KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Приключения » Природа и животные » Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших

Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Василий Песков, "Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Одни и те же человеческие качества могут в разных местах характеризовать и животные разные. Европеец скажет: «силен как бык», африканец – «силен как слон». Но одинаково европеец и африканец понимают характеристику «обезьянничать», то есть слепо повторять чьи-то действия. Все новое, сложное в окружающем мире сопоставляется с тем, что известно, понятно и ясно. Носорога африканцы зовут «фару». Именно этим словом они назвали, впервые увидев, танк.

* * *

Но все-таки сам человек в первую очередь видит в животных свое характерное отражение. Вспомним, сколько лестных и нелестных сравнений известно применительно к женщине. Лебедушка, журавушка, пава – выше некуда! Кошечка – уже не совсем лестное, и это уже характер. «Конь-баба» – по-деревенски звучит пожалуй что лестно, а вот назвать кого-то коровой – значит оскорбить, полностью отказать в изяществе, красоте. Кукушками величают беспечных и беззаботных к семье и детям. Свиристелками (птица свиристель) зовут красивых, но холодных, бездушных модниц. Коварную назовут змеей и добавят еще: подколодная… И есть еще слово особое – «сука». Так называют самку собаки. Обычное слово. Но поведение суки таково, что слово в характеристике человека становится суровым, ругательно-осуждающим. Далеко это слово стоит от голубушки, журавушки и лебедушки.

Теперь посмотрим, что у мужчин… Петух, петушок – это характеристика не столько неразборчивого в амурных делах, сколько азартного, боевого, неутомимого. А вот кобель – это уже другое… Высшая аттестация мужской доблести – сокол, орел. Ястреб – уже снижение уровня, тут благородства почти что нет, в поведении ястреба больше наскоков и вороватости. В деревне задиру, немедля готового драться, называют еще и шершнем. А что касается силы, то тут вспоминают медведя, быка; благородного силача назовут львом. Увертливого, циничного и шкодливого называют шакалом. Осел, индюк, гусак – прозвища мужские, в них – спесивая важность, упрямство и глуповатость, свойственные, впрочем, не только мужчинам. Щеголь (франт) – идет от очень нарядной птички щегла. Когда хотят уличить кого-нибудь в бездумном повторении чьих-то мыслей, слов и поступков, вспоминают о попугае. Вспыльчиво-агрессивного называют хорьком, трусливого – зайцем, не умеющего слушать и бубнящего только свое – глухарем. По нынешним временам самое ходовое оскорбление мужика – козел! «Козлик» звучит почти ласкательно, а козел – нет. Почему? В деревнях говорят: «Козел – дурак. До Покрова мать сосет. А после Покрова за матерью ухаживает». А в древнегреческой мифологии сатиров, соблазняющих нимф, изображали с козлиной бородкой, с копытами и рогами.

Что еще можно вспомнить… Человека, который глядит настороженно молча и как бы обижен, спросят: «Что притаился, как сыч?». Отходящих ко сну за полночь и любящих утром поспать зовут совами, а тех, кто с рассветом уже на ногах, – жаворонками, тех, кто милуется, – голубки, кто враждует, – пауки в банке, кто покорно работает и работает – вол, лукаво-хитрого назовут лисом, упрямых и глупых зовут овцой и бараном, сплетницу – сорокой, шпионов – кротами, жуками зовут хитроватых обманщиков, свиньями – нечистоплотных, росомахой зовут неряшливого.

Но надо заметить, есть случаи, когда укоризна, прозвище, замечанье кому-то «возводят поклеп» на животных, повадки которых вовсе не совпадают с нарицательным ярлыком. Свинья, например, далеко не такая грязнуля, как принято думать. Это человек, запирая свинью в тесный загон, обрекает ее жить в грязи. В просторном загоне у свиньи чисто, а дикий ее сородич кабан – вовсе чистюля. Любовь поваляться в лесных лужах и бочагах у кабана не от неряшливости, так дикие свиньи охлаждаются и спасаются от насекомых.

Еще один случай – ворона. «Эх ты, ворона, ворона…» – говорят о человеке, прозевавшем что-нибудь, просмотревшем. Вот уж никак тут слово-ярлык не к месту. Ворона – птица исключительного вниманья, она ничего «не проворонит», все заметит, учтет, запомнит.

О человеке, не желающем видеть реальность, говорят: «Страус. Голову прячет в песок». Хлестко, однако неверно. Страус голову в песок не прячет. Неглупая птица, чтобы в открытой саванне не обнаружили кладку яиц, голову и длинную шею кладет на землю. Только и всего. При опасности страус убегает или же вскочит, защитит свое кровное.

* * *

Трогательные образы, обращаясь к природе, находят люди для своих малышей. «Спит как сурок», – скажет мать о спокойном своем сынишке. «Ну, ежик, не ершись, будем купаться», «Воробушек ты мой…» Повзрослевшего будут ласково называть Зайчик, а проказницу дочку – Стрекоза. Все точно, все в соответствии с обликом и повадками братьев наших по жизни. Увы, не из всех Зайчиков и Стрекоз вырастают Орлы и Лебедушки. Бывает, глядя на человека, вспомнишь вдруг индюка, шакала, жука, барана или вдруг скажешь: «Ну и гусь…» Се ля ви!

• Фото автора. 23 февраля 1996 г.

О чем они шепчутся?

Окно в природу

В детстве на рыбалке, когда добыча срывалась с крючка или, хуже того, уходила уже из рук, мы считали: «Ну все, теперь плотвица расскажет, что мы тут сидим, и клеву конец». Вспоминая счастливое время детства, я улыбался наивным толкованьям того, что видели мы на речке, в лесу, на лугах. Но вот читаю недавно: «Погибающая плотва пищит, и чем она крупнее, тем сильнее пищит… Крики боли издают лещи, осетры, угри и сомы». Это исследования с записью рыбьих голосов на магнитную пленку. Выходит, в детстве, на свой манер толкуя поведение рыбы, мы почти что не заблуждались – плотвица могла «сказать», что ей больно, что тут опасность. То же самое предсмертным криком говорят заяц, скворец и другие (особенно стадные) животные. Это их последняя услуга сородичам. Человек то же самое делает осознанно, осмысленно: «Ребята, спасайтесь – опасность!» Но тот же самый сигнал может прозвучать неосмысленно и короче, «на животном уровне». Помню свою почти нос к носу встречу с медведем. Я дико, как заяц ночью в когтях у филина, заорал: «А-а!!!». Услышать меня никто не мог, и все же стихийно, неосознанно крик бедствия прозвучал. Так первобытные наши предки сообщали сородичам об опасности. Позже в человеческом мире этот крик стал служить призывом о помощи. И у животных сегодня это не обязательно сигнал «разбегайтесь!»: на отчаянный рев медвежонка, презирая опасность, бросится медведица-мать.

Человеческий язык сложен, он отражает громадный психический мир, неимоверное количество информации, жизненный опыт, на нем можно выразить абстрактные мысли, можно фантазировать, человеческий язык способен иметь подтекст – дополнительный смысл, иносказание; поэтический строй языка достигает глубин человеческого сознания. Животным это неведомо. Язык у них прост и конкретен. Для нас в нем кое-что ясно, но много и скрытого. Считалось, например, что рыбы немы, а они еще как говорят! Современная техника позволяет их слушать. Недавно в Японии изобрели приборчик для рыболовов – облегчать поиск рыбы. Но неожиданно стали этот прибор покупать и просто любознательные люди – «интересно, что там происходит в воде».

Беседуют древесные дикобразы.

У человека главную роль в языке играет звук или знаковые изображения слов на бумаге, на экране компьютера. Жесты, мимика – средства не главные. А посмотрите, например, на собак. Вот встретились во дворе две незнакомые. Виляют хвостами – «приветствую, рад познакомиться», обнюхали друг у друга нужное место, дружелюбно гавкнули. Пол, здоровье, намеренье, место, где побывали, и еще кое-что сказали друг другу псы запахом, жестами, мимикой, голосом. Ворона низко пролетела над двором с истошным воплем «ка-арр!..». Псы уже знают: так кричать ни с того ни с сего ворона не будет, что-то есть необычное. И впрямь, по крыше старого двухэтажного дома шествует мартовский кот. «Надо же!» – псы дружно залаяли, выражая свое отношение к не совсем обычному факту.

* * *

Все животные нуждаются в «разговорах». Все это требует какого-то языка. И он понятен не только «своим», но и рядом живущим соседям. Вот кричит, кувыркается в небе ворон – подает знак своим: «Есть много еды. Сюда!». Но этим заинтересуется и лиса, волк, росомаха. Вскорости мы могли бы их обнаружить возле павшего лося. Прокричала сойка или сорока – весь лес навострит уши: это сигнал тревоги, опасности. Заяц истошно заорал ночью – все знают: попался кому-то на зуб или в когти.

Много взаимно приятной информации, выраженной в разной языковой форме, распространяется под пологом леса. Все замечается и «фильтруется» по степени важности. Ревет в сентябре лось. Приглушенный стонущий звук сильно заинтересует соперника-лося, лосиху, ну еще волка, остальные и ухом не поведут, их этот страстный стон никак не касается. Обычным маршрутом низко над лесом снижается самолет. Все спокойны – привыкли, знают: в этом звуке опасности нет, но если умолк вдруг монотонно гремевший кузнечик, лисица, заяц, кабан сейчас же насторожатся: что это значит?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*