Томас Рид - Собрание сочинений, том 4. В дебрях Южной Африки. Юные охотники. Охотники за жирафами.
Гендрик поскакал вверх по лощине и, едва выбравшись из нее, увидел на плоскогорье, в какой-нибудь миле от скалистого обрыва, стадо канн — семь старых быков. На гладкой нагорной равнине негде было бы укрыться и лисе. Всю растительность в том месте, где находились канны, составляли разбросанные поросли алоэ, молочая да изредка чахлое деревце или пучок сухой травы, характерные для пустыни. Не было нигде даже маленького холмика, за которым охотник мог бы спрятаться от зорких глаз своей дичи, и Гендрик тотчас понял, что ему не подобраться к каннам незаметно. Хотя Гендрик никогда не охотился за этой антилопой, ему хорошо были известны все ее повадки, и он знал, как ее преследовать. Он знал, что в беге она слаба и любая старая кляча обгонит ее, не говоря уже о его квагге, самой быстроногой из всех четырех, прирученных семьей ван Блоома.
Следовательно, весь вопрос сводится к тому, как поднять дичь. Подобравшись для начала к стаду на близкое расстояние, он безусловно сумеет загнать одного из быков. Но дело сильно осложнится, если канны обратятся в бегство, увидав его еще издалека. Итак, нужно подкрасться к каннам, чтобы начать гон с близкого расстояния, — вот первая задача. Но Гендрик был осторожным охотником, и это ему скоро удалось. Он не поехал прямо на стадо, а сделал большой крюк, пока канны не оказались между ним и скалистым обрывом, и тогда, направив на них свою кваггу, неторопливо поскакал вперед.
В седле он сидел не выпрямившись, а припав к луке, так что грудь его почти лежала на шее скакуна. Этим он желал обмануть животных, которые иначе признали бы во всаднике врага. А так они не могли разобрать, что за тварь приближается к ним, и довольно долго стояли, взирая на Гендрика и его кваггу с большим любопытством, хотя, разумеется, и не без опаски.
Все же они допустили охотника на расстояние пятисот ярдов — достаточно близкое для него — и тогда только снялись с места тяжелым, неуклюжим галопом.
Гендрик теперь привстал в седле, пришпорил кваггу и помчался за стадом во весь опор. Его расчет оказался верен. Канны бежали прямо на скалы — не туда, где лощина образовала проход, а туда, где не было никакого спуска с плоскогорья, — и, достигнув стремнины, были вынуждены избрать новое направление, под прямым углом к прежнему. Гендрик это использовал и, срезав угол, вскоре настиг стадо. Он задумал отделить одного из быков от стада и загнать его, предоставив остальным ускакать, куда им будет угодно.
Свое намерение он выполнил без труда. Вскоре одна из канн, самая жирная, подалась в сторону, как будто рассчитывая найти там спасение, пока остальные бегут вперед. Но хитрость едва не сгубила канну. Гендрик не упустил ее из виду, и квагга с наездником мгновенно устремилась за ней. Еще одно усилие — и гон увлек и дичь и охотника на целую милю в глубь равнины. Канна из рыжевато-бурой стала свинцово-синей; слюна длинными нитями свисала с ее губ, пена взмылилась на широкой груди, из больших глаз катились слезы, и ее галоп перешел в усталую рысь. Канна явно выдыхалась. Через несколько минут квагга уже бежала за ней совсем по пятам, и тогда огромная антилопа, видя, что бегство ее уже не спасет, остановилась в отчаянии и повернулась навстречу преследователю.
Гендрик держал в руке заряженный карабин, и вы, вероятно, полагаете, что юный охотник тотчас вскинул его на плечо, прицелился, нажал курок и убил канну наповал.
Должен вас разочаровать: он не сделал ничего подобного.
Гендрик был истый охотник — не слишком опрометчивый и не склонный зря расходовать заряд. Он задумал кое-что поинтереснее, чем убить канну на месте. Он знал, что животное в его полной власти, так что теперь он может гнать его куда угодно, как смирного вола. Убивать же канну на месте означало напрасную трату пороха и пули. Мало того: это поставило бы перед ним новую и довольно-таки трудную задачу. Как перенести мясо в лагерь? В один прием не управишься, да еще был риск, что гиены сожрут главную часть добычи, пока охотник снесет домой первую порцию. Между тем он мог избавиться от всех хлопот, пригнав дичь к лагерю. Это он и собирался сделать.
Итак, приберегая пулю, Гендрик проскакал мимо затравленного зверя, потом повернул назад, заставил повернуть и канну и погнал ее перед собой в направлении к скалам. Канна не могла ни уклониться, ни оказать сопротивления. Время от времени она оборачивалась и делала попытку поскакать в сторону, но всадник, заехав вперед, опять легко направлял ее куда хотел, пока наконец не пригнал ко входу в расселину.
Глава XL. БЕШЕНАЯ СКАЧКА ВЕРХОМ НА КВАГГЕ
Гендрик уже поздравил себя с успехом. Радостно предвкушал он, как будут поражены все домашние, когда он пригонит к лагерю канну; ибо нисколько не сомневался, что это ему удастся. В самом деле, какие могли тут возникнуть сомнения? Канна уже вступила в расселину и бежала рысью вниз по тропе, а Гендрик на своей квагге поспешал за ней. Всего лишь несколько ярдов отделяло охотника от входа в расселину, когда вдруг до его слуха донесся громкий топот, словно целое стадо крепконогих животных поднималось по каменному коридору.
Гендрик пришпорил своего скакуна, чтобы скорее достичь края плоскогорья и заглянуть в глубину расселины. Но не успел он еще домчаться до места, как увидел, к своему удивлению, что канна скачет обратно в гору и норовит, минуя всадника, выбежать на равнину. Антилопа, по-видимому, испугалась чего-то там, в расселине, и, чем идти навстречу новому врагу, предпочла обратиться грудью к старому. Гендрик не стал преследовать антилопу — ее он мог догнать в любое время, — важнее было узнать сперва, какая причина заставила ее повернуть обратно; и он еще быстрее поскакал к расселине. Скажут, что мальчику следовало, пожалуй, действовать осторожнее — ведь там могли оказаться львы. Но топот копыт, будивший гулкое эхо в каменном коридоре, убеждал охотника, что не львы спугнули канну.
Наконец Гендрик достиг места, откуда мог заглянуть в глубину расселины. Впрочем, этого даже не требовалось — животные, чей топот он слышал, были уже близко; охотник увидел не что иное, как табун квагг. Гендрик был сильно раздосадован помехой — и тем сильнее, что виновницами оказались квагги, совсем не соблазнительная дичь. Будь вместо них что-нибудь стоящее, он пристрелил бы штуку, другую, но убить кваггу он мог бы сейчас разве что со зла, так как в ту минуту был основательно зол на них.
Сами того не зная, несчастные квагги одним своим появлением доставили охотнику много лишних хлопот: догоняй теперь снова канну да заставь ее опять свернуть к лощине! Неудивительно, что Гендрик обозлился. Но не настолько все же был он раздражен, чтобы с досады выстрелить в надвигавшийся табун, и, повернув своего скакуна, он погнался опять за канной.
