бескрайными степями, любит хороших, простых, отзывчивых людей, любит Петрова, Керима, Федина, санитара Ганю, который как-то на базе пел под баян удивительно мелодичную песню про березку, и все на дворе базы слушали и просили спеть еще.
— А ведь я был плох, Наташа, — произнес Костя. — Но знаете, я очень много думал о вас…
* * *
Через сутки Костю со всеми предосторожностями переправили в изолятор при противочумной станции.
Он выздоравливал. К нему зашел Петров, когда уже всякая опасность миновала и карантин, кончился.
— А я с урочища. Сусликовые очажки нанесены на карту, и теперь тут начнут планомерное их уничтожение. Вот телеграмма. Нас с тобой вызывают в центр.
Костя сказал:
— Очень спешно?
Петров улыбнулся:
— Наташу тоже вызывают. Она уже закончила здесь свой стаж и будет работать у меня в институте. Она очень интересуется т…
— Чем это я интересуюсь? — спросила вошедшая Наташа.
— Т… твоими геологическими работами, — договорил Петров. — А кстати, она имеет право интересоваться и тобой… Да, да… Ведь сыворотка-то, спасшая тебя, была приготовлена ее руками.
— Серия «А»? — спросил Костя.
— А тебе не все равно, «В» ли, «Ц» ли? Главное, что «уцелели». А мы теперь насчет вакцин и сывороток и предусмотрительны и запасливы. Так-то, товарищи…
Глава VII
КАФЕ НА БУЛЬВАРЕ
Однажды утром папа маленькой Люси прочитал газету и отшвырнул ее от себя, потом поднял и снова углубился в чтение. Газета была «Матэн», издававшаяся в Париже, и там было напечатано:
«Мистер Стид заявляет, что бесполезно отрицать характер подготовки к химической войне, которая ведется секретными германскими агентами. Для Лондона, Парижа и Нью-Йорка это теперь очевидно. Уверенный в том, что я владею подлинным материалом, и сознавая, что я действовал в интересах европейского мира, предавая эти документы гласности, я отвечу на все ваши вопросы, господа журналисты, кроме одного. Мне невозможно указать вам первоисточник моих сведений. Вы поймете, что это секрет, который я навсегда сохраню. Опасность большая, и нужно пробудить сознание всего культурного и свободолюбивого человечества. Нужно, чтобы в Париже, Лондоне и Вашингтоне общественное мнение заклеймило эту готовящуюся войну позором».
Маленькая Люси внимательно посмотрела на папу:
— Папа, ты расстроен?
— Нет. А почему ты так спросила?
— Ты прочитал о бошах, и тебе неприятно, что они собираются воевать.
— Никто не собирается воевать. Откуда ты взяла?
— Я читаю. И у нас в школе говорят. Папа, война — это очень страшно?
— Нет. Наши пуалю очень храбры. Мы выстроили непроходимую линию укреплений Мажино…
— А вдруг боши перелетят через Мажино?
— Не задавай мне таких вопросов. Ты маленькая еще.
Папа строго прекратил разговор и отправился в кафе на бульвар, так как был полдень и все парижане отправились по кафе завтракать. А у папы Люси в этот час были помимо всего еще назначены и деловые встречи.
* * *
Молодой человек с мышиными глазками мигнул официанту:
— Гарсон, еще четыре абсента!.. Продолжайте, продолжайте. Чрезвычайно интересно…
За столиком кафе вместе с молодым человеком расположились журналист, лаборант и папа Люси.
— Ну да, я сам… Это будет одна из моих самых блестящих статей. Являюсь от редакции. Принимает в лаборатории. Колбы, аппараты, микроскопы, вы представляете, мсье? Задаю вопрос: «Простите, дорогой шеф, публика жаждет узнать ваше мнение о бактериальном оружии». Ответ: «Если противник внезапно нападет и произведет ряд заражений среди людей и животных, то расстройство и вредность для подвергающегося нападению несомненны. Но бактерия значит «палочка», а каждая палочка о двух концах. Бактерии не знают линий фронта и будут колошматить и тех и других. Все зависит от заранее предусмотренных профилактических мероприятий».
