Вячеслав Пальман - Песни чёрного дрозда
— Я передам, кому нужно, — донеслось из трубки. — Не беспокойся. Постараюсь, чтобы сюда как можно скорее приехал Котенко. Будь уверен, мы начеку. И счастливо тебе, Саша!
3Надо отдать должное организаторским способностям Виталия Капустина.
Поездка за оружием отняла у него всего несколько часов. Ещё до отъезда он успел встретиться с Коротычем и с лесничим соседнего, Западного отдела, договорился с директором чайного совхоза о тракторе и тракторных санях. Нетрудный разговор: разве хозяйственник, которому всегда нужны дрова и деловой лес и чьи угодья граничат с заповедником, станет терять дружбу с лесничими? Тут же, от лесников, Капустину стало известно, что в среднем течении горной реки Хаше, где совхоз держал пасеки, замечены следы медведя-шатуна. Значит, есть район, где можно отловить зверя.
Он срочно, в тот же день, вызвал Бережного и ещё двух лесников.
— Вот вам проверочное задание, — сказал строго. — За три — пять дней вы строите ловушку и берете здорового и видного собой живого медведя. Живого! Это поручение самого Пахтана. Кровь из зубов, но чтобы был медведь для зоопарка при заповеднике. Вознаграждение очень приличное. Полтораста рублей на брата. Выполните поручение — считайте, что вы прошли испытание, ваша служба будет отмечена.
— Ловушку ведь рубить надо, — неуверенно сказал дядя Алёха. Ему нравилась такая работёнка, но смущали сроки.
— Не будем рубить ловушку, Бережной. Возьмём металлическую клетку в тисо-самшитовой роще. Пристегнём к тракторным саням и быстро довезём куда надо. Устраивает?
Лесники видели эту клетку. Хорошая клетка. В ней долго, почти три года, содержался медведь на утеху публике, пока не околел по неизвестной причине. Если клетка, то дело упрощается.
— И место я уже подобрал, — энергично продолжал Капустин. — На правом притоке Хаше. Там как раз бродит большой шатун, свежие следы видели. Уточните на месте, у пасечника. О тракторе договорённость имеется, сегодня же за дело, мужики. Вопросы есть?
Вопросов больше не было. Придавил их Капустин своей энергией, настойчивостью. Деловой начальник.
— Тогда так. Сейчас здесь будет машина и кран. Вот записка. Поедете в рощу, погрузите клетку — и прямо на усадьбу чайного совхоза. Там трактор и сани. Придётся только пол сделать из хороших плит, чтобы не разворотил. Ну и дверку настроить на приманку. Не мне вас учить, как это делается. Все ясно?
— С таким хозяином не пропадёшь, ребята, — восхищённо сказал дядя Алёха, когда лесники уже тряслись в кузове полуторки. — Заводной мужик, так и горит у него… А ведьмедь им, видать, позарез нужон, смотри-ка, даже насчёт вознаграждения не забыли.
И дальше у лесников дело не стояло. Живо погрузили железную клеть на машину, в совхозе разыскали механика, он указал на старенькие, но крепкие тракторные сани. Там же, в мастерских, наладили падающую дверцу с приводом к приманке, а ближе к вечеру трактор с санями на прицепе уже громыхал по неровной, людьми забытой дорожке в долине Хаше, где когда-то, пожалуй ещё в начале века, проходила великокняжеская охотничья тропа.
Густой лес по сторонам дороги чутко слушал сердитое и шумное тарахтение редкого в заповедных местах трактора. Он двигался — и умолкали птицы, разбегались залёгшие в ольховых болотцах кабаны. Опасность!.. — кричали оглашённые сойки. Прижимались к веткам дубов весёлые дрозды и с удивлением, со страхом прислушивались к несусветному шуму и скрежету железному.
По руслу мелководного ручья, по камням, обкатанным водой, тарахтели, визжали гусеницы трактора и полозья саней. Лихой совхозный тракторист, ещё весной привозивший в эту глубинку ульи с пчёлами, не боялся неезженых путей. Все дальше от Хаше по притоку, все выше в горы, пока не сузилась долинка и не стали круче её террасы. Тогда он свернул прямо по кизиловым кустам на подъем и ехал, подминая подлесок, до яркой солнечной поляны, где лесники недавно заметили свежий след крупного медведя-шатуна.
Бережной показал, куда и как поставить сани. Задняя сторона их с дверцей приткнулась к метровому откосу, так что в дверцу надо было не подыматься, а даже немного спускаться от поляны. По сторонам ловушки стоял густой боярышник, лишь узкий проход среди колючих зарослей вёл прямо в дверцу.
Один из лесников сходил на пасеку. Она располагалась в одном километре от этого места. Принёс он оттуда полное ведро старых сотов. От ведра шёл заманчивый аромат выдержанного мёда. Другой лесник, как мог, завалил камнями полозья саней, натыкал зелёных веток вокруг клетки.
Сели перекурить. Махорочный дым поплыл по ветру, застревая в густом кустарнике. Из зарослей выскочила негодующая синица и, покачивая длинным узким хвостиком, прокричала что-то вроде: «У нас не курят!» На неё, конечно, не обратили никакого внимания. Пролетела семейка дроздов — молча, сосредоточенно, словно на похороны куда спешила. Лес молчал.
— Теперь бы свежей крови сюда, — задумчиво сказал дядя Алёха. — Он, понимаешь, ведьмедь то исть, любит, когда кровяной дух. Маскируйте это хозяйство, а я похожу с винтарем, может, кого невзначай…
Бережной перебрался на другую сторону ручья, отошёл подальше. В лесу он был как на домашнем огороде — все ему тут знакомо. Поднялся на увал, оттуда, пыхтя и отдуваясь, забрался на самый верх останца, огляделся и тогда только догадался, что они находятся совсем близко от Ауры: их ручей как раз начинался от перевальчика, за которым был уже обход лесника Семёнова. Кажется, в эти минуты он впервые подумал: а не молчановский ли медведь заявился в гости к пасечникам?
Дядя Алёха спустился с останца, бодрым шагом прошёл по лесу на перевальчик и наконец отыскал то самое, что ему хотелось отыскать: барсучью нору. По многим приметам старый браконьер узнал жилую нору. Валялись здесь заячьи косточки, примятая трава ещё не увяла, вокруг пахло тёплым зверем. Здесь барсук, спит-отсыпается в норе.
«Сто тринадцать медведей» отыскал все три выхода из барсучьей норы, запалил около двух костры, а сам спрятался поодаль, ожидая, пока из свободного выхода покажется хозяин, который не любит в своём жилище дыма.
Сонная мордочка зверя вскоре показалась из тёмного зева норы. Барсук ещё не понял, откуда напасть, он больше всего боялся, что это лесной пожар. Глазки его обеспокоенно моргали. Едва он высунулся, раздался выстрел. Зверь, точно подброшенный, дёрнулся и свалился на бок. Жизнь затихла.
Так совершилось первое убийство в заповедном лесу, где любому зверю до сих пор была гарантирована свобода, пища и жизнь.
Бережному всякие подобные переживания были абсолютно чужды. Он взвалил ещё тёплое тело на плечо и пошёл назад, через лес, через ручей на гору, где его дружки уже заканчивали протирать старыми сотами железные прутья клети, пол и особенно дверку.
![Владимир Михайлов - Восточный конвой [ Ночь черного хрусталя. Восточный конвой]](/uploads/posts/books/70771/70771.jpg)