Жаклин Сьюзанн - Жозефина
Естественно, у всех нашлось алиби. Одни заверяли меня, что не обращались непосредственно в питомник, а обзавелись детьми собак, в свое время взятых в питомнике их знакомыми. Другие клялись, что прошли курс обучения и даже получили свидетельства о победах их пуделей на различных выставках. Нигде же не написано, что после участия в соревнованиях собака не имеет права выйти в отставку. Тогда ей не возбраняется иметь вполне цивильный вид: отрастить шерсть и разгуливать где вздумается в качестве почетного ветерана.
Казалось, у меня не было другого выхода, как сидеть сложа руки и ждать, пока мать щенка Эдит Катлоу заведет новый роман. Но тут как раз Джойс Мэтьюз, по мужу миссис Билли Роуз, подгадала вернуться из Европы. А у Джойс был пудель, которого Билли подарил ей в прошлом году. Тогда я еще не была помешана на пуделях и ограничилась тем, что погладила его по голове и проследила взглядом, как этот маленький пушистый комочек выкатился из комнаты.
Это был настоящий подарок судьбы! По моим расчетам пудель Джойс уже стал взрослым, а его хозяйка успела получить ответы на все вопросы. Причем я что-то не припомню, чтобы она или Билли утруждали себя посещением каких-то занятий.
И уж если у Джойс есть пудель, то, конечно, не лишь бы что. Всем известно, что Билли окружает себя только превосходными вещами. У него самый большой дом в Нью-Йорке. Если зимой на него находит блажь погреться на солнышке, он не валяет дурака и не едет во Флориду, а покупает солидный участок земли в Британской Вест-Индии. Если же речь идет о летнем отдыхе, он приобретает не просто поместье, а целый остров.
У Билли безупречный вкус. Если у него дома висит Ван Гог, можете быть уверены: это не какая-то грошовая копия. А если на доставшемся ему столовом серебре Генриха VIII обнаружится трещинка, знайте: это дело рук Генриха, а не Билли.
Ездит он исключительно на «роллс-ройсе». А когда задумал жениться, то его выбор пал на Джойс Мэтьюз, одну из красивейших девушек в мире. Причем даже здесь он всех переплюнул, женившись на ней дважды (во всяком случае, новых сведений на этот счет пока не поступало).
То-то и оно! Кто, как не Билли, даст мне исчерпывающую информацию о пуделе? Наверняка пуделю передались многие из его достоинств.
Причем Билли не такой человек, чтобы перед покупкой пуделя брать на себя какие-либо обязательства. Он поможет мне обезвредить миссис Аддисон и всю ее клику.
Я не стала откладывать дело в долгий ящик и сразу же позвонила Джойс. Она спокойно выслушала мой отчет о телефонном разговоре с дамой из Уэстчестера. Как ни странно, оказалось, что Джойс знает эту женщину и считает ее бездушной куклой.
Однако настоящая злодейка – заводчица из Уилтона. И уж, во всяком случае, мне никак нельзя было обращаться к миссис Додж-Хиггингс. Джойс сама через все это прошла, почему в конце концов и поручила это дело Билли. В молодости, когда он содержал несколько ночных клубов, ему частенько приходилось иметь дело с разными знаменитостями из числа «неприкасаемых». При необходимости он расправлялся с ними в два счета. А чтобы вы не подумали, что Билли зверь, а не человек и состоит из одних мускулов, напомню, что он в равной степени чувствует себя своим в лучших картинных галереях мира.
История с покупкой пуделя также свидетельствует в его пользу. Билли не выбросил белый флаг. Не позднее чем через час после «заключения контракта» он явился домой с пуделем.
Как это ему удалось? Да очень просто: он отправился в зоомагазин и купил собаку.
Он обошелся без нотаций миссис Аддисон и подробнейших рекомендаций АКС. Продюсер, который возрождал театры и приспосабливал для жизни дома и острова; человек, наделенный недюжинным художественным чутьем, он был способен по достоинству оценить пуделя, когда тот попадет в поле его зрения. Я спросила, не будет ли Билли так добр пойти вместе со мной в магазин и помочь мне выбрать собаку.
– Конечно, если хочешь… – однако голос Джойс звучал не слишком уверенно.
Я изъявила желание взглянуть на результат его трудов – теперь уже взрослую собаку. Джойс пригласила меня к себе – прямо сейчас. Они с пуделем как раз собирались провести этот день дома.
Когда я приехала, Джойс была в спальне – распаковывала чемоданы. Пуделя нигде не было видно. Джойс попросила горничную привести его. Та обомлела:
– Вы поручаете это мне?!
Джойс кивнула. Служанка бросила на нее тревожный взгляд и удалилась. Я поинтересовалась, как Джойс назвала пуделя. Оказалось, что до этого у нее еще не дошли руки.
– Но он уже целый год живет у вас! Джойс объяснила:
– Видишь ли, имя должно подходить собаке, соответствовать ее внешности и душевным качествам. Может быть, ты что-нибудь придумаешь? Я, честно говоря, не в состоянии.
Наконец вернулась горничная, волоча по полу нечто напоминающее крокодила. «Нечто» шустро вспрыгнуло на кровать, опрокинув при этом всего лишь торшер и ночную тумбочку.
– Он очень вырос, – вежливо заметила я. Джойс кивнула. Если верить документам, пес был карликом чистейших кровей. Однако у него было свое мнение на этот счет, и он вознамерился подрасти. Причем рост шел неравномерно. У него оказались стандартная голова, почти стандартный корпус и ноги таксы. К тому же он уделял столько внимания росту, что совсем позабыл о шубке. Поэтому его туловище было местами покрыто островками траченной молью шерсти, которая сошла бы для эрдельтерьера, но на пуделе смотрелась довольно-таки экстравагантно.
– Билли отказывается признавать свою ошибку, – констатировала Джойс. – Он утверждает, что это просто такой период, а потом гадкий утенок превратится в прекрасного лебедя.
Ее голосу явно недоставало убежденности. Я почувствовала себя обязанной что-нибудь сказать.
– У него красивые глаза. Псина так и вылупилась на меня.
– Как бы его назвать? – озабоченно пробормотала Джойс – Может, Пушок? Или Шарик?
Псина изобразила отвращение и сиганула под кровать. Я предложила избрать какое-нибудь французское имя, возможно, литературного героя. Естественно, Квазимодо было первым, что пришло Джойс в голову.
Я возразила, что ему больше подходит Тулуз-Лотрек.
По выражению лица Джойс я поняла, что попала не в бровь, а в глаз.
– Тулуз, – она задумчиво попробовала слово на вкус. Потом поскребла по полу. – Тулуз, ты где? Отныне у тебя есть имя!
Только что подвергшийся крещению пес отлично прижился под кроватью, где он с большим удовольствием грыз одну из моих лайковых перчаток. Я попыталась отобрать ее, но услышала грозное рычание.
– Не волнуйся, – успокоила меня Джойс. – Ему не повредит. У него луженый желудок.
Мне показалось, что она произнесла это с материнской гордостью.
