Джеральд Даррелл - Птицы, звери и родственники
Мы сели в кружок, держась за руки. Начало сеанса было довольно неблагоприятным, потому что, едва погасили свет, Пру с пронзительным криком вскочила со стула, на котором сидела. Как оказалось, кожаная сумочка, которую она прислонила к ножке стула, соскользнула и коснулась ее ноги. После того как мы успокоили Пру и убедили ее, что это не козни злого духа, все вернулись на свои места и снова взялись за руки. Комната освещалась свечой на блюдце, она оплывала, мигала и посылала волнистые тени, поэтому лица у всех выглядели так, будто они только что восстали из мертвых.
— Теперь никто не должен разговаривать и я должна просить всех держать руки крепко сжатыми так чтобы мы не теряли ни единой сущности… Уаааха, — сказала миссис Хэддок на одном дыхании. — Я знаю что среди нас есть неверующие тем не менее я прошу вас держать свой рассудок спокойным и восприимчивым.
— Что она имеет в виду? — шепотом спросила Пру у мамы. — Я не могу считать себя неверующей. Наоборот, я верю слишком сильно.
Проинструктировав нас, миссис Хэддок уселась в кресло и с напускным спокойствием погрузилась в транс. Я пристально следил за ней, решив не пропустить эктоплазм. Вначале она просто сидела с закрытыми глазами и все было тихо, за исключением шороха и поскрипывания стула, на котором вертелась возбужденная Пру. Но вот миссис Хэддок начала глубоко дышать, потом раздался храп с громким резонансом. Казалось, на чердаке кто-то рассыпает по полу мешок картошки. На меня это не произвело впечатления, ведь храп легче всего подделать. Рука Пру, сжимавшая мою руку, стала влажной от пота, и я почувствовал, как по ней пробегает дрожь.
— Ааааа, — произнесла вдруг миссис Хэддок, а Пру подпрыгнула на своем стуле и отчаянно вскрикнула, словно ее ударили кинжалом.
— Аааааааа, — повторила миссис Хэддок, извлекая полные драматизма возможности из этого простого звука.
— Мне это не нравится, — прошептала дрожавшая всем телом Пруденс. — Лу, дорогая, мне это не нравится.
— Успокойся, не то ты все испортишь, — прошипела Марго. — Расслабься и постарайся сделать свой ум восприимчивым.
— Я вижу среди нас новичков, — сказала вдруг миссис Хэддок с таким сильным индийским акцентом, что я чуть не рассмеялся. — Новичков, которые пришли в наш кружок. Я говорю им: добро пожаловать.
Мне показалось странным, что миссис Хэддок больше не соединяла свои слова вместе и не производила удивительных вдохов. Она побормотала и поворчала с минуту что-то непонятное, а потом сказала ясно:
— Это Мауэйк.
— Ооо! — воскликнула Марго с восторгом. — Он пришел! Вот и он, мама! Это Мауэйк!
— Кажется, мне сейчас будет плохо, — сказала Пру.
Я внимательно смотрел на миссис Хэддок в тусклом мерцающем свете, но, как ни старался, не заметил ни единого следа эктоплазма или летающих трубок.
— Мауэйк говорит, — объявила миссис Хэддок, — что белой девушке не нужны больше проколы.
— Вот! — сказала Марго торжествующе.
— Белая девушка должна слушаться Мауэйка. Ей не нужно влияние неверующих.
Я услышал, как мама воинственно фыркнула в темноте.
— Мауэйк говорит, что, если белая девушка доверится ему до наступления двух лун, она будет здорова. Мауэйк говорит…
Но, что собирался сказать Мауэйк, мы так и не узнали, потому что в эту минуту кошка, которая разгуливала незамеченная по комнате, прыгнула на колени Пру. Раздался оглушительный крик. Пруденс вскочила на ноги и с отчаянным призывом «Лу, Лу, Лу!», как ослепленный светом мотылек, ощупью заблуждала по комнате вокруг сидящих людей, вскрикивая всякий раз, когда касалась чего-нибудь.
Кто-то догадался включить свет, прежде чем Пру в своей цыплячьей панике не причинила бы какого-нибудь вреда.
— Послушайте, не слишком ли это, а? — заметил вялый молодой человек.
— Вы могли нанести ей большой вред, — сказала девушка, глядя на Пру сверкающими глазами и обмахивая миссис Хэддок носовым платком.
— Меня что-то задело. Что-то коснулось, оказавшись у меня на коленях, — со слезами сказала Пру. — Эктоплазм.
— Ты все испортила, — рассердилась Марго, — как раз тогда, когда проходил Мауэйк.
— Мне кажется, мы достаточно слышали Мауэйка, — сказала мама. — Теперь самое время кончить валять дурака с этой чепухой.
Миссис Хэддок, которая невозмутимо похрапывала в течение всей сцены, вдруг проснулась.
— Чепухой? — повторила она, уставившись на маму своими выпуклыми глазами. — Вы смеете называть это чепухой?… Уаааха.
Это был один из крайне редких случаев, когда я видел маму по-настоящему рассерженной. Она выпрямилась во весь свой рост и рассвирепела.
— Шарлатанка! — бросила она в лицо миссис Хэддок. — Я сказала, что это чепуха, и повторяю: чепуха. Я не позволю, чтобы моя семья имела какое-нибудь отношение ко всякому вздору. Пойдем, Марго, пойдем, Джерри, пойдем, Пру. Мы уходим.
Нас так удивило проявление решительности обычно спокойной мамы, что мы кротко последовали за ней и вышли из комнаты, оставив разгневанную Хэддок в окружении нескольких ее учеников.
Едва мы очутились в безопасности своих комнат, Марго разразилась потоком слез.
— Ты все испортила, испортила, — говорила она, ломая руки. — Миссис Хэддок больше никогда не станет разговаривать с нами.
— И правильно сделает, — сказала мама непреклонно, наливая бренди дрожавшей и все еще не пришедшей в себя Пруденс.
— Хорошо ли вы провели время? — спросила проснувшаяся вдруг тетя Фэн, глядя на нас совиными глазами.
— Нет, — ответила мама резко. — Плохо.
— Я не могу отделаться от мысли об эктоплазме, — сказала Пру, судорожно глотая бренди. — Это похоже на… похоже… ну знаете, на что-то влажное.
— Как раз когда появился Мауэйк, — стонала Марго. — Когда он собирался сказать что-то важное.
— Хорошо, что рано вернулись, — продолжала тетя Фэн, — потому что даже в это время года вечерами холодно.
— Я уверена, что это искало мое горло, — сказала Пру, — хотело наброситься на горло. Это было похоже на… нечто вроде влажной руки.
— Только Мауэйк мог принести мне пользу.
— Мой отец всегда говорил, что в это время года погода неустойчивая, — сказала тетя Фэн.
— Марго, прекрати болтать глупости! — сердито сказала мама.
— Лу, дорогая, я просто чувствовала, как ужасные влажные пальцы нащупывали мое горло, — сказала Пру, не обращая внимания на стенания Марго, поглощенной расцвечиванием своих переживаний.
— Отец всегда брал с собой зонтик и зимой и летом, — говорила тетя Фэн. — Все смеялись над ним, но он считал, что даже в самые жаркие дни должен иметь зонтик при себе.
