Ян Линдблад - Белый тапир и другие ручные животные
Однажды произошел случай, лишний раз убедивший меня в силе орлиных когтей. Моему хорошему другу Юну Пальму захотелось запечатлеть на пленку, как беркут поедает убитую лису. Положили рыжую на засыпанный снегом камень, Педро выпустили из клетки, и вот он уже сидит на добыче. Мы снимали на кино — и фотопленку, но Педро быстро надоело позировать — вероятно, по той простой причине, что лисья тушка затвердела на морозе. Беркут повертел головой, потом снялся с камня и полетел вглубь леса. Я заклекотал по-орлиному; Педро уже был приучен к этому сигналу и, как обычно, кричал в ответ «кьек-кьек». Шум крыльев стих, мы подождали еще, затем пошли следом за беркутом. Благодаря нашему дуэту его нетрудно было найти, да и улетел он всего на несколько сот метров. Мы брели по глубокому снегу, и, возможно, его насторожил хруст тонкого наста. Вообще Педро не привык видеть, чтобы люди двигались так странно. И хотя он по-прежнему сидел на месте, когда мы наконец добрались до него, глаза его выражали испуг. Я набросил на беркута уже знакомое ему одеяло и поднял его. Под одеялом темно, орлу представляется, что наступила ночь, а ночью орлам положено сидеть смирно. Так же действует на сокола колпачок, который надевает ему на голову охотник. Непроглядный мрак означает ночь, и птица замирает.
Слава богу, что Гюннар одолжил мне свои рабочие перчатки, потому что внезапно Педро стиснул мою руку стальной хваткой. — Вот это кулак, Юн, — сказал я. — Уверен, тебе его не разжать.
Юн захотел попробовать и взялся за задний коготь, тот самый, который орел вонзает в добычу. Но коготь не поддавался его усилиям, как он ни тужился. От холода кожа перчаток задубела — опять-таки на мое счастье, потому что едва Юн отпустил коготь Педро, как беркут нажал еще сильнее, я даже взвыл. Перчатка выдержала, но моя кисть оказалась словно в тисках.
Несколько недель мою руку с двух сторон украшали роскошные метины разных оттенков синего и зеленого цвета. С того дня я отношусь к орлиным когтям с некоторым почтением.
Вылазки в лес показали, что сил у Педро предостаточно, а затем появилась и потребность летать.
Когда леса зардели осенними красками, я снова отправился к епископовой горе, где годом раньше видел в небе дикого беркута. День выдался ветреный. Я выпустил дона Педро, он снялся со скалы и полетел над красиво желтеющим лесом. Я любовался мощными взмахами крыльев, пока не потерял его из виду. Ну что ж, теперь все в порядке, теперь только бы благополучно избежал всех подстерегающих его опасностей… Мне даже в голову не приходило, что Педро сам может оказаться опасным.
Шли дни, я пытался представить себе, куда залетел мой Педро. Сумеет ли поладить с другими орлами? Хорошо бы над епископовой горой и в этом году откуда-нибудь с севера курсом на юг пролетел молодой беркут… Так оно и вышло, и не исключено, что Педро на время присоединился к нему. Во всяком случае, в местных газетах промелькнуло сообщение о двух орлах, которые летели «вместе над Хёнсарвет в сторону Идкербергет».
В ту осень беркуты вообще и Педро в частности привлекли внимание не только местной, но и центральной прессы, о них даже говорили по радио, причем мой испанец стяжал себе дурную славу. Четвертого октября я с ужасом прочел на первой полосе «Дала-Демократен» заголовок: «Схватка двух братьев с орлом. Птица поднимает одиннадцатилетнего парня». По словам газеты, когда двое парнишек, 11 и 15 лет, пересекали поляну у подножия епископовой горы, на них вдруг набросилась птица, по-видимому, орел. «Сначала огромная птица сбила с ног младшего брата, который весит около тридцати килограммов, потом подняла его над землей. Она выпустила мальчика только после того, как старший брат схватил ее за крыло. Орел еще дважды бросался на ребят, наконец они бегом укрылись от него в чаще. У младшего оказалась царапина над глазом, две царапины па голове, изодрана когтями вся спина, не считая глубокой раны на боку».
У меня голова пошла кругом. Неужели этот пернатый демон — мой смирный Педро? В памяти возникла полузабытая картина, как он бросался на меня. Конечно, в таком настроении Педро чрезвычайно опасен… А кроме него вроде бы некому было так отличиться.
В газетах появлялись разные предположения о том, к какому виду принадлежала птица, напавшая на ребят. Консультант-охотовед Свен Мельквист полагал, что это скорее всего был бешеный глухарь. В самом деле, ревниво охраняющая свою территорию птица вполне способна распалиться не только весной, но и осенью. Пятикилограммовый глухарь весом не уступает орлу, а то и превосходит его, и я по себе знаю, как яростно он бьет могучими крыльями и щиплет изогнутым, словно у хищника, клювом. Сообщение, будто орел поднял над землей мальчика, который весил в шесть раз больше птицы, иначе, как вздором, нельзя было назвать. Кстати, это подтвердил потом и сам мальчик, когда я разговаривал с ним.
Свое просвещенное мнение высказал и Бенгт Берг, который как раз тогда заканчивал книгу «Орлы». Изучив представленную в газету «Экспрессен» фотографию, он заявил, что царапины не от орлиных лап. Когти оставили на спине мальчика парный след, значит, это скорее всего была длиннохвостая неясыть: у нее при нападении два когтя смотрят вперед, два — назад, у орла же — три вперед, один — назад.
Я не знал, что и думать, однако на душе стало полегче. Может быть, Педро сейчас совсем в другом месте, и совесть его, как говорится, чиста. Вышло так, что в это самое время по приглашению газеты «Фала-Кюрирен» я разъезжал по Далариа и показывал свои короткометражные фильмы. Естественно, я пользовался каждой возможностью, чтобы порыскать в лесах Епископовой горы, но работа все же была на первом месте, и весь район обследовать не удалось. Так я и не разыскал своего беркута, чьи крылья вполне можно было сравнить с семимильными сапогами. Занимались поисками и другие. Один рабочий с действовавшего тогда железного рудника сообщил в местную газету, что вместе со своими товарищами попробовал подойти к скале, на которой сидел орел, но тот бросился на него. Тот же рабочий рассказал, что орел напал на одного лесоруба, и тот едва спасся бегством, даже пиджак захватить не успел.
Я уже не сомневался, что речь идет о беркуте, ведь догадка мальчиков подтверждалась многими взрослыми. И мне было ясно, что местные жители в любую минуту готовы объявить ему войну. Пусть орлы охраняются законом, но ведь он представлял несомненную опасность для людей. Если Педро, очутившись на свободе, до сих пор не взял никакой добычи, он же должен быть страшно голоден. И вовсе не ярость заставляла его бросаться на людей — он привык всю жизнь видеть в человеке поставщика пищи, вот и летит ко всякому, кто покажется вблизи. Да только опасность от этого не меньше…
