Жак-Ив Кусто - Могучий властелин морей
Наибольшего размаха промысел китов достиг в XX столетии. В начале века он распространился на антарктические воды и там развернулся в таком масштабе, что южный кит Eubalaena glacialis по существу был истреблен. Словом, наше столетие оказалось куда более губительным для китов, чем романтическая эпоха, описанная Германом Мелвиллом.
Теперь китобойный промысел регулируется, все виды охраняются международными соглашениями в рамках Международной китобойной комиссии.
Угроза не миновала
Однако сам факт регулирования еще не означает, что киты спасены. Ограничения были введены слишком поздно.
Истребление гладких китов уже в начале нашего столетия зашло так далеко, что они, по-видимому, вскоре вымрут, если их промысел не будет совершенно прекращен.
Голубой кит, крупнейшее животное в истории нашей планеты тоже находится под угрозой. Сроки охоты ограничены, в некоторк районах промысел вовсе запрещен, однако специалисты говорят, что понадобится не меньше полувека такого строгого режима, чтобы отвести от голубого кита опасность вымирания.36
И финвалы тоже, хотя их бьют не в таком количестве, как прежде, нуждаются в более строгой охране.
В разные годы китобои делали упор на разные виды китов. Так, в 1964/65 году били в основном относительно менее крупного, активно мигрирующего сейвала. Промысловики добыли за сезон 24453 животных – вдвое больше, чем в предыдущем году.
Горбачи долго числились в списке вымирающих видов. Этот кит меньше сейвала, но на беду для себя дает вдвое больше жира. Промысел горбачей велся так интенсивно, что его пришлось совсем запретить на два года. И понадобится не меньше полувека, чтобы этот вид оправился37.
Для более эффективной охраны китообразных Международная китобойная комиссия несколько лет назад решила отказаться от старой системы квот, основанной на пресловутых «условных голубых китах»; вместо этого на каждый сезон устанавливают отдельные квоты для каждого вида.
Прозрел сам – помоги другим
С китами та же история, что с кораллами и другими морскими организмами: как только мы начинаем их изучать и по-настоящему узнавать, сразу выясняется, что им грозит вымирание.
Пожалуй, калипсяне ощущают это острее, чем кто-либо другой. Мы видели глаз кита. Мы любовались нежным дыхалом финвала и белыми ластами горбача. И мы прозрели. Теперь мы на стороне китов.
Подобно всем новообращенным мы хотим обратить других. Удастся ли нам изменить общественное мнение? Повернуть развитие вспять, отстоять для китов место в земных океанах?
Мы обязаны попытаться.
Право же, киты могут дать нам нечто куда более важное, чем корм для собак, чем жир (его мы получаем сколько угодно из других источников), чем распорки для корсетов и зонтов. Мы можем поучиться у них поразительному умению нырять на большую глубину и подолгу задерживать дыхание. Из жертв человека китам пора стать его проводниками и наставниками в подводном мире, который только-только начинает открываться исследователям.
Мы убедились, что млекопитающих связывают особые узы. Кто испытал это таинственное чувство общности и единства, сохранит его навсегда. Море для нас уже не то, что прежде. Отныне Жестокость или хотя бы безразличие к морским организмам будут Нуждаться огромным большинством людей.
Нет сомнения, что люди повсеместно встревожены судьбой китов. Калифорнийцы, ежегодно наблюдающие с берега миграцию серых китов, искренне привязались к ним.
Взаимопонимание
Симпатия человека к китам пока что носит несколько отвлеченный, абстрактный характер. Она основана скорее на здравом смысле, чем на подлинном понимании и чувстве. Но мы надеемся, что дело переменится к лучшему, особенно когда участятся встречи человека и кита под водой. Человек должен познать китообразных в их родной среде, тогда вопрос о существовании этих животных по-настоящему затронет его душу и сердце.
Одно дело – наблюдать серого кита на поверхности, совсем другое – видеть его под водой, видеть, как самка старательно заслоняет своего отпрыска от аквалангиста. Мы давно сожалели об истреблении горбачей в начале века, а после того, как нам довелось услышать речь горбача, увидеть, как он скользит в воде и маневрирует своими ластами, мы не просто сожалеем – мы стыдимся.
А что в перспективе? Возможно ли, что когда-нибудь наступит подлинное взаимопонимание между человеком и китом?
В наших встречах с великим морским млекопитающим нам с самого начала мешало то, что мы не знали, как отнесется кит к человеку. Постепенно мы кое-что узнали… Искали подход, нащупывали, как говорится, почву. И когда убедились, что контакт возможен, стали действовать смелее. Калипсяне научились без страха подходить к этим исполинам. Научились, как вести себя, чтобы животное, чей вес в тысячу раз превосходит наш, терпело наше присутствие.
Человек и под водой стремился диктовать свою волю, внедрять свои законы, подчинять животных себе. Во время экспедиций в Красном море мы убедились, что даже акуле можем если не навязать свою волю, то во всяком случае внушить к себе почтение.
С китами все иначе. Для страха причин больше нет, нас разделяют только масштабы – другими словами, в глазах кита человек настолько мал, что с ним можно вовсе не считаться, тогда как для обычной акулы он достаточно велик, чтобы заслужить ее внимание.
Конечно, воспринимать и толковать можно по-разному, и все же калипсяне различали какие-то оттенки в отношении к ним кита. Так что наши исследования затрагивают область психологии, и прямое наблюдение призвано сыграть тут немалую роль.
А дальше что?
Вопрос немаловажный. Если нам удастся ограничить, даже совсем прекратить промысел китов, это правило придется распространить также и на дельфинов, гринд, косаток. Будем помещать всех животных в клетки ради их спасения? Загоним всю фауну в зоопарки и маринариумы?
В Калифорнии биологи уже озабочены тем, как много китообразных содержатся в неволе и нередко они гибнут. Можно ли считать охоту на косаток «гуманной», отвечающей принципам морали и законности, спрашивает доктор Шеффер. Это не праздный вопрос. Начиная с 1965 года только в Сиэтле шесть косаток погибли при попытках изловить их. А сколько еще смертельно ранены гарпунами, пулями с усыпляющим веществом, сетями. Правда, доктор Шеффер полагает, что косатки, с их умом и высокоразвитой социальной организацией, научатся избегать опасных районов. Если так, у берегов Калифорнии исчезнут животные, к которым люди прониклись симпатией, которые стали общительными, потому что им здесь ничто не угрожало. Станет невозможно наблюдать и изучать этих замечательных млекопитающих на воле. Доктор
