Борис Рябинин - Мои друзья
Помню, как я тогда испугался. Кровь хлестала из раны, хотя в первые минуты рана не очень донимала Джери.
Через весь город мы пошли в ветеринарную поликлинику. Джери присмирел и поминутно оглядывался на рану. Вероятно, она начала сильно болеть. Рана запылилась, а этого-то я боялся больше всего.
Конечно, в поликлинику мы опоздали. Там никого не оказалось, и на двери висел замок. Джери предстал перед врачом лишь на следующее утро.
Рану промыли перекисью водорода, потом стали зашивать, но она никак не стягивалась. Кончилось тем, что, залив густо йодом, ее оставили как есть. Бинтовать не стали.
Дома я соорудил некое подобие повязки. Но, когда мой Джери в этом виде вновь явился перед врачом, тот немедленно распорядился:
– Уберите и больше не надевайте!
– Как же? А он разлижет…
– Ничего. Всякая повязка трет и раздражает рану, а открытая, она скорей начнет рубцеваться.
Все же для прогулок сшили Джери что-то вроде парусиновых трусиков, вернее, один «штан», в котором он и щеголял, вызывая восторг и любопытство прохожих на улице. Этот «штан» болтался на ноге дога совершенно свободно, удерживаемый лишь лямками, а от попадания сора и пыли в рану он предохранял.
Вся эта история закончилась тем, чем и должна была закончиться: Джери получил на один балл ниже оценку на выставке. Я же узнал, как надо лечить раны.
Вторично мне пришлось встретиться с ветеринарами, когда у Джери было воспаление почек. Напугал он меня тогда изрядно. Во время приступа у него закатились глаза, похолодели лапы. Он не пошевелился даже, когда пришел доктор. Догу впрыскивали камфару, потом я вливал портвейн для поднятия аппетита, силой открывая ему пасть и выплескивая вино из стаканчика прямо в глотку, стараясь проделывать это как можно аккуратнее, чтобы пес не поперхнулся.
Не избегла знакомства с врачами и Снукки.
Лишь много позднее я узнал, что эрдели вообще подвержены всяким заболеваниям, сопровождающимся сильным зудом, от которого животное буквально рвет на себе кожу; когда же подобные явления впервые начались у Снукки, я решил, что у нее либо чесоточный клещ, либо еще что-нибудь похожее на это. В лечебницу я не пошел, а позвонил по телефону знакомому врачу, тому самому, который когда-то купировал уши Джери, а позднее – хвосты у Снуккиных щенят. Выслушав меня подробно, он посоветовал:
– Купите аммаргену – готовое, патентованное средство, в аптеках есть. Разведите четыре кубика на литр воды и промойте собаку. Что? Как протирать? Всю, всю, не только болячки. Да, чуть не забыл! Все – и разведение и натирание – производите при красном свете. С фотографией вы знакомы? И красный фонарь, значит, есть? Вот и чудесно. Почему так? Потому что раствор содержит соединения серебра. От воздействия света раствор потеряет свои лечебные свойства. В общем, будьте так же осторожны, как и при фотографировании… вернее, при проявлении пластинок!
«Аммарген». Записал это название на бумажку, чтобы не забыть. Что за штука? Впервые слышал о таком лекарстве. Но слово врача – закон для пациента или того, кто за него выступает.
Аммарген я купил. Оказался небольшой флакон, обернутый в черную бумагу и уложенный в картонную коробочку.
Вечером я занялся лечением Снукки. Темная комната, рубиново-красный фонарь – все напоминало о фотографии, но никак не о врачебной процедуре. Сняв черную обертку, я обнаружил, что флакон заткнут стеклянной притертой пробкой. Пробку заело, и я минут пять возился с нею, пока наконец откупорил пузырек. Несколько капель жидкости с пробки попали мне на пальцы, в нос ударило острым запахом нашатырного спирта. Только собрался отмерить в стакан нужное количество раствора, как в дверь постучали. Поспешно заткнул флакон, спрятал его в коробочку и включил свет.
– В чем это ты выпачкался? – спросила мать входя.
Машинально поднес руку к лицу, чтобы потрогать запачканное место. Взгляд упал на пальцы: концы их были черно-бурыми. Бросился к зеркалу. Так и есть: на щеке красовалось большое жирное пятно. Потер его. Безуспешно. Поспешил к умывальнику. Но сколько ни смывал пятна, сколько ни старался, они оказались совершенно нечувствительными к мылу. Даже, казалось, наоборот, от всех моих стараний они сделались еще ярче. Как ляпис, который сойдет лишь тогда, когда слезет верхний слой кожи!
Я был в отчаянии. Как в таком виде покажусь завтра работу? Конечно, в этом был виноват и Дмитрий Александрович, доктор, не предупредивший меня, что надо быть осторожным с аммаргеном.
Но это, разумеется, не могло помешать лечению эрдельки. Сделал все, как наказывал врач. Через неделю натирание повторил.
Не знаю, помог ли аммарген или болезнь начала проходить сама собой, но вскоре Снукки действительно стало легче, день ото дня она чесалась меньше, а затем перестала совсем.
Почти точно так же, лишь без красного фонаря, лечил я однажды Снукки от чесотки. Основательно вымыв эрдельку теплой водой с мылом и дав ей обсушиться, натер ее шестидесятипроцентным раствором гипосульфита. Просохнув, Снукки стала искриться, гипосульфит крошился на пол, как соль, хрустел под ногами. После этого я протер ее вторым раствором – десятипроцентной соляной кислотой. Получилась реакция, запахло сернистым газом.
– Прямо Мацеста! – восклицали мои домашние, затыкая носы.
Смысл лечения заключался именно в этой реакции. В волосяном покрове скапливался газ, и он убивал возбудителей чесотки.
Пожалуй, это лечение было даже забавнее процедуры при красном фонаре, после которой я долго ходил с измазанным лицом. Вообще чего не испытаешь, заделавшись «собачником»! Зато все искупалось сознанием, что твои четвероногие не предоставлены самим себе, в обмен на их преданность ты даришь им свою заботу.
Но вернемся к истории, которую начал рассказывать в этой главе. К моему большому огорчению, собаки продолжали чесаться.
Не помогло и вторичное мытье. На этот раз применил против насекомых креолин[27], сильный дезинфицирующий состав. Неделю вся квартира была заражена удушливым запахом этого лекарства.
А собаки… все чесались!
Я был поражен и недоумевал. Что еще сделать? Как помочь беднягам? И в насекомых ли тут дело? Позвонил опять Дмитрию Александровичу: как-никак врач, должен знать!
– Натрите нафталином, – порекомендовал он.
Но и после этой процедуры собаки продолжали остервенело чесаться. Особенно Снукки. Она драла себя когтями, терла, грызла до крови зубами.
Во многих местах на теле эрдельки, там, где расчесы были особенно сильны, волосы стали выпадать, появились безобразные кровоточащие плешины, потом начали образовываться болячки и коросты. Оставалось одно – обратиться в ветеринарную поликлинику.
