Игорь Голубев - Собачья площадка
Соломон впервые пожаловался сам себе на сердце. Что происходит с людьми? Они и так не балуют друг друга хорошим отношением, но в последнее время стали просто осатаневшими. Разучились прощать.
Соломону не надо было составлять мнение о характере Иванова, достаточно узнать цели. Цели были туманны. Зачем человеку нагружать себя лишними хлопотами? Сомнительно, что членство, даже председательство в обществе, принесет какие-то дивиденды, кроме уважения органов правопорядка. Иванов не занимается селекционной работой. Иванов толком не проработал устав. То, что они приняли в качестве итогового документа, призванного определить и до некоторой степени узаконить круг занятий и интересов общества, составлено так хитро и в таких обтекаемых формулировках, и тут адвокат попенял с горечью себе, ибо помогал по части формулировок, — что предоставляло председателю широчайший выбор средств воздействия как на членов общества, так и на нарушителей общественного спокойствия. Нигде не зафиксированные «Правила общежития», на которые постоянно ссылался устав, позволяли простым большинством голосов правления лишать членов тех или иных льгот, проводить задержание хулиганов, осуществлять сбор денежных средств на благоустройство территории…
Это последнее насторожило Соломона. Он решил сходить к председателю и прояснить этот вопрос для себя. Очень даже просто может случиться, что налоговые органы заинтересуются этим собранным фондом. Фонды вообще излюбленный российский способ перекладывания денег из одних частных карманов в другие. Вернее, в другой, ибо собирают со многих, а перекладывают единицам.
Адвокат оделся особо торжественно, так как считал визит официальным. Он позволил себе только кокетливый шейный платок, но цвет выбрал приглушенный.
Раша, наблюдавшая сборы хозяина, увязалась было в прихожую, но хозяин сегодня был не расположен не только гулять, но и поиграть с ней дома, ограничился тем, что потрепал её за уши.
Иванов встретил адвоката радушно. Сделал комплимент. Соломон знал, что тот врет. Выглядел он сегодня не ахти.
— Деньки-то какие наступают! А? Весна, — пропустил хозяин адвоката.
— Да… Цветут дрова, — хмыкнул Соломон.
— Что вы сказали? — подумал, что ослышался, Иванов.
— Это так… К погоде. Я, собственно, к вам по делу.
— Кто же по утрам в гости ходит… Слушаю вас внимательно.
Адвокат решил не садиться, говорить стоя. Ведь если ты присаживаешься даже за стол переговоров, но на чужой территории, становишься как бы заложником гостеприимства, а это предполагает определенные уступки. Так Иосиф Сталин, взвинтив всем нервы в Тегеране, доказал Рузвельту, что проживать тому надо только под его защитой.
— Я об уставе.
— Ах, об уставе? Что-то интересное хотите предложить? Я всегда считал вас профессионалом. Такие нам нужны.
— С профессиональной точки зрения мы допустили ряд формулировок, которые могут вызвать разночтения у определенных органов. Я имею в виду ту статью устава, где говорится о сборе и расходовании денежных средств на нужды общества. Неконкретность формулировок может вызвать вполне законные подозрения в возможности злоупотреблений. Доказать это будет практически невозможно, но сами подозрения, это, знаете, бросит тень на всех нас.
— Разве в России отменен принцип презумпции невиновности? По-моему, времена Вышинского давно миновали. И потом, вы ж сами предложили формулировку.
— Это же черновой вариант. Он предполагал детальную, постатейную расшифровку. И потом… Надо выбирать бухгалтера, а это лицо материально ответственное.
— Пусть это вас не волнует.
— Хорошо. Допустим. Но общество — организация добровольная. Однако что это за статья «О порядке выхода из общества или исключения из членов»? Если добровольное, значит, никаких общих собраний. Может быть, при вступлении, но никак не при выходе. Это разве навечно? И потом, что за учетные списки? Вы собираетесь осуществить перепись всех владельцев собак префектуры? Зачем?
— Это потенциальные члены.
— Потенциальные взносы, хотите сказать?
— А если и так?
— Кому-то может очень не понравиться, что его имя, семейное положение и достаток зафиксированы в каких-то списках. Это называется вторжением в личную жизнь.
— Народ наш юридически безграмотен. Вам когда-нибудь навязывали каталоги, подписку или приглашали на мероприятия и при этом точно указывали не только инициалы, адрес и пол? Все мы с незапамятных времен зафиксированы не только в поликлиниках. Включаясь в Интернет, вы, например, автоматически попадаете в один из них.
— Но это ж государство в государстве…
— Нет. А впрочем, почему бы не помечтать? Кремлевский Мечтатель осуществил свою мечту в «отдельно взятой стране». Почему бы и мне не помечтать об отдельном образцовом районе города? Представляете, Лужок с трибуны заявляет: есть такой район в столице!
— Я старый человек, но, думается, мы это проходили. Вы, возможно, не помните, но у нас уже были «дома образцового проживания». Идешь мимо такого и диву даешься — живу рядом и не образцово, а тут вот образцово живут. Потом приглядишься, ан нет. Так же собачатся, разводятся, те же адюльтеры и запах кислых щей.
— Вы очень впечатлительный человек. Да, к сожалению, сознание отстает от уровня жизни и от её требований. Тогда нужно подтягивать отстающих.
Иванову надоел этот старик. Однако был нужен его опыт. На начальном этапе не имел права разбрасываться людьми. Особенно интеллигенцией. Это потом можно втиснуть их в ложе Прокруста. Сейчас нельзя.
Он никогда не относил себя к интеллигентам. Он был ТЕХНО. Эмбрион, который выпестовала эпоха разоблачений, свершений и посредственностей во власти. Не любил вечеринок с обсуждением политики или нового романа. Однако вывод сделал: российская интеллигенция — понятие расплывчатое и аморфное, как сказали бы химики, но при этом имеет громадное валентное число, то есть вбирает в себя все подряд, и любимым занятием становится всеобщая внутренняя виноватость за то, что происходит в стране. На Западе чуть что — виновата система. И никому из западных интеллигентов не приходит в голову её менять — общество не должно развиваться скачкообразно. Вот и Николай не собирался активно влиять на политическую жизнь. Разобраться бы в районе. Планов было громадье.
И первым пунктом стояла организация на пустыре питомника.
Иванов собирался стать заводчиком. И не только мастифов или филобразильеро, а вообще… Масштабно. Теплые вольеры, тренировочный городок, гостиница для животных, клонирование… Нужны деньги. Но прежде денег нужна организация. И никаких вольностей. Спокойный для собак и их владельцев район. Ради этого готов был спустить собак на десяток бомжей. На войне как на войне.
