Николай Камбулов - Обвал
Обзор книги Николай Камбулов - Обвал
Роман насыщен приключенческими эпизодами, в книге показана деятельность немецких коммунистов непосредственно в частях гитлеровских армий.
Книга рассчитана на массового читателя.
Обвал
АК-МОНАЙ ТУМАННЫЙ
Часть первая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«ПТАШНИКИ»
Скрипнула дверь подвала, Сучков отскочил за каменный выступ, приготовился к схватке, зажав в руке железный прут.
— Это я, Настя.
Он узнал голос хозяйки.
— Опять уговаривать? Из подвала не выйду. Мой путь только в полк.
— Пустое говоришь, в городе свирепствуют «пташники», ну, специальные команды фашистов, на их машинах и одежде изображены соловьи. — Настя вздула свечу, свет колыхнулся, достал Сучкова. — Я тебе принесла мужнин костюм. Так что, дорогой отпускник, придется переодеться, а то схватят — и на Вулецкую гору. Ох, миленький, что там делается, наших расстреливают подряд! И в первую очередь таких, как ты, командиров и активистов…
— Настя, я человек военный, хоть и в отпуске. Мне переодеваться в гражданскую одежонку?! Чего захотела!
Настя бросила ему узел и ушла, плотно прикрыв за собой дверь.
«Чего панику поднимает!» — было захорохорился Сучков, но тут за решетчатым подвальным окошком, на мостовой, со звоном полыхнул снаряд. «Кажется, дело дрянь», — подумал он.
Лейтенант Сучков возвращался из отпуска. 28 июня под самым Львовом к нему примкнули два пограничника-отпускника — сержант Жуков и рядовой Нефедов. Во Львов они попали 30 июня, в самый разгар уличных боев. Сучков приказал Жукову и Нефедову «панику не разводить», а следовать за ним, хотя сам не знал, куда именно: на всех улицах уже гремели немецкие танки, за которыми шла пехота. Тут и попалась им у подъезда двухэтажного каменного дома эта Настя, женщина лет, наверное, сорока. «Да я вас укрою, укрою, подвал надежный». Прошли вражеские танки, прошла пехота, потянулись тыловые подразделения. Сержант Жуков решил осмотреть дом, да и не вернулся. По словам хозяйки, его схватили фашисты и увели. А Нефедов был убит автоматной очередью, внезапно ударившей через подвальное окно. И вот Сучков остался один, все не допуская мысли, чтобы его стрелковый полк, в котором он служил командиром взвода разведки, да отошел на восток!
Утром, едва только взошло солнце, Сучков услышал крик Насти:
— Господа! Туда нельзя! Подвал заминирован… А-а! Больно же, что вы, звери, делаете!
Крик прекратился, послышался топот: похоже, что гитлеровцы ушли из дома. Но минуты через две-три Настин нечеловеческий крик послышался на улице, возле дома. Сучков бросился к подвальному окошку и обмер — Настя лежала на тротуаре, окровавленная и бездыханная. Он стиснул железный прут до боли в руке — другого оружия у Сучкова не было, чтобы пустить в ход…
На тротуаре, обагренном кровью Насти, собралась группа гражданских, остановилась — вразброд старики, ребятишки, женщины и девушки, одетые кто в чем. Смотрят на убитую Настю и молчат. Подъехал черный с зашторенными окнами «мерседес». Вначале из машины вышел чернявый поджарый офицер, расшумелся на солдат, одетых в странную, не понятную для Сучкова форму: погоны опоясаны сине-желтыми ленточками, а на груди, на тужурках, в белом кружочке — знак «трезубец». «Понашивали, видно, чтоб замаскироваться, — предположил Сучков. — Кто ж такие на самом деле?»
Между тем из черного «мерседеса» вышел капитан довольно крепкого телосложения, а с лица какой-то недоумок, маленький рот полуоткрыт, виднеется дырочкой, ровно пробоина в бочонке зияет. А глаза неподвижные, темные, неживые.
Как только Сучков увидел вышедшего из «мерседеса», тут же чуть не воскликнул: «Да это же профессор Теодор!»
— Легионеры! — закричал Теодор. — Что требуется каждому русскому?
Солдаты хором отозвались:
— Пулю в лоб!
— Совершенно верно! — сказал профессор, чуть расширив свой рот-дырочку. — Всех их надо отправить туда, откуда начинается хвост редиски…
— В землю! В землю! — прокричали солдаты, вскинув автоматы на изготовку.
Толпа сжалась, сомкнулась. Лишь один старик, державший на руках мальчика, аккуратно одетого в беленькую рубашонку, синие короткие штанишки, с пилоткой на рыжей головенке, не пошатнулся, а все стоял на месте, неотрывно смотрел на убитую Настю, лежавшую кверху лицом.
— Зачем вы ее? — спросил наконец старик у профессора Теодора. — Зачем вы ее убили? — повторил старик. — Это же Настя! За свою жизнь она и мухи не обидела.
Мальчонка расплакался, занервничал, вырвался из рук старика и, схватив камешек с мостовой, бросил его в капитана. Капитан увернулся от удара и тут же вынул из кобуры пистолет. Старик стал между капитаном и мальчиком, уже приумолкшим, но вцепившимся ручонками сзади в брюки старика, который тут же и свалился на мостовую, сраженный пулей.
К онемевшему от страха мальчику подскочил лейтенант, поднял на руки и бросил его в толпу. Ребенка подхватили и гулко зароптали.
— Лейтенант Апель! — нечеловеческим голосом прокричал Теодор. — Всех на Вулецкую гору! Всех в руки капитана Неймана!..
Конвоиры поднаперли на сгрудившуюся толпу, оттеснили ее в узенький переулок. Палач-профессор в окружении трех конвоиров — видно, из личной охраны — остался на тротуаре; минуты три постоял, сел в «мерседес» и уехал…
Сучков задыхался от гнева: «Вот так, значит! Вот так ученый! Ну, гадюка, это тебе даром не пройдет!» Он долго переодевался, при этом материл себя за то, что залезает в гражданскую одежонку, как бы прячется, увиливает от открытой борьбы. «А документы? — спохватился он. — Личное удостоверение командира? Партийный билет? Как быть с ними?»
С помощью прута он вынул в подвальной стене кирпич, завернул документы в бумагу, оказавшуюся в кармане тужурки Настиного мужа. Вложил все это в нишу и заплакал, как будто похоронил самого себя. Да еще крадучись.
— А-а-а! Это так, значит, получается со мной-то! Настя, не думай, не думай! Однако прости, Настя… — Холодной и вспотевшей рукой он вложил вынутый кирпич на место. — Эх, увидел бы кто из знакомых, что я тут оставляю!
Скрипнула дверь — Сучков отшатнулся от стены, отодвинулся подальше от замурованных документов с зажатым в руке железным прутом. Кто-то топтался на каменном порожке, похоже, обутый в сапоги или ботинки с подковками.
— Дом заминирован, сейчас взорвется! — припугнул Сучков топтавшегося на каменном порожке.
— Это не так. Немножко по-другому, — сказал с сильным акцентом человек с порожка. — Все это придумала Настя. Я занимаю у нее квартир. — Луч от карманного фонарика полоснул по лицу Сучкова. — Не прячь лицо, я хочу корошо видеть тебя.
