Святослав Сахарнов - Рассказы и сказки
Сновали автомашины, и качали журавлиными шеями краны.
Когда спустились на причал и поставили чемоданы, Вовка показал Фёдору на верхушку горы и спросил:
— А почему там дым?
Фёдор, прищурясь, посмотрел вверх.
— Погасить забыли, — добродушно сказал он. — Вулкан это. Как же вулкану без дыма? Никак.
Подошли мама, Борис Павлович, Лена.
— Где-то тут должен быть морской вокзал, — сказал Борис Павлович. Надо его найти.
Дым над вершиной горы не давал Вовке покоя.
— Видала? — шепнул он Лене и ткнул пальцем вверх. — Вулкан.
Лена пожала плечами.
— Пошёл искать морской вокзал! — сказал Борис Павлович.
Вовка вспомнил здание аэровокзала в Ленинграде — самолёты на потолке, сложенные из разноцветных камешков, и буфет со стойками.
— Хочу в вокзал, — сказал он.
Борис Павлович улыбнулся и ушёл.
Вернулся он мрачный и злой.
— М-да! — сказал он. — Ничего себе вокзал. Но делать нечего, идёмте.
Вокзал, к которому он привёл всех, оказался простым сараем. Над его крышей развевался непонятного цвета флаг, у двери висела криво прибитая доска с надписью:
НОВЫЙ ПОРТ
— Всё построили, и построили хорошо, а вокзал почему-то забыли! — сказал Борис Павлович. — Придётся провести несколько часов тут. Я сейчас пойду в город, найду свой штаб.
— А я схожу поищу контору строительства, — сказал Фёдор.
Они ушли.
Вовка и Лена сидела на жёсткой деревянной скамье и смотрели в запорошённое пылью окно. За окном дробно стучали краны и гудели простуженными голосами автомобили.
— Мама, что такое вулкан? — спросил Вовка.
— Вулкан — это огнедышащая гора, — ответила мама. — Внутри нашей Земли очень высокая температура. Там кипит лава — расплавленные камни и металлы. Лава через вулканы прорывается наружу. Поэтому над вулканом дым.
Немного погодя Вовка спросил:
— А мне выйти можно?
— Ты уже один раз ушёл от меня, в Иркутске.
— Я постою у двери.
— Хорошо.
— А я останусь, — сказала Лена.
У двери Вовка стоял недолго. Заметив, что мама открывает чемодан, он отошёл в сторонку и юркнул за угол.
Отсюда было видно море.
Вовка перелез через брошенные на землю стальные канаты, прошёл вдоль стены склада, завернул ещё раз за угол и обомлел…
Склад выходил к самой воде. Прислонившись спиной к стене, около груды ящиков стоял водолаз. Он стоял неподвижно. У него была большая медная голова и круглые глаза-иллюминаторы. Широко расставленные руки едва заметно покачивались.
Вовка сел на ящик и стал ждать, когда водолаз пойдёт в воду. Над его головой, гудя и постукивая, чертила дуги стрела портового крана. Кран переносил ярко раскрашенные ящики, на которых чернели незнакомые колючие буквы. Ящики покачивались в воздухе, как вертолёты.
Водолаз не шевелился.
Вовка привстал и заглянул в иллюминатор. Никакого человека внутри не было: это был просто костюм, он висел на крюках.
— Пустой! — пробормотал Вовка и поскрёб пальцем медную броню.
— Трогать нельзя! — сказал неожиданно появившийся из-за ящиков человек в синем кителе.
Вовка кивнул и тотчас же услышал вдалеке испуганный мамин голос:
— Вови-и-ик!
Оглядываясь на водолаза, Вовка потрусил назад.
ТВЁРДАЯ НОЧЬСтемнело. Борис Павлович и Фёдор не возвращались.
Когда за окном вспыхнул тусклый свет фонарей, мама вздохнула, приставила к скамейке чемоданы, достала из картонки платок, ещё какие-то вещи, постелила их.
— Будем ложиться, — сказала она.
Вовка и Лена легли.
Скамейка была твёрдой. В пустом помещении под дощатым потолком метались глухие звуки. Скрипели половицы. В сарай то и дело заходили люди.
У Вовки заболела шея. Заныло в коленке. Он дёрнул ногой.
— Что ты толкаешься? — захныкала Лена.
— Ничего!
Вернулся Фёдор.
— Вы знаете, не нашёл! — вполголоса пожаловался он маме. — Город это только название. Улицы не везде есть. Говорят, строительство наше тут, и контора. А где — никто не знает.
— Завтра найдём, — так же вполголоса ответила мама.
Она наклонилась к Вовке и сунула ему палец в рукав пальто.
— Холодный ты какой! — сказала она и, достав из чемодана ещё пальто, укрыла ребят.
— Вам самой холодно, — сказал Фёдор. — Берите мою куртку…
Ночь тянулась холодная и неудобная.
Вовка то засыпал, то просыпался вновь. Ему казалось, что он лежит на камнях. Под потолком плавали лиловые и оранжевые полосы. Где-то за стеной громко стучали часы.
Неожиданно их стук прекратился. Вовка открыл глаза.
В дверях вспыхнули жёлтые автомобильные огни. Послышалось урчание мотора. Голос Бориса Павловича произнёс:
— Тут. Входите, берите чемоданы.
В сарай вошли люди в матросской форме, Борис Павлович достал из общей кучи свои чемоданы, передал их матросам. Потом поднял и стал одевать Лену.
Мама и Фёдор молча наблюдали за ним.
— Кажется, всё? — спросил Борис Павлович.
Мама пожала плечами.
— А вы что сидите? — спохватился Борис Павлович. — Может быть, поедете с нами?
— Мы уж как-нибудь, — сказал Фёдор.
Мама кивнула.
— Какие глупости! — подумав, сказал Борис Павлович. — Только со мной. Берите вещи!
Озябшего, одеревеневшего Вовку вывели из сарая.
У дверей стояла большая грузовая машина. Вовку и Лену посадили в кабину.
Загудел мотор. Затряслось и подпрыгнуло сиденье.
Машина шла по каким-то тёмным улицам, то и дело поворачивая, проваливаясь, с рёвом вылезая из невидимых рытвин.
Наконец она остановилась.
Все вышли.
На краю дороги стоял маленький домик. Борис Павлович поднялся на крыльцо и ключом отпер дверь.
— Входите! Сюда… Теперь сюда…
Вошли в тёмную комнату. Вспыхнул свет. В комнате стояла узкая железная кровать, в углу чернела круглая печка. Матрос присел перед ней на корточки и, распахнув дверцу, чиркнул спичкой. Весёлый огонь заметался по куче мелко нарубленных дров.
Внесли вещи и сразу же стали укладывать ребят.
Вовка лежал на кровати, смотрел, как за неплотно прикрытой дверцей пляшут красные огненные человечки, и думал о раскалённой внутри Земле и о вулкане.
— Мама, — пробормотал он, засыпая, — а что, если туда налить воды?
— Куда? — удивлённо спросила мама. Они с Фёдором дремали, сидя на табуретках в разных углах комнаты.
Вовке приснилась гора. Она была большая, зелёная. У неё был носик, как у чайника. Из носика шёл пар.
ПЕРВЫЕ ДНИЧетыре дня подряд лил дождь.
