Винс Смит - Жизнь Софи
Мы расселись, и какое-то время шимпанзе вела себя спокойно Но потом Софи учуяла запах пиццы, и ее уже было не удержать Моя грудь вздыбилась, я стал похож на чудище из фантастического фильма. В конце концов она выбралась на свет божий — взволнованная и очень голодная. Я посадил ее в уголке, у стенки, и она вела себя вполне прилично. Никто из официантов и не заметил, что среди нас сидит, с аппетитом поедая пиццу, маленькая мохнатая обезьянка.
Несмотря на то что Оливер рос с шимпанзе, другими нашими животными он особо не интересовался. А вот Софи очень любила нашу кошку Сэбби, но ей не нравились ее котята — Тиндж и Тафти. Софи подбегала, хватала Сэбби и начинала ее носить на руках. Сэбби неохотно смирялась с этой непрошеной любовью. А вот котят Софи и близко не подпускала к себе, она их отгоняла.
Но еще больше Софи не нравилось, когда кто-то из чужих дотрагивался до меня, она тут же начинала меня ревновать. Никто, кроме Одри и Оливера, не имел права прикасаться к моему «священному» телу. Софи всегда была очень любознательной. С самого раннего возраста она внимательно наблюдала за всем, чем бы я НИ занимался, и старалась повторять все за мной — открывал ли я банку или бутылку пива, включал ли воду или просто включал и выключал свет. Я помню, как кто-то из наших приятелей заметил, какой сообразительный у нас сынишка, когда тот пытался отвинтить какие-то винтики у холодильника. Да, Оливер, возможно, был очень развитым мальчиком для своего возраста, но Софи взяла в руки отвертку на несколько месяцев раньше. Если я писал письма или отче ТЫ, она подходила, садилась рядом и смотрела, что я делаю. Потом, когда я заканчивал работу, брала мою ручку и начинала возить по листку бумаги. Интересно, что первые рисунки Оливера практически не отличались от рисунков Софи: такие же каракули. Позже ее любовь к рисованию стала мне немного мешать, особенно когда я начал находить ее каракули в моем дневнике наблюдений за птицами.
А еще Софи очень интересовал холодильник, источник пищи. Но пытаясь что-то стащить, она всегда выдавала себя с головой возбужденными восклицаниями: «Ах, ах, ах». Она никак не могла сделать по потихоньку, и, если мы были в соседней комнате и слышали ее крики, мы знали, чем она там занимается. Залезать в холодильник Оливер научился у Софи, только он делал это молча.
Обычно Софи и Оливер вели себя очень хорошо. Но дети есть дети, и время от времени мне приходилось проявлять строгость и говорить «нет». Софи после этого прекращала шалить. Но я вскоре обнаружил, что она реагировала гораздо быстрее, если я вместо «нет» произносил «ух». Очевидно, это и было «нет» на языке шимпанзе.
Хотя шимпанзе не умеют говорить, они тем не менее могут общаться, издавая простые звуки — крики, чмоканье и разного тембра ворчание, они также используют для общения жесты. Ухо шимпанзе похоже на ухо человека и способно различать гораздо больше звуков, чем издают животные. Но анатомия шимпанзе не приспособлена для сложной речи. У шимпанзе, как и у большинства млекопитающих, гортань расположена высоко в горле, что позволяет им пить и дышать одновременно. Люди теряют эту способность к восемнадцати месяцам, когда гортань у них опускается, создавая проход для пищи и воздуха. Из-за того, что наша гортань находится ниже, мы можем подавиться и умереть. Животные же приспособлены дышать и глотать одновременно.
Мозг человека, хотя и похож по структуре на мозг шимпанзе, вдвое больше по размеру. Величина мозга играет важнейшую роль в процессе развития сложной речи. Человеческий мозг асимметричен: левое полушарие немного больше правого. Считается, что именно оно отвечает за речь. В левом полушарии имеются две области — Брока и Вернике. Первая отвечает за способность произносить слова, вторая — за их понимание. Судя по всему, у шимпанзе отсутствует область Брока, но область Вернике у них есть. Это может означать, что, хотя шимпанзе и не способны говорить, они могут пользоваться сложным языком — не словесным, а состоящим из звуков и жестов.
Словарный запас шимпанзе ограничен, однако они общаются при помощи языка жестов. Интересно, что дети, которые с раннего возраста постоянно прибегают к жестам, обычно быстрее начинают говорить.
Предпринимались попытки научить обезьян говорить, но все безрезультатно. Однако несколько обезьян все же освоили язык жестов для глухонемых, и они могут общаться на нем с другими обезьянами или с людьми.
Уошо, самку шимпанзе, с младенчества учили языку глухонемых. К тому времени, как ей исполнилось четыре года, она знала 130 знаков. Уошо проявляла способности к абстрактному мышлению, могла самостоятельно группировать слова в новые словосочетания и использовать простейшие правила грамматики. Она взяла под свое покровительство десятимесячного шимпанзе по имени Лулис и научила его нескольким знакам, таким, как «сидеть», «есть» и «иди сюда».
И других обезьян, помимо шимпанзе, успешно обучали языку жестов. Гориллы Коко и Майкл пользовались довольно обширным словарем жестов. Коко освоила 500 знаков, а Майкл. Чантек, самец-орангутан, выучил знаков
Все эти обезьяны продемонстрировали способность использовать эти знаки для общения на самые разные темы. Вот лишь некоторые примеры из придуманных ими знаков: Уошо обозначила бразильский орех как «каменную ягоду», а лебедя назвала «водяной птицей», Чантек присвоил жидкости для промывания контактных линз название «напиток для глаз», а Коко называла зажигалку «спичками в бутылке».
И хотя Софи не могла разговаривать, она прекрасно общалась с нами без слов и была настоящим экспертом в том, что касалось расшифровки языка жестов. Как-то вечером после работы, собираясь ехать домой, я обнаружил, что забыл книгу. И вот я оставил Софи в машине и побежал в вольер для орангутанов, весьма неосмотрительно оставив в машине ключи. Когда я через несколько минут подходил к машине, я заметил, что Софи возится с кнопкой для закрывания дверей. Она случайно нажала на кнопку и автоматически закрыла машину. Я беспомощно стоял на улице и смотрел на нее. Софи поняла, что произошло что-то очень неприятное, и начала кричать.
Оставив ее, я бросился в вольер и нашел там проволочную вешалку. Софи по-прежнему билась в истерике. Я открыл дверь, просунув проволоку сквозь щель в окне. Раз — и все было готово!
Софи становилась старше, и к нам зачастили гости — всем хотелось на нее посмотреть. Софи нравилось быть в центре внимания. Если она слышала, как к нашему дому подъезжает машина, она возвещала об этом громкими, восторженными криками.
Софи очень любила гостей. Ей нравилось, когда ее брали на руки и обнимали — особенно дети. Мне было интересно, как она теперь отнесется к моим родным — к моей матери, Полетт, и сестрам.
