Джордж Шаллер - Год под знаком гориллы
Из зарослей на меня пристально смотрит самец с черной спиной
Сразу же после ударов в грудь, а иногда и в течение этого акта животное, выпрямившись, пробегает боком несколько шагов, а потом опускается на четвереньки и стремительно кидается вперед. В этот момент самец зачастую ударяет, ломает, рвет все, что попадается ему на пути, и становится весьма опасен не только потому, что эти действия носят неистовый, бурный характер, но и потому, что в этот момент совершенно не разбирает, куда придется удар. Тут может достаться любому члену группы. Один раз самец подхватил подростка и кинул его под откос. Даже человек, стоящий на пути бегущего самца, может получить от него удар. Фред Мерфильд рассказывает: «Н'Денге держал ружье дулом вниз, а сам смотрел на меня, как вдруг крупный самец гориллы с шумом выскочил из кустов и ужасным ударом в лицо отбросил его в сторону». В заключение всех предыдущих действий животное с силой бьет ладонью по земле. Потом буян спокойно садится — спектакль окончен. Это великолепное зрелище; ничего подобного нельзя увидеть у других млекопитающих. Давая описание этого («Труды Филадельфийской Академии наук»), доктор Эмлен сделал сравнение с симфонией: «Сперва идет уханье — весьма впечатляющее вступление. Для слуха, знакомого с сонатой и симфонией, оно звучит сдержанно и обещает многое; за ним следует драматическое крещендо, переходящее в мощный апогей, — в это время животное вскакивает на ноги, подбрасывает в воздух листья и ветки, выбивает гулкую дробь на своей могучей груди. Затем наступает громоподобный финал — бег напролом, заканчивающийся оглушительным хлопком».
Детеныши начинают исполнять отдельные части этой программы с очень раннего возраста. Когда им еще только четыре месяца, они на минуту поднимаются на слабенькие ножки и бьют себя в грудь; когда им полтора года, они подбрасывают в воздух траву и кладут себе между губ листок. Самки проделывают то же, что и самец, кроме уханья и дрыганья ногой, но гораздо реже и с меньшим темпераментом. Наблюдая животных, обитающих в природных условиях, невозможно сказать с уверенностью: это поведение — наследственный признак или благоприобретенный, заимствованный от других, а также насколько пол и возраст животного определяют эти действия. Гома, детеныш, рожденный в Базельском зоопарке, ударял себя в грудь и хлопал рукой по земле, хотя никогда не имел возможности перенять эти повадки у других горилл. Это и другие подобные сведения наводят на мысль, что горилла имеет врожденную тенденцию ударять по чему-нибудь в момент возбуждения.
Понять и объяснить весь этот последовательный ряд поступков гориллы — задача нелегкая. Очевидно, вся серия звуков, движений и поз должна была иметь какое-то значение при естественном отборе, иначе она не создалась бы и не сохранилась. Ключ к разгадке назначения и причин поведения надо искать в ситуациях, его вызывающих. Наиболее эмоциональные, продолжительные и разнообразные демонстрации происходят при появлении человека. Иногда это может быть вызвано близостью другой группы горилл или самца-одиночки, непонятным шумом, таким же поведением другого члена группы, наконец, игрой. Уханье, вставание во весь рост, подкидывание в воздух травы — все это служит для того, чтобы привлечь внимание к животному, сделать его заметным. Наблюдения над многими животными, особенно над птицами, показали, что некоторые демонстративные телодвижения, будучи средством общения, служат для передачи информации другим особям своего вида или даже животным совсем других видов. Судя по тому, какое действие производит «представление» гориллы на ее сородичей и на человека, думается, что оно имеет двоякую функцию: это сигнал связи, средство сообщить, например, что поблизости находится другая группа. Кроме того, это способ внушить страх другим гориллам или незваному гостю — человеку.
Каковы же все-таки побудительные причины такого поведения? Желание внушить страх? Желание сообщить что-то? Но все это еще не объясняет его причин. Почему, например, это происходит во время игры и в ситуациях, когда некого устрашать и нечего сообщать? Наиболее общий эмоциональный термин, который включает в себя все эти ситуации, — «возбуждение». После «представления» напряжение на время падает и животное ведет себя спокойно до тех пор, пока снова не накопится возбуждение и снова не потребуется разрядка.
Особенно интересно эволюционное происхождение этих действий. Мои толкования основываются на понятиях, развитых в последнее время Нико Тинбергеном, Конрадом Лоренцом и другими специалистами по поведению животных. Когда у животного одновременно возникают два противоположных импульса, например нападать и бежать, в результате обычно возникает компенсаторная деятельность, которая кажется не имеющей отношения к данной ситуации. Иногда конфликт такого рода вызывает у птиц потребность охорашиваться, чистить перышки. Гориллы начинают кормиться, чесаться, зевать и проявляют стремление по чему-то ударять. Естественный отбор мог повлиять на компенсаторную деятельность. Она приобрела дополнительное значение как сигнал связи и, приняв раз навсегда установленную форму, превратилась в особый обряд, упрочилась. Листок, который горилла часто кладет между губами, наводит на мысль, что этот странный жест может являться как бы условным, стереотипным символом еды как формы компенсаторной деятельности; удары в грудь — таким же стереотипным выражением желания что-то ударить.
Многое из того, что проделывает горилла во время своего «представления», напоминает поступки других человекообразных обезьян и самого человека. На острове Борнео я видел, как серые гиббоны (Серый гиббон молох (Hylobates moloch Audebert 1797), или вау-вау (Wauwau), обитает на островах Ява, Калимантан и Палава из числа Филиппинских. Местные жители с охотой держат у себя дома серого гиббона как вполне ручное животное.), раскачиваясь на руках, перемахивали с ветки на ветку, как бы летя под пологом дождевого леса. Заметив меня, они пришли в волнение, заухали во все убыстряющемся темпе. Достигнув апогея, уханье перешло в звонкий крик, и гиббоны, встав на задние конечности, побежали по ветвям. Здесь было явное сходство с тем, как ухают, становятся на ноги, а затем бегут гориллы.
Привычка горилл подбрасывать в воздух ветки и всякую растительность свойственна также орангутанам. Помню один вечер в Сараваке. Наступали сумерки; мой проводник-даяк и я набрели на самку орангутана с детенышем; они сидели в ветвях и ели небольшие зеленые плоды. Детеныш был в пяти футах от матери, когда она нас заметила. Самка тут же подхватила детеныша, прижала к груди и примерно футов пятьсот перебиралась с дерева на дерево, стараясь от нас скрыться. Детеныш цеплялся то за ее спину, то за бока. Мы продолжали идти за самкой, и она пришла в сильное возбуждение. Трижды она поднимала свою руку ко рту и громко целовала суставы пальцев. За поцелуем следовало «глюк-глюк», напоминающее звук, производимый при глотании жидкости. Это завершилось громким, двутоновым горловым урчанием. Затем она уставилась на нас с высоты ста футов — косматое, фантастическое существо, рисующееся черным силуэтом на фоне вечернего неба. В течение минут пятнадцати она отламывала сучья и ветки и кидала их в нас. Несколько раз она размахивала веткой, как большим маятником, а когда ветка находилась в ближайшей к нам точке дуги, самка выпускала ее из рук. Поведение этой самки орангутана явно преследовало определенную цель. Вокруг меня с шумом падали ветви, и мне то и дело приходилось увертываться и отскакивать. Доктор С. Р. Карпентер видел, как гиббоны в Таиланде, ревуны и паукообразные обезьяны в Центральной Америке отламывают сучья и кидают их в смотрящего на них человека. Я ни разу не видел, чтобы гориллы употребляли ветви и листья как метательные снаряды, хотя трава и стебли растений иногда случайно летели и в мою сторону.
