Сабина Кюглер - Ребенок джунглей: Реальные события
Фаю обступили меня и с интересом наблюдали за процессом. Я положила больного ребенка в воду; девочка сразу успокоилась. Было видно, что она наслаждалась теплом. За моей спиной раздавались вздохи «ух», «ах», — публика была в восторге.
Искупав ребенка, я завернула его в чистое полотенце и вернула матери. Спросила, есть ли у девочки имя.
— Нет, — ответили родители, — у нее же еще не прорезались зубы...
На следующее утро мать пришла к нам в дом, чтобы поблагодарить меня: у девочки спала температура, и она стала есть. Я весь день парила в небесах от счастья и заснула в прекрасном настроении
А утром проснулась от плача и скорбных песен. Я сразу догадалась, что случилось: ночью ребенок умер. Я сидела в постели и плакала. Почему я больше ничего не сделала? Я чувствовала себя беспомощной. Раньше, когда я была младше, то воспринимала смерть, с которой сталкивалась намного чаще, чем любой ребенок на Западе, как нечто естественное. Почему же теперь так тяжело?
Теперь-то я понимаю: уже тогда я мыслила по-западному. Я злилась на то, что не в моих силах оказалось изменить судьбу.
Я вышла на улицу. Мать девочки держала мертвого ребенка на руках, качала его и пела скорбную песнь. Весь день и всю ночь продолжалось оплакивание. Я заснула и проснулась под звуки печальных песен.
Траур длился трое суток. На третий день родители ребенка отправились в джунгли. Мы с Ори пошли за ними. Пришли на поляну, где отец умершей девочки уже построил хижину для погребения. Некоторое время назад фаю перестали оставлять тела гнить в собственных хижинах. Они стали понимать, что бактерии и насекомые, размножавшиеся в гниющем теле, очень опасны для новорожденных, да и взрослых людей. Теперь они строили погребальные хижины в джунглях. В землю вкапывались четыре столба, на них закреплялась платформа, на которую клали тело. Рядом с платформой в землю были воткнуты еще две длинные жерди. Ори пояснил, что они помогают духам найти мертвое тело.
Я смотрела, как мать укладывает тело на платформу. Рядом она положила единственное, что принадлежало ребенку, — полотенце, в которое я его завернула.
Слезы катились по моим щекам. Мне было очень плохо. Ори взял меня за руку и сказал: «Не грусти, маленькая сестра, я не оставлю тебя».
Я сжала его руку.
Отец очень удивился, что по ребенку скорбели так недолго.
Фаю объяснили, что этого ребенка еще никто не знал: «Мы не ходили с ним на охоту, не делили пищу и не разговаривали. У этого младенца даже зубов еще не было».
Продолжительность траура у фаю зависит от возраста умершего. Чем старше покойный, тем дольше скорбят. Когда умирает старик или вождь, плач порой продолжается неделями. Кости, оставшиеся после разложения тела, вешаются в хижинах. И их забирают с собой каждый раз, переезжая на новое место. Зачастую в хижине, куда я заходила в гости, мне гордо показывали черепа: «Это мой дядя, это дедушка, а вот это моя сестра...»
То, что на Западе расценили бы как кощунство, у фаю было доброй традицией отдавать дань уважения своим родным.
Красавица и чудовище
Вид, открывавшийся с нашего холма, постоянно вызывал радость и восхищение. Казалось, отсюда были видны все джунгли и все небо. Каждый вечер мы любовались великолепным закатом. А иногда удавалось наблюдать, как из джунглей поднимается туман.
Зрелище жуткое и загадочное. Туман казался сильнее вековых деревьев. Он без труда поглощал их, оставляя лишь макушки.
Однажды утром я проснулась рано и сразу почувствовала что-то особенное. Я вылезла из постели и спустилась вниз. Все еще спали. Я собралась сварить себе чашечку кофе, но, выглянув в окно, замерла: земля исчезла. Все было совершенно белым!
Я уронила кастрюлю и выбежала на улицу. Зрелище было грандиозное: надо мной — синее небо, на горизонте — восходящее солнце, а подо мной — ничего. Густой туман поглотил и джунгли, и наш холм. Я не видела даже собственных ног. Осторожно я сделала шаг вперед, затем еще один.
Я стояла на облаке — моя давняя мечта. Стояла и чувствовала себя непобедимой. Ощущение неописуемое! До сих пор его помню.
Наконец я вернулась в дом, сварила кофе и села на лестницу.
«Да, — думала я, — вот оно, то место, где я всегда была бы счастлива».
И меня снова охватила грусть. Почему природа именно здесь и сейчас исполнила мою многолетнюю мечту погулять по облакам? Ведь я уже понимала, что не здесь мой дом.
Вспомнились каникулы в Германии, бабушка в Бад Зегеберге. Как вкусно пахнет кофе в Германии, совсем не как растворимый напиток, который я как раз держала в руках. А как я скучала по немецким булочкам! С толстым слоем «Нутеллы»... Я вспоминала прохладную погоду и наши прогулки вокруг озера.
И что же это такое? Я грезила о западном комфорте как раз тогда, когда природа подарила мне мечту всей жизни, чудо, которое могло произойти только в этом магическом месте. Нет! Я не имею права тосковать по чужбине. Здесь моя родина! Здесь мой дом.
Хотела ли природа, с которой я так тесно была связана здесь, в джунглях, напомнить о себе? Может, она открыла свое чудо, чтобы навсегда привязать к себе? Видимо, я должна остаться. Потому что друзей не бросают. Это был закон природы, который я узнала от фаю, закон выживания.
Вскоре после волшебного события я проснулась среди ночи. Снова что-то было не так. Я прислушалась, но ничего не услышала. Мертвая тишина царила в лесу, что явно означало опасность. Я в смятении сидела на постели, еще не до конца проснувшись.
И тут я услышала тихий шорох. Будто шумят волны. Все ближе и громче, громче... внезапно все заходило ходуном: земля, дом, моя постель. От страха я залезла под одеяло. Несколько секунд показались мне вечностью. Потом наступила тишина.
Конечно, я поняла, что это было. Я помнила не одно землетрясение, но ни разу оно не было таким сильным. Джунгли превратились в могучее огромное море с гулявшими по нему волнами — зрелище неописуемое.
И снова мне подумалось, что это джунгли не хотят отпускать меня. Сначала мягкий туман, затем эта жесткая мощь. Природа давала все, чтобы я о ней забыла.
Наутро я спросила отца, почувствовал ли он, что было.
— Какое землетрясение? — удивился он. — Нет, я спал.
Для меня это было землетрясением века, а он спал?! Все ясно: послание предназначалось мне.
Биса и Байса
А однажды вечером мы узнали, откуда появились фаю. Клору, отец Туаре и Бебе и один из лучших рассказчиков, впервые поведал нам миф о происхождении фаю.
«Когда-то была большая деревня, где жило много народа и все говорили на одном языке». Так начал Клору. Костер освещал наши лица, мы все сидели рядом и ждали, когда сжарится мясо кабана.
