Йозеф Аугуста - Исчезнувший мир (Рисунки З. Буриана)
Между тем солнечный диск коснулся на западе горизонта, и он загорелся золотом и багрянцем. Чудесными цветами заката засветилась гладь вод, на ее красноватой поверхности всюду, куда еще падали солнечные лучи, отражались желтоватые полосы, похожие на расплавленное золото.
И тут в немой красоте наступающего вечера вдруг раздался страшный треск. Еще раньше, чем он замер, в теле плотины появилась большая брешь. Она быстро разрасталась под напором мощного потока воды, который сносил все, что стояло у него на пути. К гулу вод примешивался треск ломаемых стволов, которые в страшном беспорядке ринулись вперед.
Русло реки быстро наполнялось пенящейся водой, вскоре река вышла из берегов и разлилась далеко вширь. Пока река оставалась бурной, она разбрасывала всюду стволы деревьев развороченного леса и массы осевшего ила.
Потоки воды стремительно уносили поломанные стволы, били их друг о друга и нагромождали в кучи, которые потом опять разваливали и снова в бешеном темпе относили дальше. Все вбирали они в свои широкие объятия и уносили до обширных мелководий затопленной равнины, где течение ослабевало, обломки деревьев опускались на дно и покрывались оседающим илом.
Когда эдафозавр опомнился наконец от первого испуга и попытался уйти от опасности, было уже поздно. Бурлящий поток, несущий массу стволов, стремительно налетел на него. В одно мгновение поток сбил его и помчался дальше с неудержимой яростью.
Волны швыряли эдафозавра, оглушая его страшными ударами стволов и толстых ветвей. Лишь несколько минут эдафозавр сопротивлялся и пытался еще выбраться из потока. Но вскоре он поддался натиску воды, и неистовый поток унес его разбитое тело.
Золотой солнечный круг исчез за горизонтом. Темнота укрыла своими черными покрывалами опустошенный край и место гибели эдафозавра.
Гул воды понемногу замирал и, наконец, утих совсем. Вся болотистая местность была покрыта древовидными хвощами и плаунами, древовидными папоротниками и тонкими стройными стволами кордаитов.
Вблизи древесных стволов, которые сами погибли от старости, лежали стволы, вывороченные вихрем и бурей. Все они понемногу погружались в мягкую кашицеобразную массу и наполняли топь, которая казалась бездонной. Новые бури и ливни, такие же сильные и частые, покрыли эту большую могилу деревьев наносами глины и песка.
Там, где раньше кипела жизнь и громадные деревья поднимали вверх свои ветви, как высоко взметнувшиеся языки зеленого пламени, теперь была пустынная равнина без зелени и жизни.
Между тем проходили дни и ночи в круговороте лет, и пустынная равнина начала зеленеть снова. Опять здесь выросли густые первобытные леса, в них возродилась кипучая жизнь. Но через некоторое время все снова было уничтожено. Миновали столетия и тысячелетия, миновали эпохи в круговороте вечного времени. Погребенные первобытные леса, придавленные огромными массами глинистых и песчанистых наносов, сначала превратились в мягкую черную торфяную массу, а она в конце концов затвердела и стала черным камнем — современными черными каменными углями…
Над спящей в ночной темноте страной простирается черный купол небосвода с тысячами точек горящих звезд.
Высоко в небо поднимается железная конструкция шахтного копра, и к нему спешат неясные во тьме фигуры шахтеров с зажженными светильниками в руках. Они направляются к копру, входят в клеть и спускаются во мрак шахты глубоко под землю, чтобы на несколько часов сменить наземный мир на мир подземный — исчезнувший.
Сегодня этот исчезнувший мир — мир тьмы и черного золота. Но раньше это был реальный мир, мир солнечного света и прекрасной зелени. Однако это было очень давно. Так давно, что человеку почти невозможно представить те прошедшие 250 миллионов лет.
ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ
Над широкой полосой пустыни во время позднего триаса мезозойской эры возвышалось холмистое горное плато. Кое-где крутые склоны холмов резко выступали над ровной поверхностью красноватой пыли, покрывавшей пустыню, в других местах холмы переходили в пустыню постепенно, широкими и пологими долинами. Возвышенное плато встало на пути пустыни, как могучая и несокрушимая стена, а с другой стороны в нее врезался широкой зеленой каймой морской берег.
Были дни, когда пустыня была спокойной, совершенно тихой и на ее просторах нельзя было заметить каких-либо признаков жизни. В это время она представляла собой высохшую полосу земли с необозримыми длинными рядами мелких борозд в раскаленной красноватой пыли — уединенное пустое место, стиснутое горами и морем.
Но были дни, когда пустыня приходила в движение. Это случалось после длительного затишья, когда дули неистовые ветры и приносили с собой массы красноватой пыли, которая возникала при разрушении глины, песка и обломков, покрывающих донные части и склоны протяженных горных долин. Поверхность пустыни постоянно менялась, тонкая пыль нагромождалась в холмы, засыпала окраины пологих и широких долин или зеленые оазисы морского берега.
Несмотря на это, площадь пустыни не увеличивалась. Она не могла освободиться из тесных объятий гор и моря, хотя скалистые склоны холмов и долин постоянно разрушались под действием больших температурных перепадов от жарких дней к морозным ночам, как будто разбивались могучими клиньями. Даже утесы из крепкого гранита при быстрых переменах температуры распадались на мелкие обломки, которые в конце концов превращались в песок и глину, окрашенные окислами железа в красноватый цвет; и эта тонкая пыль уносилась потом ветрами в необъятные пространства пустыни.
Как горящие стрелы, накаляли без устали солнечные лучи пыль пустыни и превращали ее в огромный раскаленный горн, адский зной которого высушивал воздух, нагревал и приводил его в колебание. Нигде не видно было следов жизни, всюду только раскаленная пыль и тяжелая, умерщвляющая духота.
Но в круговороте лет регулярно наступали и периоды больших ливней, которые захватывали пустыню и превращали тонкую пыль в мелких котловинах в липкую глину, покрытую тонким слоем воды. Таких мелких озер в период дождей было в пустыне множество, но они не существовали долго. Как только дожди ослабевали, озерца сохли и уменьшались; и когда заканчивался период дождей, от них не оставалось даже следов, потому что их донные части, сложенные липкой глиной, засыпались навеянной пылью. Поэтому после дождей пустыня выглядела так же, как и перед ними…
Но это только казалось, в действительности было иначе!
На холмистом горном плато, поднимающемся местами над пустыней, древняя флора позднего триаса была в самом расцвете. Она буйно разрасталась под сияющим солнцем, когда после долгого сухого периода обильные дожди воскрешали ее к новой жизни.
