Австралийские этюды Полет бумеранга - Гржимек Бернгард

— Это за ними вы ехали в такую даль?

— Нет, откровенно говоря, просто подумал: ведь я был первым русским, попавшим на остров Кенгуру. Так почему же мне не стать также и вторым?

Хотя это древнейшее млекопитающее распространено практически по всему материку, обнаружить и наблюдать его в природе совсем не просто. Ехидна ведет скрытный образ жизни; ночная и сумеречная активность, исключительная способность к зарыванию в землю, использование нор и других укрытий во время отдыха помогают ей скрываться от людей.

Мне удалось найти ехидн и провести наблюдения за их поведением лишь во время второй поездки на остров Кенгуру, которую я совершил в конце февраля. Там обитают ехидны, отличающиеся от материковых светлой, желтовато-коричневой окраской и особенно густыми, тонкими и длинными иглами.

Во время первого посещения острова с группой зоологов ехидн увидеть ни разу не удалось. Правда, тогда мы были всецело поглощены отловом валлаби таммаров.

Во второй раз я прилетел на остров Кенгуру один и смог посвятить все время обследованию заповедника Флиндерс-Чейз и наблюдению за ехиднами.

Питер Девис выкроил несколько часов из своего рабочего дня и провел меня в глухой участок низкорослого эвкалиптового леса близ реки, где чаще всего ему попадались ехидны, и мы приступили к поискам. Сейчас конец февраля — по местным понятиям, конец лета, но на многих эвкалиптах распустились кисти ярко-красных цветов. Под пологом деревьев разбросаны отдельно стоящие ксанторреи, или травяные деревья, с черными столбовидными стволами и шапкой узких жестких листьев на макушке. С первого взгляда ксанторреи напоминают пальмы, хотя на самом деле относятся к семейству лилейных.

Почва густо покрыта сухой листвой, повсюду много валежника. Местами заросли молодых эвкалиптов становятся непролазными. Солнце уже начинает клониться к горизонту, и в глубине леса сумрачно, несмотря на почти безоблачную погоду.

Над лесом пролетает большая стая крикливых розовых какаду. Они направляются на поля убранной пшеницы, чтобы подобрать рассыпанные зерна. В кустах раздаются мелодичные трели и короткие позывы синих крапивников. Выводок из восьми крошечных птичек с вертикально вздернутыми хвостиками скачет по ветвям. Один лишь самец украшен ярко-синей шапочкой и мантией, остальные члены семейки — скромного буроватого цвета.

Из-под ног то и дело выбегают и, шурша в сухой листве, прячутся под валежником мелкие коротконогие сцинки. Переворачиваю несколько полусгнивших стволов и нахожу под ними гнезда муравьев, крупных кивсяков, темно-бурых скорпионов с толстыми клешнями.

И вот наконец за одной из валежин мы слышим шорох листвы и видим колючую спину ехидны. Она сосредоточенно бредет вдоль бревна, обнюхивая землю своим длинным носом. Ноздри ее расположены на влажном чувствительном конце вытянутой мордочки. Маленькие сонные глазки близоруко смотрят по сторонам. Мы с Питером бросаемся вперед, но зверек и не думает бежать. Заслышав наши шаги, ехидна останавливается, фыркнув, убирает голову под брюхо и выставляет кверху короткие и толстые спинные иглы.

Внешнее сходство животного с ежом поразительно. Я осторожно дотрагиваюсь до левого бока ехидны, она тотчас же прижимает эту сторону тела к земле. Хочу подцепить ее с другого бока — ехидна наклоняет тело вправо. С некоторой опаской беру зверька за спинные иголки. Помню, что в этих случаях ежи обычно с резким фырканьем подпрыгивают, выгибая спину и стараясь ударить своими иглами. Но ехидна еще не владеет таким приемом защиты, и я легко беру ее в руки. Она сразу сворачивается в плотный клубок, прячет голову и лапы внутрь.

Иголки ехидны толстые, короткие и острые, светло-желтые, с черными концами. Ноги, брюхо и голова покрыты щетинистой темно-бурой шерстью. Особенно мощные иглы расположены на загривке, по бокам тела и вокруг короткого тупого хвоста. По хребту проходит полоска более мелких игл, между ними хорошо виден темный «подшерсток».

Слегка отгибаю ноги ехидны, пытаясь получше рассмотреть их строение. Зверек напрягает мышцы, сопротивляясь моим намерениям. Все же удается разглядеть передние лапы с мощными тупыми когтями. Они слегка загнуты и уплощены. На задних ногах когти, напротив, заостренные, причем второй и третий гораздо длиннее остальных — ими ехидна пользуется для почесывания кожи между иголками. На внутренней стороне задних ног чуть выступают из шерсти короткие и толстые шпоры. Значит, нам попался самец: у самок шпор не бывает.

Питер подставляет большой мешок, я закатываю туда колючий шар. Отправляемся на дальнейшие поиски и еще засветло натыкаемся на вторую ехидну, поглощенную едой. Она нашла муравейник около трухлявого пня и, разрыв его сильными передними лапами, начала слизывать разбегающихся муравьев. Длинный и тонкий язык быстро высовывается и, подхватив лакомство, втягивается внутрь. Попросив Питера остаться поодаль, я бесшумно подкрадываюсь к ехидне и наблюдаю за ней с расстояния в несколько шагов. Она деловито снует языком по поверхности разрытого муравейника, поводя мордочкой и пофыркивая. Время от времени ехидна разгребает муравейник то левой, то правой лапой, заставляя муравьев лихорадочно бегать по поверхности. Но вот ее обеспокоили какие-то кожные паразиты, и она, ловко задрав заднюю ногу, с явным наслаждением почесывает спину между иголками длинными острыми когтями.

Под моей ногой хрустнула сухая ветка, и ехидна тотчас спрятала мордочку и подтянула лапы. Этого зверька мы тоже прячем в мешок вслед за первым. На задних лапах у этой ехидны шпор нет — значит, попалась самочка. Возвращаемся с добычей на ферму и выпускаем пленников в небольшой загон. Ставим им на ночь мисочки с молоком и заранее приготовленными дождевыми червями.

Наутро первым делом направляюсь к загону и обнаруживаю, что одна из ехидн спит, уткнувшись в угол, а другая зарылась в землю так, что с обеих сторон образовались два валика свежевырытой земли, наружу торчат только спинные иголки. Зарывшуюся ехидну приходится откапывать лопатой — иначе ее просто не за что ухватить.

Провожу несколько часов в обществе наших пленниц, наблюдая их поведение. Выпускаю зверьков на лужайку и стою неподвижно. Видят они плохо и, не слыша никаких звуков, вскоре успокаиваются, начинают ходить. Походка у них неторопливая, вперевалку; при этом задние ноги они ставят на землю когтями назад, как бы волоча их за собой, опора падает на повернутую назад ступню и крайний коготь, короткий и уплощенный.

Ехидне, чтобы зарыться в землю до уровня спинных колючек, требуется лишь несколько минут. Роет она в основном передними лапами, уходя под землю наклонно вниз и вперед. Выставив наружу только колючую спину, зверек успокаивается и остается в таком положении, не пытаясь углубиться дальше.

Если ехидну не беспокоить, она не зарывается и не прячется, прогулка ее становится более целенаправленной и содержательной. Она идет медленно, исследуя предметы своим длинным носом, периодически останавливаясь с поднятой передней ногой и вытянутой мордочкой, — ну прямо легавая в стойке. Иногда при изучении встречного предмета ехидна забавно кланяется, поводя носом вверх и вниз и громко посапывая.

На любой посторонний звук ехидна реагирует, резко останавливаясь, втягивая голову, поднимая иголки дыбом и фыркая. Но, если потревоживший ее шум не повторяется, она снова расслабляется, опускает иглы и продолжает свой путь.

Периодически, утомленная хождением, ехидна впадает в кратковременный сон, распластавшись и уткнув в землю свою длинную мордочку.

Одну из ехидн я застал на второй день в загоне спавшей на спине с раскинутыми в стороны лапами! Но чаще всего ехидны засыпают, просто забившись в угол загона, а на воле — в глубь густого кустарника.

Когда пути двух ехидн пересекались, они с сопением обнюхивали друг друга и затем самочка, видимо, смущенная более крупными габаритами самца, уступала ему дорогу. Стоило ей немного замешкаться, как самец внушительно толкал ее плечом и продолжал свой путь.