Бродяги Севера - Кервуд Джеймс Оливер

К этому времени озеро уже было опоясано огнем со всех сторон. Языки пламени взвивались высоко в воздух над смолистыми вершинами. От рева огня можно было оглохнуть, и все остальные звуки тонули в нем. Жар был нестерпимым: в течение нескольких ужасных минут Мики казалось, что он вдыхает не воздух, а огонь. Неева каждые две-три секунды окунал голову в воду, но инстинкт мешал Мики последовать его примеру. Подобно волку, лисе, пекану и рыси, он скорее умер бы, чем погрузился бы в воду с головой.

Огонь унесся дальше так же быстро, как налетел, и его оглушительный рев вновь превратился в отдаленный рокочущий гул, но от зеленых деревьев по берегам озера остались только черные, обугленные скелеты.

Уцелевшие звери медленно подплывали к черным, дымящимся берегам. Из тех, кто искал спасения в озере, выжило не больше половины. Многие погибли, и в том числе все дикобразы, никуда не годные пловцы.

Возле берега жар по-прежнему был нестерпимым, и тлеющие угли не угасали еще очень долго. Весь остаток дня и всю ночь спасшиеся звери провели на мелководье, но ни один хищник не напал на беззащитного соседа. Общая беда уравняла и примирила их всех.

Перед рассветом пришло неожиданное облегчение. Начался сильный ливень, и когда первые лучи солнца пробились сквозь серые тучи, в озере и на его берегах виднелись только трупы погибших животных. Те, кому удалось уцелеть, вернулись в свои опустошенные леса, и в их числе были Мики с Неевой.

Глава XXVI

Еще много дней после Большого Пожара Мики продолжал покорно следовать за Неевой. Места, которые он так хорошо знал прежде, превратились в черную, безжизненную пустыню, и он понятия не имел, в какой стороне следует искать уцелевшие леса. Если бы это был обычный небольшой пал, Мики, конечно, и сам сумел бы без большого труда выбраться из царства золы и пепла, но этот пожар опустошил многие сотни квадратных миль, и половина зверей, укрывшихся от огня в озерах и реках, была теперь обречена на голодную смерть.

Но в эту половину не входили ни Неева, ни все его сородичи. С той же уверенностью, с какой он во время пожара нашел спасительное озеро, черный медведь выбрал теперь кратчайший путь к границе гари. На этот раз он направился на северо-запад, ни на шаг не отклоняясь от прямой линии. Если они натыкались на озеро, Неева обходил его по берегу и продолжал путь точно напротив того места, с которого он начал обход. Он шел и шел вперед, не только днем, но и ночью, лишь изредка останавливаясь, чтобы перевести дух, и на рассвете второго дня Мики еле волочил ноги — он устал даже больше своего друга.

Впрочем, судя по всему, они уже добрались до тех мест, где сила пожара начинала уменьшаться. Там и сям среди гари зеленели болотца, рощицы, полоски травы, пощаженные огнем. В этих оазисах среди черной пустыни Нееву и Мики ждал сытный завтрак, потому что вся окрестная дичь сбегалась под защиту уцелевших деревьев, которые, вероятно, вставали из огненного моря, как островки. Однако впервые за все время их знакомства Неева не прельстился изобилием еды и не пожелал остаться у гостеприимного болотца. И на шестой день от озера, в котором они спаслись от огня, их отделяла уже добрая сотня миль.

Теперь пожарище осталось позади, и они очутились в прекрасном краю могучих лесов, широких равнин и сотен озер и рек. Невысокие гряды холмов, пересекавшие равнины, были отличными охотничьими угодьями. Изобилие водных потоков, струившихся между холмами и соединявших озера в одну огромную цепь, спасло эти края от засухи, от которой так пострадали более южные области страны.

Мики и Неева остались в этих благодатных местах и через месяц растолстели и позабыли недавние невзгоды.

Затем, как-то в начале сентября, они наткнулись у болота на странное сооружение. Сначала Мики подумал, что это хижина, но только он никогда еще не видел таких маленьких хижин. Неизвестное сооружение было не намного больше, чем та клетка из жердей, в которую его запирал Лебо, однако тут вместо жердей были толстые бревна, скрепленные между собой так искусно, что никто не мог бы их разбросать. Между бревнами оставались широкие щели, а с одной стороны зияло большое отверстие, по-видимому, заменявшее дверь. Из непонятного сооружения доносился сильный запах испорченной рыбы. Мики этот запах показался на редкость противным, но Неева просто упивался им и не пожелал уйти от этого места, несмотря на все попытки Мики увести его. В конце концов, негодуя на низменные вкусы своего друга, Мики обиженно отправился на охоту один. Однако прошло еще довольно много времени, прежде чем Неева осмелился просунуть в отверстие голову и плечи. Там стояло такое рыбье благоухание, что его маленькие глазки заблестели от восторга. Он осторожно шагнул вперед, — теперь он был уже со всех сторон окружен бревнами. Однако ничего не случилось. Неева увидел аппетитную кучу рыбы, сваленной позади тоненькой наклонной жерди. Чтобы достать рыбу, надо было навалиться на жердь. Он неторопливо придвинулся к ней, налег на нее грудью, и…

Бум!

Неева оглянулся, как на выстрел. Отверстие, через которое он сюда вошел, исчезло. Надавив на жердь, он освободил подъемную дверь из толстых бревен, подвешенную над входом, и теперь оказался в плену. Однако Неева сохранил полное спокойствие и хладнокровие, возможно потому, что щели между бревнами были очень широкие и он надеялся протиснуться сквозь одну из них наружу. И вот, несколько раз потянув ноздрями воздух, он принялся лакомиться рыбой. Это занятие настолько его увлекло, что он даже не заметил, как из густого ельника в нескольких шагах от ловушки выглянул индеец, посмотрел на него и сразу же снова скрылся.

Полчаса спустя этот индеец вышел на вырубку, где стояли только что выстроенные дома новой фактории. Индеец направился прямо к зданию склада. Там, в конторе, где на полу лежал пушистый меховой ковер, какой-то мужчина разговаривал с женщиной и нежно держал ее за руки. Увидев их, индеец снисходительно усмехнулся. В окрестностях фактории Лак-Бен эту парочку не называли иначе как сакехевавин — влюбленные. Он был среди гостей на их свадьбе — они созвали на нее всех ближних и дальних соседей и устроили настоящий пир.

Когда индеец вошел, женщина приветливо улыбнулась ему. Она была настоящей красавицей. Ее глаза сияли, на щеках играл легкий румянец. Индеец дружески улыбнулся в ответ.

— Мы поймали медведя, — сказал он. — Только это напао (самец), а не медведица с медвежонком, Нанетта.

Чэллонер улыбнулся.

— Ну и не везет же тебе, Нанетта! — сказал он. — А я-то думал, что раздобыть для тебя медвежонка будет очень просто. И вот вместо этого — взрослый медведь! Придется выпустить его, Мотег. Шкура у него в такое время года никуда не годится. Хочешь пойти с нами, Нанетта, и посмотреть, как мы его освободим?

Она кивнула и весело рассмеялась:

— Да, конечно! Это будет очень интересно — бедняга, наверное, совсем перепугался.

Чэллонер шел впереди с топором в руке, за ним Нанетта. Мотег завершал шествие, на всякий случай держа ружье наготове. В ельнике Чэллонер осторожно срубил несколько веток, чтобы Нанетта могла без помех рассмотреть клетку и пленного медведя. Около минуты она затаив дыхание глядела на Нееву, который теперь в сильном возбуждении метался по своей тюрьме. Вдруг Нанетта вскрикнула, и ее пальцы больно сжали руку Чэллонера. Прежде чем он сообразил, что происходит, Нанетта раздвинула ветки и выбежала из ельника.

Возле ловушки лежал Мики, не покинувший друга в час беды. Он старался прокопать ход под нижним бревном и успел так измучиться, что ничего не слышал и не чуял. Нанетту он заметил, только когда она была в десяти шагах от него. Мики присел на задние лапы, в горле у него встал комок, мешая ему дышать. Несколько секунд он сохранял неподвижность, не спуская с Нанетты пристального взгляда. Затем, восторженно взвизгнув, он прыгнул к ней. Чэллонер с испуганным воплем выскочил из ельника, занеся топор над головой. Но прежде чем топор опустился, Мики уже обнимался с Нанеттой, а Чэллонер уронил от удивления свое оружие и громко ахнул: