Герман Мелвилл - Моби Дик
Развернувшись от взмаха кормового весла, вельбот теперь был повернут носом к тому месту, где должен был выплыть Белый Кит. Но тот, точно разгадав намерения Ахава, чуть изменил направление и, всплывая, прошелся своей морщинистой головой прямо по днищу лодки.
Вельбот затрепетал, содрогаясь каждой доской, каждым шпангоутом, когда злобное чудовище, перевернувшись на спину и раскрыв пасть, как нападающая акула, стало втягивать в себя лодку, скрежеща зубами о доски, так что его хищная перекошенная челюсть оказалась над головой Ахава, будто голубоватая перламутровая крыша. Иногда Белый Кит стискивал свои длинные изогнутые зубы и, точно жестокий кот, лениво играющий пойманным мышонком, слегка потряхивал дощатое суденышко. Матросы, толкая друг друга, в панике бросились на корму, где неподвижно стоял Федалла, скрестив на груди руки и без страха глядя перед собой.
Так забавлялся Моби Дик обреченным вельботом, оставаясь при этом совершенно неуязвимым, потому что его белая туша была погружена в воду и недосягаема для китобоев, беспомощно теснившихся в его пасти; команды двух других вельботов, не зная, как помочь гибнущим, с ужасом ожидали страшного исхода этой неравной битвы. И вот тогда разъяренный Ахав, оказавшийся прямо в пасти своего ненавистного врага, голыми руками уперся в голубоватую челюсть у себя над головой, пытаясь разжать смертельные тиски. Но сил у него не хватило, грозный свод над головой надвинулся ниже, раздался треск, борта проломились, обе челюсти сомкнулись и жуткая пасть захлопнулась, перекусив вельбот пополам. Лодка развалилась на две части, и волны отнесли носовую часть от кормовой, вокруг которой плавали матросы, хватаясь за весла и обломки, чтобы удержаться на воде.
В тот момент, предшествовавший гибели вельбота, когда Ахав, пытаясь ослабить смертельную хватку китовых челю-стей, уперся изо всех сил в голубоватый свод верхней челюсти, вельбот внезапно накренился, и Ахав неожиданно вылетел за борт и лицом вниз упал на воду.
Расправившись с лодкой, Моби Дик поднял над водой свою белую морщинистую голову и, медленно поводя хвостом, оглядывал поле боя сквозь клокочущую пену разыгравшихся волн, шумно бившихся об его изрезанный лоб. Затем, снова опустив голову, он принялся описывать вокруг несчастных китобоев стремительные круги, вспенивая воду быстрыми ударами хвоста, как бы готовясь к новой, еще более ужасной атаке. Вид разбитого вельбота и перепуганных людей приводил его в ярость. Между тем Ахав, едва не захлебнувшись в воронке, оставленной чудовищным ударом беспощадного хвоста, с трудом держался на поверхности. Неподвижными мертвыми глазами смотрел на него с обломков вельбота Федалла. И другие матросы не могли ему помочь, не зная, как им спастись самим. Неповрежденные вельботы, оставаясь невдалеке от кипящего водоворота, не решались приблизиться к нему, так ужасен был вид Белого Кита, описывающего яростные круги на гибельной арене, центром которой была голова старого капитана.
Однако мачтовые дозорные «Пекода» все это время не спускали глаз с вельботов, и теперь, обрасопив реи, корабль быстро приближался к месту катастрофы. Скоро он подошел так близко, что Ахав окликнул его прямо из воды:
— Курс на… — но тут могучий вал захлестнул его, и, только выбравшись на гребень следующего вала, он продолжал: — Курс на кита. Гоните его!
«Лекод» прорвал заколдованный круг и оттеснил Моби Дика от его жертв. Кит мрачно поплыл прочь, а вельботы устремились на помощь потерпевшим крушение.
Ахава втащили в лодку Стабба. Глаза его помутились, в морщинах осела морская соль. Сказалось длительное напря-жение всех сил: старик безвольно опустился на дно вельбота и замер в жалкой позе охотника, затоптанного буйволом. Глухой, еле слышный стон вырвался из его груди, точно слабый крик, донесшийся со дна глубокого ущелья.
Впрочем, обморок Ахава был краток. Великие сердца за одно мгновение переживают всю ту боль, которая другим, более слабым душам бывает милосердно растянута на многие десятилетия. Ахав очнулся.
— Где мой гарпун? — промолвил он, поднявшись на локте. — Он цел?
— Да, сэр, его ведь не метали, — ответил Стабб, показывая капитану гарпун. — Вот он.
— Положи его рядом со мной, Стабб. Люди все живы?
— Один, два, три, четыре, пять… У вас было пятеро гребцов, и все пятеро здесь.
— Это хорошо. Помоги-ка мне встать, дружище. Так, так. Вон он, я вижу его! Вон! Вон! Уходит по ветру. Ну и фонтан! Руки прочь от меня! Вечные соки жизни снова бурлят в костях Ахава! Ставьте парус. За весла! Руль!
Обычно, когда какой-нибудь вельбот подбирает экипаж разбитой шлюпки, спасенные гребцы присоединяются к своим спасителям и погоня продолжается, как говорят, на двойных веслах. Так поступили и теперь. Но все же умноженная сила гребцов не могла сравниться с умноженной силой кита— он шел, по-видимому, на тройных плавниках, ясно давая понять, что дальнейшая погоня ни к чему не приведет. Тогда Ахав решил продолжить преследование на «Пекоде». Оба целых вельбота и обломки разбитого были подняты на палубу, и «Пекод», взгромоздив на мачты все паруса, ширококрылый, точно альбатрос, помчался по ветру вслед за Моби Диком. Через положенные промежутки времени кит пускал сверкающие фонтаны, а когда с мачт сообщали, что он нырнул, Ахав засекал время, и лишь только истекали отпущенные кашалоту шестьдесят минут, окликал дозорных: «Ну, чей теперь дублон? Видите вы кита?» И если те отвечали отрицательно, он немедленно приказывал поднять его наверх.
Так прошел день: Ахав то неподвижно сидел в своей корзине, то безостановочно шагал по палубе, окликая дозорных или приказывая матросам подтянуть паруса и развернуть их пошире, чтобы они лучше наполнялись ветром.
И всякий раз, проходя мимо обломков своего вельбота, он мрачно поглядывал на них. Наконец он остановился перед ними и, как порой на сумрачное небо, затянутое облаками, набегает черная грозовая туча, так на угрюмое чело старика легла новая тень.
Стабб видел, где остановился Ахав, и, желая показать, что дух его не сломлен первым поражением и капитан по- прежнему может полагаться на своего доблестного помощника, подошел к остаткам шлюпки и воскликнул:
— Итак, осел не смог сожрать чертополох — колючки искололи ему пасть. Ха, ха, сэр!
— Кто этот бездушный, что смеется над обломками крушения? — мрачно ответил Ахав. — Ни стон, ни смех не должны звучать перед обломками крушения!
— Да, сэр! — сказал Старбек, подойдя к ним, — печальное зрелище! Быть может, это еще одно предостережение свыше.
— Предостережение? Дай мне словарь — я не знаю такого слова! Когда богам приспичит говорить со мной, пусть говорят честно и прямо, а не намеками и приметами. Подите прочь. Эй, наверху! Вы видите его?
