Эрик Кольер - Трое против дебрей
Она вытерла слезы платком, вздохнула и сказала:
— Почему ты так уверен, что он захочет вернуться к прежней жизни?
Я деланно засмеялся.
— В конце концов все возвращаются в тайгу. Наберись тер пения, и ты увидишь, что Визи тоже вернется. Он вкусит армейской жизни, может быть, немного повидает свет, а через некото рое время он будет сыт по горло тем, что видел, и затоскует по лесам. Многие из тех, кто вырос в лесах, иногда испытывают непреодолимое желание уехать хоть ненадолго, но большинство воз вращается. Ну, а теперь, давай-ка мы с тобой отправимся домой.
Я переключил скорость и нажал на газ. Несколько миль мы ехали молча. Затем, когда мы подъехали к длинному подъ ему, я сбавил немного скорость и сказал, размышляя:
— Вот синие птицы, например. Парочка каждую весну вьет гнездо под крышей нашего дома. Потом из яиц выводятся птен цы, а еще через некоторое время на ветках тополя появляются слетки. Они еще не умеют летать, и родители пичкают их гусе ницами и прочей пищей. Но когда молодые научатся летать как следует, они покидают гнездо и отправляются искать себе корм, потому что родители больше не могут их кормить. — Мы достиг ли вершины холма, я снова переключил скорость и продол жал: — Потом, примерно в середине сентября, все синие птицы собираются в стаи и улетают на юг. Нам порой кажется, что мы уже больше их никогда и не увидим. Но ведь это не так, правда? Следующей весной они все возвращаются, и возвращаются с радостью. То же самое и с гусями, и с утками, и с дроздами. Все они осенью улетают, но весной все возвращаются. Таков закон тайги. Многие из тех, кто родился и вырос там, должны покидать ее на время, но они не могут оставить ее навсегда, пока в их жилах течет кровь. Наступает время, когда они должны вернуться. Так же будет и с Визи. Разумеется, на время мы его потеряем, но наступит день, и он вернется. Вот увидишь! Он непременно вернется!
Конечно, нам было очень тяжело, нам очень его не хватало. Слишком многое напоминало нам о нем. Случалось, что, накры вая стол для завтрака или для ужина, Лилиан механически ставила три прибора, а затем быстрыми нетерпеливыми движе ниями убирала лишний прибор в буфет. Мы очень скучали по нему вечерами, когда сидели одни в гостиной. Мы боялись включить радио, потому что непременно услышали бы песню, которую так недавно насвистывал или напевал, работая, Визи. Мы даже почти не обращали внимания на свежий след маленького ильки на снегу. До сих пор след настоящего маленького ильки становился предметом оживленных разговоров по вечерам, потому что илька был самым ценным пушным зверьком в наших краях. Если действительно удавалось поймать маленького зверька с темной шелковистой шкуркой, за него можно было получить не меньше ста долларов, а то и все сто двадцать пять, если мех был высокого качества. Поэтому всякий раз, когда мы с Визи находили его след, мы вместе обсуждали, как лучше взяться за дело, где поставить капканы, чтобы илька попался в них наверняка. Время от времени Лилиан, также вставляла свои замечания, хотя бы только из желания показать нам, что и она имела представление об охоте на маленьких темных илек. И в самом деле, однажды в капкан Лилиан попался илька, и за его шкурку она получила на аукционе сто двадцать долларов. Но я поддразнивал ее, говоря, что это было везение новичка: «Ты же прекрасно знаешь, что ставила капкан на норку, у тебя и в мыслях не было, что попадется илька. Сознайся». Она уклонялась от прямого ответа, говоря: «Но ведь я поймала ильку, именно ильку!» И поскольку в тот момент она была занята натягиванием шкурки на распялку, я ничего не мог ей возразить.
Но теперь, когда Визи с нами не было, след даже очень ма ленького ильки потерял для нас всякий интерес. Если я говорил об этом Лилиан, она лишь молча кивала головой, а если она и говорила что-нибудь, то рассеянно, как если бы ей было безразлично, добудем мы ильку или нет.
Точно так же я относился к промыслу ондатры, когда настало время ставить метки на хатках. Я начал с озера Роухайд-Лейк. Там отметины надо было ставить так тесно, что я не успевал срезать ветки и выносить их на лед, как мне снова приходилось выходить на берег за новой охапкой. Я то и дело останавливался и оглядывался. Мне казалось что вот-вот из камышей на другом конце озера появится Визи и начнет ставить отметины. Мы с Визи всегда ставили отметки на противоположных концах озера или болота. Но теперь я был один, теперь было бессмысленно останавливаться и искать глазами Визи. Его не было, я был один- одинешенек. .
На некотором расстоянии от озера росла группа пихт, а в не скольких ярдах от нее стояло дерево с густыми поникшими вет вями. Ствол имел диаметр сорок дюймов, а кора была толщиной шесть дюймов. Под деревом валялись ветки, сломанные ветром и тяжелыми зимними снегами. Я привязал лошадь возле этой могучей пихты, потому что именно там мы с Визи привязывали лошадей, когда ставили отметки на Роухайд-Лейк. Посовето вавшись с солнцем и с желудком, я решил, что пора позавтракать. Бросив на лед охапку кольев, я пошел к пихте, чтобы разжечь костер. Подойдя к ней, я огляделся по сторонам, отыскивая кусочек сухого дерева, чтобы наколоть щепок. Мой взгляд упал на крюк, вогнанный в твердую кору пихты. На крюке сохранился кусок кожаного ремня, хотя я никак не мог понять, почему белка или древесные крысы не съели его давным-давно. И тут мне показалось, что под деревом стоит Визи и снимает шкурку с ондатры, привязанной за хвост к ремню. Когда мы промышляли ондатру на Роухайд-Лейк, Визи обычно успевал снять шкурки с нескольких ондатр, пока я наслаждался после завтрака сигаретой.
На какое-то мгновение я почти поверил в то, что он там стоит и снимает шкурку с ондатры, но видение пропало. И в тот момент из чащи донесся протяжный и печальный вой одинокого волка. Волк был довольно далеко в лесу, возможно, на расстоянии нескольких миль. В тихий день вой волка в лесу разносится очень далеко. Когда завыл волк, я держал в руках кусок дерева и хлопал себя по карманам, отыскивая нож. Когда плач волка стих и наступила тишина, я бросил сук на землю и пробормотал: «К черту, я иду домой».
Отбросив в сторону все мысли о Роухайд-Лейке и о множест ве хаток, которые еще надо было пометить, я вскочил в седло и гнал лошадь до самого дома.
Лилиан удивленно посмотрела на меня, когда я вошел в кухню.
— Я не ждала тебя сегодня так рано. Разве на Роухайд- Лейке в этом году мало ондатры?
— Может быть, даже больше, чем когда бы то ни было. — И я смущенно пояснил: — Мне было слишком одиноко на льду, я все время забывался и искал Визи.
Лилиан понимающе кивнула головой:
— Я тоже это чувствую. Все как будто переменилось с тех пор, как он уехал. — Она замолчала, слабо улыбнулась и продол жала: — Сегодня утром я решила сделать пирог с голубикой. Визи всегда любил мои пироги, а ты к ним почти не прикасался. Я начала чистить ягоды и только потом до меня дошло, что нет смысла печь пирог.
