Ялмар Тесен - Опасное соседство
Бигбой Мапанья уже много раз успел прокрутить деньги, полученные за даггу, хотя с тех пор, как он ушел с лесопилки, где работал водителем гидравлического подъемника, прошло всего три года. Доходы от его деятельности волка-одиночки весьма радовали: он купил новый «форд» и хорошую одежду, пил свое любимое виски, а теперь появилась еще и хорошенькая цветная бабенка Рози, которая любила его и особенно те подарки, которые он ей непременно приносил. Остановка «Прелестная долина» была последней в его маршруте, и он всегда старался заехать туда вечером в пятницу. Бигбой был чистокровным коса, так что родственники и друзья Рози из ее лесной деревушки сперва относились к нему подозрительно, однако регулярность его визитов и щедрость — он не скупился ни на даггу, ни на спиртное — вскоре рассеяли все их опасения. На самом деле то, что у Рози появился богатый, весьма неглупый и ловкий чернокожий ухажер из города, снискало ей даже некоторую славу среди соседей и — что было куда важнее — уважение отчима, который теперь частенько интересовался, хорошо ли она заботится о своем поклоннике и доволен ли тот ею. Бигбой был очень осторожен и дисциплинирован, занявшись новым делом, в отличие от многих других, весьма глупо попавшихся стражам закона из-за собственной беспечности. Он, например, никогда не курил даггу, хотя наркотики у него были первоклассные, не пил, особенно за рулем, и старался всегда вовремя платить страховку и регистрировать водительские права. Задние огни и фары у его автомобиля были всегда в полном порядке — он проверял их перед каждой поездкой, — а чтобы не слишком бросаться в глаза, носил синий комбинезон и кепку с козырьком, какие носят рабочие из гаража. Последний поворот на извилистой грунтовой дороге — все. Здесь ездили редко, кругом был лес.
Бигбой посмотрел на часы и, хотя он нисколько не опаздывал, обычного подъема настроения почему-то не испытал.
Все началось еще в Порт-Элизабет, когда холуи Мазайяни пригласили его на деловую встречу. Там присутствовал и сам шеф — в темных очках и в шляпе с широкими полями; при электрическом свете он выглядел особенно зловеще. Мазайяни отметил, что Бигбой толстеет, а стало быть, есть надежда, что дела у него идут успешно и пойдут еще лучше, если Бигбой окажет ему одну небольшую услугу, суть которой разъяснит Бигбою «товарищ», что сидит слева от него. Несмотря на поползшие по всему телу мурашки и холодок в животе, Бигбой улыбнулся, продемонстрировав все свои распрекрасные зубы и прямо-таки лучась от восторга по поводу грядущего сотрудничества с Мазайяни и «товарищем» слева, который оказался маленьким, очень темнокожим человечком с абсолютно равнодушным взглядом, без малейшего проблеска улыбки. Щеки у него были удивительно пухлые, из-за чего он походил на круглолицего и щекастого мальчишку, а белки глаз чуть желтоватые.
Бигбой в душе прямо-таки вздрогнул, услышав слово «товарищ», такое близкое и родное для африканца, однако неожиданно плаксивый тон и весьма странный акцент — «товарищ» говорил на ломаном коса — разочаровали Бигбоя и заставили насторожиться. Когда этот тип добрался до сути дела, Бигбой испытал облегчение: он всего лишь должен был отвезти довольно увесистый конверт одному человеку, жившему в поселке недалеко от Книсны. Конечно, это лишние двадцать пять километров в сторону, что может нарушить весь его график или, по крайней мере, помешает провести вечерок с Рози, однако Бигбой всем своим видом демонстрировал полную готовность и проявил достаточно благоразумия, чтобы не задавать вопросов и даже не намекать, во что ему обойдется бензин. Возможно, потом ему заплатят, однако сердце у него упало при мысли о тех заданиях, которые неизбежно последуют за первым. Бигбой отнюдь не был ни борцом за свободу, ни саботажником: оба эти занятия он считал весьма опасными, малоэффективными и приносящими одни неприятности. Кроме того, слишком тяжело, когда требуют, чтобы человек сжег за собой те мосты, от которых, собственно, и зависит все его благополучие. В том конверте, как ему объяснили, весьма важные документы, так что он должен хранить его как зеницу ока. Ему совершенно ясно дали понять, что золотистый поток дагги из Транскеи тут же прекратится, если он сделает хотя бы один шаг не в «интересах дела», однако напоследок, показывая доброе к нему отношение, темнокожий коротышка вручил ему банкноту в десять рандов на бензин, а потом они прикончили бутылку бренди.
Бигбой снова посмотрел на часы, поднеся их к самым глазам, ибо уже сгущались сумерки. Несколько окошек светились в том поселке, где жила Рози, и он неторопливо поехал дальше, размышляя, как бы ему поудобней передать это письмо. На знакомом перекрестке он свернул с основной дороги и проехал еще километра три по узенькой, но хорошо укатанной грейдером боковой дорожке, окруженной темными стенами лесных деревьев. Остановился он у заброшенного склада под большим дубом, выключил двигатель и со вздохом вылез из машины. Потом закурил сигарету и прислонился к освещенному изнутри кузову. Времени у него было более чем достаточно — отсюда до места встречи с последним из заказчиков дагги минут пять ходьбы. Однако ему никогда не нравились эти прогулки пешком по мрачному, враждебному лесу.
Он часто жаловался своим клиентам, но сочувствия не дождался. Однажды, вспоминал он, из-за проливного дождя лесная тропа стала ужасно скользкой… Он вздохнул, потянулся, негромко хлопнул дверцей, залез в багажник и вытащил оттуда грубую сумку из мешковины, на три четверти наполненную даггой. На это потребовалось некоторое время: сумка лежала на самом дне, под старыми автомобильными покрышками, что было вполне разумно на случай неожиданного обыска.
Чтобы окончательно подавить в себе страх перед лесом, Бигбой несколько раз как следует глотнул из плоской фляжки, которую достал из заднего кармана брюк, затем взял в руки электрический фонарик и двинулся по тропе.
В глубине леса, среди особенно высоких и темных деревьев, верхушек которых свет его фонарика даже не достигал, Бигбой испытал странное ощущение, будто кто-то его преследует. Он остановился у маленького ручейка, журчавшего меж поросшими мхом камнями, и немного постоял, прислушиваясь, потом осветил фонариком уходящую в лес тропу сзади и перед собой, где она вскоре сворачивала, так что луч фонарика наткнулся на темную стену леса. Как всегда, больше всего его угнетала именно эта абсолютная тишина, царившая здесь, и слабое журчание крохотного ручейка у него под ногами только подчеркивало эту тишину. Светя фонариком перед собой, он вдруг ощутил страшный удар, на спину ему обрушилась невероятная тяжесть, швырнула на землю, и почти в тот же миг горло сдавило так, что невозможно стало ни вздохнуть, ни крикнуть. Угасающее сознание его еще отметило холодные влажные камни под щекой и страшное рычание, от которого он вздрогнул всем телом, а потом горло сжало еще сильнее, и, прежде чем окончательно уйти в беспамятство, он на мгновение почувствовал острую боль.
