Анатолий Онегов - Они живут рядом со мной
Но теперь, после моего выстрела, в заливе появлялись только кряковые утки. Прошлый раз я убил чирка, и теперь стайка, потерявшая собрата, не желала посещать опасное место. Крякуши пока не понесли личных потерь, и их опыт оказался менее прочным. Сейчас кряковые утки снова крутятся около моего шалаша на расстоянии ружейного выстрела. Выстрел гремит, утка остается на воде, и теперь залив опустеет уже надолго.
Каждый вечер я, гонимый неукротимой охотничьей страстью, снова забираюсь в свой шалаш и снова жду и жду, когда птицы появятся поблизости. Но уток все нет и нет, и стрелок, чтобы хоть как-то удовлетвориться, разряжает ружье в сторону ворон…
Раненая ворона упала на воду залива, другие птицы тревожно закричали и бросились в разные стороны, но уже на следующий день я снова видел этих птиц около своего шалаша. Только в этот раз вороны издали заметили меня и тут же скрылись.
Я уходил обратно, прятался, пытался подобраться к воронам, но не тут-то было. Казалось, вороны знали обо мне все заранее, сразу же угадывали мои тайные засады и хорошо помнили своего врага всю осень.
Этот залив, кроме меня, никто не посещал, и местным воронам было вполне достаточно запомнить одно: человек около залива — это опасно. Я приходил сюда и с ружьем, и без ружья, но в любом случае вороны в панике кидались прочь. Нет, этим птицам, не знакомым с толпами людей, было еще очень далеко до их дошлых подруг, прописанных в Москве, — московские вороны вряд ли бы так поспешно отступили от безоружного человека.
Но все-таки даже самые несообразительные вороны и то освоили Мастерство Осторожности, Мастерство Жить Рядом с опасностью, много лучше, чем утки… Правда, утки поднялись на ступеньку выше рябчиков, тетеревов и глухарей, которые наотрез отказывались покидать опасное место. Утки уже умели запомнить обиду, нанесенную их собрату, запомнить опасное место. И только. А потому всякий раз после выстрела и расставались с обеденным столом. Но даже этот опыт сравнительно быстро забывался утиной стайкой.
Наверное, перестрелять на озере всех уток было бы трудным, а то и невозможным делом, если бы эти птицы не так быстро забывали свои потери… Вот и сейчас за окном своего дома вижу я большую стайку кряковых уток. Птицы беспечно разгуливают среди бурых осенних листьев кувшинок, а всего шесть дней тому назад в этом заливе гремели выстрелы, падали подбитые крякуши и чирки. Шесть дней тому назад, в прошлое воскресенье, к заливу явились охотники. Они приехали только на один день и очень торопились убить побольше. Обратно машины и мотоциклы увозили много дичи. И вот не прошла еще и неделя, а утки, забыв учиненный разгром, безмятежно дожидаются новой беды.
Пожалуй, у гагар опыт опасности мог храниться куда дольше… К глухому таежному озеру шумно вырвалась какая-то безответственная экспедиция и тут же разрядила свои ружья по выводку чернозобых гагар… Убита одна взрослая птица. Другие успели глубоко нырнуть, уйти в дальний конец озера. И до осени, до отлета на юг, гагары ни разу не заглядывали в опасный залив, хотя его берега больше никто из людей не посещал.
Запомнят ли гагары опасность и на будущий год, вернутся ли на то озеро, где прошлым летом потеряли свою мать?.. Весной на озере снова появились гагары. Две большие сторожкие птицы вывели здесь птенцов, спокойно пережили лето и осень и с холодами также улетели на юг. Я провожал небольшую стайку в дальнюю дорогу, желал им удачного пути, но так и не знал, были ли мои путешественники связаны кровным родством с прошлогодними птицами, жил ли кто из родителей этих гагар и раньше на моем озере?..
Я вспоминал некогда тихие озера, покинутые теперь этими строгими птицами, и мог утверждать только одно: гагары никогда не оставляли тихий водоем. Но стоило появиться на озере моторным лодкам, ружьям, как птицы-беспокойно отступали, опасливо дожидались конца лета, когда птенцы наконец поднимутся на крыло, и тут же расставались с шумным водоемом, чтобы уже никогда не заглядывать сюда.
Вроде бы навсегда забывали опасное место и лебеди. Выстрел, убита или только ранена одна белоснежная птица, и уже никогда-никогда предательская вода не увидит больше лебяжью стаю… Так говорится в песнях, в рассказах, в сказках и легендах, которые сложил народ о замечательной верности и глубоком горе, что доступны только лебедям.
Верность лебедей, пожалуй, достояние не только сказок и легенд… А память места обиды, память из года в год, — наверное, тоже правда, ибо народное творчество упоминает о такой памяти так же часто, как и о пуганой вороне…
Передо мной лежит фотография, страшный документ трагической гибели человека… Человек был геологом… На фотографии растерзанное тело. Вместе со снимком ко мне пришло и подробное описание всего происшедшего. В письме рассказывалось, как человек взял малокалиберную винтовку и после работы отправился в тайгу пострелять рябчиков.
Но по дороге попался медведь. И медведь не пожелал уйти… Наверное, нужно было не стрелять, нужно было попытаться как-то отступить, бросить оружие и хотя бы бежать… Но оружие выстрелило… Маленькая свинцовая пулька лишь снесла кожу на голове зверя и рикошетом отлетела в сторону.
Медведя потом настигли и убили. Описание несчастного случая, происшедшего в тайге, заканчивается словами:
«В шкуре медведя нашли несколько старых пробоин, а в теле заплывшие жиром пули. Значит, зверя когда-то обидели люди, за что и носил он обиду в своем медвежьем сердце…»
Конечно, можно сделать скидку на эмоциональный характер автора этого письма, но факты все-таки остаются фактами… «Раненого медведя оставить в лесу нельзя», — это закон настоящих охотников. «Не ходи в ту сторону — там стреляный медведь»… И еще, и еще много условий и деловых советов, которые обеспечивают человеку безопасную дорогу по тайге.
Я могу добавить и от себя. Два года я собирал рассказы и факты о жизни медведей, два года бродил следом и рядом с бурыми хозяевами тайги, много раз встречался с ними, но за все это время я не услышал ни об одном беспричинном нападении медведей на человека. Во всех известных мне случаях нападения медведей на человека животное либо только что встретило агрессию со стороны людей, либо успело до этого познакомиться с выстрелами.
Я вспомнил фотографию убитого человека и медведя, совершившего это убийство, не только для того, чтобы привести пример длительной памяти или продемонстрировать попытку борьбы с источником обиды — встречный бой, контратака, месть. Медведи появились сейчас в моем рассказе еще и потому, что Лестница Мастерства Осторожности не оканчивается на памяти опасного места и потенциального врага…
