Джеймс Кервуд - Быстрая Молния
В душе и в мозгу Быстрой Молнии продолжалась битва за постижение случившегося — единоборство между волком, который жил в нем, и кровью Скагена, Большого Дога. Вторично в своей жизни он осознал, что ему не только почему-то не хочется драться, но что уход Трезора навевает на него непонятную тоску и чувство утраты, как это было, когда Мистик, большой лесной волк, покинул его после долгих недель дружбы в снежных полярных пустошах. Но в то же время в крови у него сохранялось беспокойство, ощущение тревоги, страх, подспудно гнездившийся в нем еще с тех дней, когда таинственные соблазнительные чары людей и вмерзшего в лед корабля украли у него Светлячка. Это не был страх перед соперником из плоти и крови. С Трезором можно было бы выяснить отношения в драке, как он это делал неоднократно в подобных случаях с Балу и с собаками-медвежатниками с корабля. Но существовал более грозный соперник, с которым он не мог справиться при помощи зубов и клыков. И запах этого соперника явственно и ощутимо принес с собой Трезор — запах жилища белого человека, запах его рук, рук женщины и ребенка.
Весь остаток ночи Быстрая Молния провел в попытках увести Светлячка подальше от распадка и от следов, оставленных Трезором. Это удалось лишь частично, потому что с рассветом Светлячок ухитрилась так ловко направить их совместные передвижения, что оба они очутились не далее мили от прежнего места. Быстрая Молния немедленно ощутил перемену, возникшую в его спутнице. Она хотела вернуться. Время от времени она останавливалась и стояла долго, оглядываясь назад, словно ожидая и надеясь, что вслед за ними появится Трезор. Обычно после бессонной ночи они находили уютное местечко, хорошо прогретое утренним солнцем, и засыпали. Таков был волчий обычай, и Светлячок скоро научилась ему от Быстрой Молнии. Этим утром они легли возле большой скалы, и Светлячок почти сразу свернулась клубочком и прикрыла нос своим пушистым хвостом. Но у нее не было ни малейшего желания спать. В ее умной головке было тесно от волнующих ее неясных стремлений. Она еле сдерживала желание широко распахнуть притворно закрытые глаза. Но она лежала неподвижно, и через некоторое время Быстрой Молнии показалось, будто она заснула. Он немного успокоился; глубоко вздохнув, он улегся поудобнее и положил свою большую голову между вытянутыми передними лапами. Солнце наполняло воздух приятной теплотой, высушивая на его теле густую шерсть, влажную от обильной ночной росы. И он крепко уснул.
Солнце поднялось выше на два часа, когда он проснулся. Он быстро повернул голову в ту сторону, где должна была лежать Светлячок. Ее не было. Он некоторое время озирался, надеясь увидеть или услышать ее. Затем он подошел к месту, где она лежала, обнюхал его, — и голова его резко вздернулась кверху, а в глазах появились недоумение и тревога. Лежка овчарки давно остыла, и запах ее был едва различим. Она ушла уже порядочно времени тому назад.
Быстрая Молния заскулил, и челюсти его сомкнулись с каким-то странным и необычным звуком. Он обнаружил след Светлячка и пошел по нему. След недолго петлял и кружил; вскоре он выпрямился и повел прямо, как полет стрелы, назад, к маленькой зеленой лужайке на вершине гребня водораздела!
Великий страх охватил Быструю Молнию, когда он подошел к этому миниатюрному плато, — страх, перемежавшийся с надеждой, что он найдет здесь свою подругу. Но лужайка была пуста, за исключением Кэка, дикобраза, который как раз, глуповато пофыркивая, возвращался домой после утреннего водопоя. Вот тут-то нос Быстрой Молнии и совершил неожиданное — или ожидаемое? — открытие: здесь только что был Трезор. Запах, оставленный его огромными лапами, был еще теплым. След Светлячка тоже был теплым, — и опять тело Быстрой Молнии напряглось, как стальная пружина, и мрачное, зловещее рычание вырвалось из его груди. Он медленно пошел по их следам — шаг за шагом, настороженно и внимательно, — снова горя желанием по-своему отомстить сопернику. Светлячок и Трезор вместе спустились по утоптанной тропе Кэка. Затем они последовали вдоль склона водораздела за поворот и вступили в небольшое болотце. За болотцем местность постепенно повышалась, и здесь Светлячок довольно долго колебалась, прежде чем последовать дальше за Трезором. Она и дальше частенько останавливалась, словно в нерешительности. Но настойчивость Трезора неизменно брала над ней верх.
У Быстрой Молнии не было сомнений: Трезор похищал его подругу. В крови волка-собаки все жарче пылала жажда мщения. Это была не просто слепая ревнивая ярость, но страшное холодное бешенство, подобное тому, что охватило его во время смертельного поединка с Балу из-за юной волчицы. Медленно и осторожно шел он по следу беглецов. По странному свойству звериной логики он не чувствовал обиды на Светлячка. То, что подруга изменила ему, бросила ради другого, вовсе не отражалось в его первобытном сознании как преступление, за которое она должна поплатиться. Преступником был Трезор, и с Трезором он будет драться и убьет его, если сможет. То, что Светлячок с заранее обдуманным намерением убежала от него, пока он спал, не было воспринято им даже в качестве косвенного доказательства ее вины. Зато факт, что она в настоящий момент находится с Трезором, явился для Быстрой Молнии несомненным свидетельством того, что он должен иметь дело именно с Трезором, а не со Светлячком.
А затем произошло событие, которое вновь до основания потрясло его мир и разрушило его планы. Ветер дул от него, и Быстрая Молния вышел из зарослей кустов, практически не предвидя, что ожидает его на этом открытом пространстве. Здесь полого спускалась к реке зеленая, заросшая травой луговина, а в дальнем конце ее Гастон Руже выстроил свое новое жилище. Быстрая Молния довольно далеко прошел по открытому лугу, прежде чем поднялся на маленький холмик, откуда стал невольным свидетелем впечатляющей сцены. В трехстах или четырехстах ярдах отсюда, на полпути между ним и хижиной, стояли Светлячок и Трезор, а перед дверью хижины Гастон Руже, Жанна и маленькая Жаннет наблюдали любопытную драму, разыгравшуюся у них на глазах. Слепая ярость снова угасла в душе Быстрой Молнии, и внезапная дрожь потрясла его тело. В глазах его мгновенно вспыхнул прежний огонек понимания, отчаяния и безнадежности. Вместо хижины он снова увидел обледеневший корабль далеко на севере, серую пирамиду, сложенную из камней, — всесильное присутствие человека, однажды едва не сманившего от него Светлячка. А Трезор, огромный мастифф, являлся всего лишь частью этого присутствия. Во второй раз ненависть к нему исчезла без следа, сменившись ужасом, подавившим все прочие чувства. Он услышал зовущий женский голос, — и при звуках этого голоса новый приступ дрожи потряс его. То был голос длинноволосой женщины с исполинского речного затора Куаху! Голос женщины, бросавшей ему и Светлячку куски мяса Пайсью, гигантской рыси! Это была та женщина, которая…
