Эрик Кольер - Трое против дебрей
Мне потребовалось четыре часа, чтобы добраться до места. Я привязал лошадей к тополю неподалеку от избушки. Их спи ны покрылись серым инеем от пота. Тряпки, которыми были обмотаны их ноги, превратились в узенькие ленточки, но теперь это не имело значения, так как путь был проложен. Я вытащил с полдюжины древесных крыс из капканов, обругал тех, кото рые не попали в капканы, но загадили весь стол пометом. Я разжег огонь в железной печке и поджарил себе несколько ломтиков бекона. Бекон был подвешен на проволоке к стропилам, куда крысы не могли добраться. От холода у меня разыгрался аппетит, и, после того, как я подобрал пресными лепешками все сало, мир показался мне намного лучше. Теперь можно было отправляться в обратный путь.
Однако, прежде чем доставить в избушку груз — сено и овес для лошадей, постели и провизию для нас, мне нужно было рас ширить путь передком от саней. На это у меня ушла большая часть второго дня. Уже смеркалось, когда на третий день наша усталая упряжка подъехала к двери избушки и мы начали раз гружаться.
В конце октября я убил лося приблизительно в двух милях от избушки. Разделав тушу и погрузив мясо на лошадей, я разбросал отравленные приманки возле внутренностей и прочих остатков туши, предполагая, что волки или койоты придут туда поесть. Вот почему меня теперь так тянуло к избушке: у меня теплилась надежда, что, может быть, острый голод заставил Волка прийти к останкам лося, и, когда он рыскал по снегу, он по ошибке проглотил одну из приманок.
В ту ночь погода была на моей стороне. Наст припорошило сверху слоем снега около дюйма, и все следы были ясно видны. Я знал, что выслеживать добычу на снегоступах будет гораздо легче, чем верхом, и поэтому смазал ремни лыж жиром койота, сунул в карман бутерброды с олениной, приготовленные Лилиан, и пошел в лес с ружьем в руках, подогреваемый надеждой. Наст под лыжами был крепким, как устоявшийся цемент, и я продви гался со скоростью не менее пяти миль в час.
Приближаясь к останкам лося, я немного замедлил шаг, так как мне стали попадаться следы койотов. Множество следов. От внутренностей почти ничего не осталось. Койоты выкопали их из снега и съели. Я не стал тратить время, осматривая мерт вых койотов. Приблизительно в сотне метров от этого места была голая возвышенность, на вершине которой росла огром ная одинокая пихта. Я знал, что волки любят устраиваться на лежку в местах, откуда они могут видеть все, что происходит вокруг. Итак, я пошел туда.
Я был уже почти на вершине, когда вдруг увидел след и остановился. Это не был след койота.
Волк! К этому времени я знал его следы так же хорошо, как следы своей верховой лошади. И вот передо мной был след Волка, который похищал у меня моих бобров, Волка, который убил бес численное множество лосей и оленей, Волка, который грабил наши капканы каждый раз, когда натыкался на них. Он лежал у подножия дерева достаточно долго, чтобы тепло его тела могло растопить наст. Он точно знал, где находятся внутренности лося, но он не подошел к ним ближе, чем на сто ярдов. О, он был очень хитер, он никогда не доверял добыче, которую не убил только что сам!
Я обошел холм и увидел его следы, уходящие к северу. Он прошел вдоль низины, прошел через ельник, такой же густой, как мех рыси, взобрался на мрачную голую гряду, спустился на противоположную сторону и внезапно резко повернул к востоку, в редкий сосняк; здесь он вдруг остановился и присел на снегу.
Ярдах в пятидесяти впереди меня по снегу пробирался оди нокий олень. По обеим сторонам его следа виднелись тонкие полоски крови. Я остановился и сказал себе: «Это олень поранил ноги о наст».
Волк подошел к следу оленя и понюхал кровь, затем пустил ся галопом, держась подветренной стороны. Неравная борьба началась. Под большой сосной я четко видел следы оленя — крупного самца или не менее крупной самки. Шаг Волка стал шире, и через полмили я подошел к тому месту, где он спугнул оленя. Волк пошел быстрее. Олень продвигался по насту семимильными прыжками. Шаг Волка стал еще шире. След оленя начал вилять из стороны в сторону, обреченное животное то и дело спотыкалось. Теперь Волк бежал изо всех сил.
Он догнал оленя, когда тот выбежал из леса и пересекал поляну. Там были сугробы высотой около десяти футов. Олень лежал в одном из них. Он, вероятно, умер от испуга и усталости еще до того, как Волк прокусил ему печень. Во всяком случае я надеялся, что это было так.
Волк съел сердце и печень, разбросал кишки по снегу и сгрыз большую часть одной задней ноги. Больше он ничего не тронул, из чего я заключил, что этот олень не был его единственной добычей с тех пор, как снег покрылся настом. Голодный волк может съесть оленя за один присест.
Судя по всему, олень был убит на рассвете. У Волка было не меньше четырех часов в запасе, и теперь он мог быть далеко, на расстоянии более шести миль. Но у меня тоже было впереди много времени, поэтому я съел бутерброды, глотнул пригоршню снега и осмотрел ремни снегоступов. Затем двинулся вперед по следам.
Волк около часа лежал под деревом, а затем снова пошел на восток ровной рысью.
— Он выйдет к Большим Озерам, если все время будет идти в этом направлении, — заметил я вслух. Большие Озера длиной шесть миль лежали на восточной границе нашей охотничьей территории.
Вблизи озера я увидел много следов лосей. Берега озера густо поросли ивняком, и здесь паслись лоси. Хотя некоторые следы были совсем свежими, Волк не обращал на них внимания и упорно шел на восток.
Совсем близко от озера я вышел на узкую просеку, которую прорубил в густом ельнике для верховых и вьючных лошадей, когда ставил по берегу капканы. Койоты, лисы, а иногда и волки пользовались этой удобной дорогой через ельник, поэтому еще поздней осенью я устроил там несколько западней. Они были скрыты под густыми ветвями склонившихся деревьев, где глубо кий снег не мог вывести их из строя.
Шаги Волка стали короче, когда он увидел покрытый сне гом лед. В одном месте он недолго полежал в снегу, прежде чем встать и тронуться дальше. У самой кромки льда Волк снова остановился. «Что это он задумал?» Затем я посмотрел на лед и взорвался: «Ах, ты, проклятый убийца!»
Впереди на льду повсюду виднелись клочья темной шерсти, и снег был забрызган кровью, как будто бы там одновременно дрались с полдюжины лосей и столько же волков. Но, подойдя ближе, я увидел, что все это были следы одного молодого лося и одного волка.
Волк играл с лосенком и мучил его, как кошка мышку. И это на полный-то желудок! Я бы простил Волку даже этого лосенка, если бы он действительно был голоден. Но он уже насытился оленем.
Клочья шерсти и кровь на снегу рассказали мне о том, что случилось дальше. Лосенок почти пересек озеро, когда Волк выскочил между ним и берегом. Убийца гнал лосенка все дальше и дальше на лед, а затем преградил ему путь, как корова преграждает путь бычку. Время от времени, когда ему приходило в голову, Волк наскакивал на ло сенка сбоку и своими острыми клыками наносил ему кровавые раны. Волк мог бы быстро покончить с лосенком на льду, но он предпочел продлить его мучения и свое удовольствие.
