Сергей Баруздин - Топкин портрет
Не помню к какой.
Где-то мы даже фотографировались.
Часть этих снимков сохранилась. И у меня, и у моего товарища по Египту.
Но когда меня сейчас спрашивают об этой поездке и о пирамидах: где какая, я ничего не могу сказать. Пирамида Хеопса и пирамида Снофру, пирамида Джосера и пирамида Хефрена — все у меня перепуталось.
А вот верблюдов рядом с этими пирамидами вспоминаю.
ЗИ-ЗИ
— Ты слышал? — спросил меня сын.
— Что? — не понял я.
— Ну, папа! — сказала дочь. — Ты слышал «зи-зи»?
Каюсь, не слышал. Смотрели на даче по телевизору хоккей, и, может быть, я что-то пропустил.
— А что?
— Ну «зи-зи»! За окном, — сказал сын.
— Послушай внимательно! — наставительно сказала дочь. Она умеет так говорить.
Мы выключили телевизор.
И действительно, за окном:
«Зи-зи! Зи-зи!»
Будто кто-то дразнил нас.
«Зи-зи!» — повторилось за окном.
Я открыл окно, и тут уже началось бесконечное:
«Зи-зи! Цит! Зи-зи! Цит! Зи-зи!»
— Слышишь? — спросила дочь.
— Слышу, — сказал я.
— И я говорил, — сказал сын.
«Зи-зи! Цит! Зи-зи!» — вновь раздалось в открытое окно.
— Мне это не нравится, — сказала жена. — Кто это?
Я пошел на улицу. Искал, никого не нашел.
Наутро, когда только рассвело, мы еще спали, опять в открытое окно раздалось:
«Зи-зи! Зи-зи! Цит! Зи-зи! Зи-зи! Цит!»
Ну что делать?
Опять вышел я на улицу и полусонными глазами стал искать того, кто так пронзительно кричит это «зи-зи! Цит».
И нашел…
Сидит на ветке рябины малая птаха. Рядом с открытым нашим окном. Оливково-зеленая сверху. Шейка бледно-бурая. Над глазами — белое кольцо. Перышки желтые, рыжеватые, бурые — все вместе, все переливается в лучах восходящего солнца.
Посмотрела на меня птаха и, внимательно помолчав, повторила: «Зи-зи! Зи-зи! Цит! Зи-зи!»
— А. Это ты, — сказал я. — Я тебя знаю…
«Зи-зи! Цит!» — ответила птаха.
— Ну, кто там? — спросила меня жена, когда я вернулся домой.
— Королек, птица такая, — сказал я. — Старый приятель! Я его еще с зимы знаю, а летом впервые. Только в Африке видел…
Дочь и сын спокойно спали.
Королек повторял и повторял:
«Зи-зи! Цит! Зи-зи! Зи! Зи!..»
Но дети спали…
А королек продолжал выдавать свои трели, никак не понимая, почему на него никто не обращает внимания.
ПОЛОСАТАЯ КИСА
Историю про полосатую кису я узнал в пионерском лагере на реке Уссури.
Встретил я в этом лагере девочку. Девочка как девочка: с косичками и галстуком. Одно было удивительно: звали ее необычно — Полосатая киса.
«Почему, — думаю, — полосатая? Кофточка у нее не полосатая. Видно, дело не в этом».
И верно. Слышу, что некоторые ребята еще проще зовут девочку:
— Киса! Киса!
И девочка не обижается.
Решил узнать у нее самой.
Спросил.
А девочка засмущалась, покраснела.
— Да, так, — говорит, — это они просто шутят…
— А как же тебя на самом деле зовут?
— Лена, — говорит.
Чувствую, что Лена не хочет рассказывать, в чем дело. Я решил не смущать ее вопросами.
Спросил у вожатой.
Вожатая рассмеялась.
— Ну и чудачка! — говорит. — Это просто смешная история. В позапрошлом году, когда Лена еще только окончила первый класс, она здесь у нас, в тайге, тигренка нашла. Нашла и в лагерь принесла на руках. Вот, мол, какая смешная полосатая киса! Мы перепугались тогда. Думали, что тигрица вслед за малышом в лагерь нагрянет. Но все обошлось благополучно. Видно, тигренок отстал от матери, а может, и погибла его мать. Славный он был, очень маленький, ласковый. Вот Лена и приняла его за полосатую кошку. Выкормили мы его из бутылки, а потом в зверинец передали, когда подрос. С тех пор и зовут наши ребята Лену Полосатой кисой.
Вот и вся история.
Ну, а Лена теперь, конечно, уже выросла и ни за что не перепутает тигренка с кошкой.
СЛОЖНОЕ ПОРУЧЕНИЕ
В годы войны был у меня товарищ. Мы шутя его называли звероводом. Это потому, что, по профессии он — зоотехник, работал раньше в зверосовхозе. Ну, а на фронте в нашем артиллерийском дивизионе он был разведчиком. Очень гордился наш зверовод своей военной профессией. И верно, лихим разведчиком он был!
Мы стояли на окраине большого немецкого города, когда нашего зверовода неожиданно вызвал к себе командир дивизиона.
— Вы были до войны зоотехником? — с ходу спросил он.
— Так точно!
— И работал в зверосовхозе?
— Так точно. Выращивал соболей и серебристых лисиц.
— Отлично! — сказал командир. — Берите мою машину и немедленно отправляйтесь к коменданту города. Он вас ждет.
Ничего не понимая, зверовод спросил:
— А разрешите узнать, товарищ майор, зачем?
— Там узнаете, — сказал майор, сдерживая улыбку. — Торопитесь!
Прибыл зверовод к коменданту города — молодому подполковнику.
Комендант задал ему те же самые вопросы, а потом сказал:
— Очень хорошо. Есть сложное поручение. Немедленно отправляйтесь в зверинец и берите бразды правления в свои руки. Я подписываю приказ о вашем назначении комендантом зверинца. Даю в ваше распоряжение роту солдат. Обеспечьте животных едой, накормите всех до одного, а то они кричат там с голоду. Немцы их уже дня четыре не кормили. И еще одно, самое сложное. Там есть бегемот. Его ранило осколком в спину. Надо немедленно оказать ему помощь.
— Но, простите! — взмолился зверовод. — Я же зоотехником был, с лисами дело имел, но никогда…
— Я до войны тоже никогда не был комендантом города, — перебил его подполковник. — Музыку преподавал в школе. А сейчас приходится. Выполняйте! И в случае чего, беспокойте меня. Смотрите, чтобы ни одна зверюга не пропала!
Хочешь не хочешь, а приказ пришлось выполнять!
Явился зверовод на место новой службы и ужаснулся. Хоть и небольшой зверинец, а хлопот в нем полон рот. Тигр, два медведя, обезьяны, птицы — все ревут и галдят наперебой: еду просят. В бассейне голодные тюлени мечутся. Испуганные олени и горные козлы по дорожкам зверинца бегают. А тут еще бегемот! Плавает, бедняга, в воде, вздымая волны, и от боли орет так, что хоть уши затыкай.
Принялся зверовод за работу. Сначала самое сложное сделали: накинули на бегемота канат, зацепили, подтащили его к решетке и тут связали. Теперь можно и рану промыть, залить ее йодом да наложить швы. Рана — не очень серьезная, а кожа у бегемота толстая — заживет!
